Если следовать фактам

В 1830 году Пушкин писал Погодину о его драме «Марфа Посадница»: «…прочел ее два раза духом. Ура! Я было, признаюсь, боялся, чтобы первое впечатление не ослабело потом; но нет – я все-таки при том же мнении: Марфа имеет европейское, высокое достоинство». Об оценке Пушкиным этой драмы Погодин сообщал Шевыреву (см. «Русский архив», 1882, N 6, стр. 148, 150, 156). Пушкин в письмах Погодину неоднократно «интересуется ходом работы над ней. Известно, что еще до окончания он слушал отрывки из нее. Когда трагедия была закончена, Пушкин написал большую статью «О народной драме и драме «Марфа Посадница», где также оценивал ее как «опыт народной трагедии». Именно в этом плане судил он о трагедии, несмотря на ее недостатки, им же отмеченные. • Пушкину, несомненно, импонировала и сама тема вольного Новгорода, и попытка показать трагедию древней республики и вместе с тем историческую правоту дела централизации русского государства. Пушкин одобрял стремление Погодина следовать исторической истине. В период работы над трагедией мировоззрению Погодина еще были свойственны те прогрессивные тенденции, которые позволили Белинскому с одобрением отзываться о «простонародных повестях» этого выходца из крепостных, вскоре, с начала 30-х годов, занявшего реакционные позиции. Не случайно тираж «Марфы Посадницы» был задержан Бенкендорфом, и драма увидела свет лишь черед два гада при содействии хлопотавшего за нее Пушкина, а затем была разругана реакционным «Сыном отечества» за ее «площадной» характер (любопытно, что Пушкин, говоря в своей статье о задачах народной трагедии вообще, утверждал, что ее нужно «низвести на площадь», а когда узнал, что трагедию Погодина разругали, предсказывал ему «народный успех» в случае, если ее разрешит сценическая цензура).

Сама трагедия Погодина сейчас не представляет особого интереса, и о ней можно было специально и не писать, если бы