Посмертный багаж

1

В июле 1960 года в США увидел свет роман Нелл Харпер Ли «Убить пересмешника». Успех книги оказался столь огромным, что издательству J. B. Lippincott пришлось двадцать два раза допечатывать тираж — неслыханный пример для дебютанта, тем более женщины. А в мае 1961 года роман получил Пулитцеровскую премию в номинации «Художественная проза».

После такого триумфа и публика, и издатели ожидали от мисс Ли очередного бестселлера с южным колоритом. Однако другой книги в творческой карьере писательницы не случилось¹. Почему? Версий на сей счет довольно много.

Одни полагают, что Харпер Ли больше не захотела проходить испытание «огнем, водой и медными трубами». «Ни один начинающий автор не может быть готов к тому, что случилось с ней», — заявляла ее старшая сестра Алиса Финч Ли [Миллс 2015: 47].

Другие уверены, что успех романа — это в первую очередь заслуга литературного редактора Тэй Хохофф, которая помогла сложить разрозненные куски двух рукописей в захватывающее повествование. И хотя Нелл публично признавала свои писательские амбиции, наедине с пишущей машинкой она, возможно, понимала, что без опытного наставника-редактора ей вряд ли удастся создать второй роман такой же силы и качества².

Третьи считают, что страх будущего провала парализовал писательскую волю. Харпер Ли было невероятно сложно соответствовать тем ожиданиям, которые породил у читателей «Пересмешник». В минуты откровения она признавалась близким: «Когда ты начинаешь, находясь на вершине, то тебе остается только идти вниз» [Миллс 2015: 61]. А вниз идти не хотелось, как и соревноваться с собственным успехом.

На склоне лет, уставшая от бесконечных вопросов о втором романе, Харпер Ли выбрала удобное и очевидное объяснение, которое она озвучила журналистке Опре Уинфри во время частного обеда: «Я сказала все, что хотела»³ [Winfrey 2015].

Быть может, этот простой и ясный ответ и есть настоящий ключ к пониманию природы публичного одиночества Нелл Харпер Ли. Тем не менее часть энергии для создания новых историй мисс Ли очевидно тратила на сочинение писем. Как многозначительно заметил методистский священник Томас Лейн Батс, двадцать лет друживший с писательницей: «Если бы вы познакомились с ее письмами, вы бы решили, что прочли главу из книги» [Миллс 2015: 61].

Сегодня познакомиться с письмами Харпер Ли можно благодаря фотокопиям, размещенным на сайтах интернет-аукционов: Sotheby’s, Heritage Auctions, Nate D. Sanders Auction, Skinner Auctioneers и др. На протяжении последних десяти лет в интернете идет бойкая торговля коллекциями автографов писательницы, которые с неизменно возрастающей стоимостью переходят от одних владельцев к другим.

Среди покупателей иногда оказываются известные университетские библиотеки, стремящиеся приобрести особенно ценные артефакты. Так случилось с библиотекой Роуз Университета Эмори (г. Атланта, Джорджия), которая в 2018 году выкупила у адвоката Пола Кеннерсона шесть писем Харпер Ли, адресованных нью-йоркскому архитектору Гарольду Коуфилду в период с 1956 по 1961 год⁴.

После смерти Коуфилда в 1999 году его приемный сын Ричард Барри продал письма известному торговцу редкостями Эрику Дюрону. В 2011 году Дюрон перепродал автографы адвокату Полу Кеннерсону, который в свою очередь попытался «выгодно пристроить» их в альма-матер писательницы — Университет Алабамы в Тускалузе. Но там ответили, что не готовы их выкупить за объявленную Кеннерсоном цену. Тогда он направил письмо в Монровилль, надеясь, что сама Харпер Ли решит их судьбу. Писательница промолчала. После этого предприимчивый адвокат выставил коллекцию на аукцион Christie’s, планируя выручить как минимум четверть миллиона долларов за секреты мисс Ли. Однако никто не давал за письма больше девяноста тысяч долларов. Тогда Кеннерсон снял лоты с торгов и залег на дно.

В 2017 году Джозеф Креспино, профессор истории Университета Эмори, работая над книгой «Аттикус Финч: биография. Харпер Ли, ее отец и становление американской легенды» [Crespino 2018], уговорил Кеннерсона предоставить ему доступ к этим бумагам. Собственно, Креспино и ввел в научный оборот некоторые фрагменты из этой переписки, а следом убедил университет приобрести у адвоката всю коллекцию документов⁵. Сумма сделки не раскрывалась, но благодаря данному приобретению письма Харпер Ли теперь доступны исследователям со всего мира.

Эти письма ценны прежде всего тем, что проливают свет на взаимоотношения Нелл с ее отцом Амасом Колманом Ли, ставшим прототипом Аттикуса Финча — героя будущего романа. Тридцатилетней женщине пришлось срочно возвращаться из Нью-Йорка домой в Монровилль, чтобы ухаживать за перенесшим инфаркт родителем.

Уже много лет я не жила с ним бок о бок. Поверишь ли, но эти месяцы, проведенные рядом, только укрепили мою привязанность к нему <…> Тебя бы сильно огорчило нынешнее положение вещей, если бы видел, каким отец был до болезни. Милый, я полагаю, мы не ударим в грязь лицом. Я, например, даже для младенцев Браунов⁶ не делала того, что мне пришлось делать для отца. Правду в народе говорят: нужда заставит. Так вот это про меня. Ты удивишься, но Нелл Харпер не так уж брезглива. Единственное, к чему мне никогда не удастся привыкнуть, даже если я доживу до ста лет, — это медицинская игла. Те десять дней, что он был болен, его кормили внутривенно, и мне всякий раз делалось дурно, когда я видела его подключенным к этой штуке⁷.

Американские библиотеки также хранят разрозненные автографы писем Харпер Ли, отправленные ею в разные годы актеру Грегори Пеку [Gregory…], сценаристу Хортону Футу, писателю Дональду Уиндему и нескольким близким друзьям, чьи имена ни о чем не скажут рядовому читателю. История их поступления связана с личной волей владельцев, передавших их на хранение в фонды различных библио­тек. Все вместе эти тексты являются вторым (после интернет-аукционов) источником информации об эпистолярном наследии Харпер Ли.

К третьей группе писем, доступной для изучения, относится книга Уэйна Флинта «Песни пересмешника. Моя дружба с Харпер Ли» [Flynt 2017], изданная в 2017 году с разрешения душеприказчика писательницы Тони Брукс Картер. В этом двухсотстраничном труде профессор истории Университета в Оберне (Алабама) опубликовал свою переписку с Нелл за период с 1998 по 2009 год, включая несколько ответов от ее сестры Алисы⁸.

При всей новизне материала письма к Флинту не стали событием для литературного мира. Отчасти потому, что последний период жизни Харпер Ли омрачен прогрессирующей слепотой и другими сопутствующими заболеваниями. Многие вопросы, поднимаемые в этой переписке, вращаются вокруг тем одиночества, болезней и личных переживаний. Нелл жалуется на память, которая начинает ее подводить: «Бог и врачи постановили, что я потеряю большую часть своих шариков, так же как и свою кратковременную память», — сообщает она в одном из писем [Flynt 2017: 152].

Тем не менее из посланий к Флинту можно узнать о негативном отношении Ли к ее неавторизованной биографии, выпущенной Чарльзом Шилдсом в 2006 году («Я не смогла ее дочитать»); о злонамеренности Капоте и его биографа Джеральда Кларка, повторившего в своей книге ложь про ее мать, которая якобы трижды пыталась утопить Нелл в младенчестве. («Вообще, Трумен и его биограф имеют некоторые общие черты характера: они используют шипы, чтобы уколоть побольнее».)

К четвертому источнику эпистолярного наследия мисс Ли можно отнести публикации в СМИ. Американские газеты, чуткие к памятным датам, публиковали на своих страницах редкие послания Харпер Ли, которые она адресовала журналистам, карикатуристам и трепетным поклонникам. В разное время эти артефакты всплывали к радости читателей и редакторов популярных газет.

Пятым источником информации можно считать публич­ные письма, которые Нелл направляла в редакции алабамских газет по самым разнообразным поводам: от спора с директором монровилльской школы насчет права местной церкви оплачивать работу преподавателя воскресной школы до личной отповеди сенатору-сегрегационисту Э. О. Эддинсу, выступавшему против чествования литературных заслуг Харпер Ли.

Мне удалось насчитать шесть подобных текстов (не считая поздних посланий, опубликованных затем в форме предисловия и эссе)⁹. В них хорошо считываются присущие писательнице самоирония и юмор, которыми она славилась в кругу знакомых.

1. Роман «Пойди поставь сторожа» («Go Set a Watchman»), вышедший в 2015 году в издательстве HarperCollins, хронологически является первым. Работа над ним была закончена весной 1957 года. Герои этой рукописи затем перекочевали на страницы «Пересмешника» под чутким руководством редактора Тэй Хохофф (1898–1974).[↩]
2. На это также указывает тот факт, что Харпер Ли не удалось закончить документальный роман под рабочим названием «Проповедник» («The Reverend»), над которым она работала в середине 1970-х. Подробнее об этой истории см.: [Cep 2019].[↩]
3. Здесь и далее все цитаты даны в моем переводе, если не указано иное. — Д. З.[↩]
4. О личности Гарольда Грея Коуфилда см.: [Захаров 2021].[↩]
5. Помимо писем коллекция Пола Кеннерсона включает в себя вырезки из первых публикаций Харпер Ли в университетских изданиях, несколько фотографий, а также две недатированные рукописи, на которых рукой Ли записаны ее собственные стихи: «Some Sociological Aspects of Peculiarities of Pronunciation Found in Persons From Alabama, Who Read A Great Deal To Themselves» и «L’ENVOI».[↩]
6. Речь идет о малолетних сыновьях (Майкле и Келли) из семьи Браун, с которой Нелл сблизилась в Нью-Йорке благодаря протекции Трумена Капоте.[↩]
7. Письмо Ли от <августа 1956 года> и от 16 июня 1956 года к Гарольду Коуфилду [Paul… 1947–1980s].[↩]
8. Одно письмо официального характера, присланное Нелл в октябре 1992 года, вряд ли стоит принимать во внимание для данной хронологии. Впрочем, как и еще одно послание, датируемое 1998 годом. Основной корпус писем к Флинту датируется 2004–2009 годами.[↩]
9. См.: [Lee 1955; 1957; 1961b; 1963a; 1963b; Author… 1966]. Одно из писем, адресованных Ли своему агенту, стало предисловием к юбилейному изданию «Пересмешника» [Lee 1993]. Еще одно письмо, обращенное к Опре Уинфри, затем было опубликовано как эссе о книгах и чтении [Lee 2006].[↩]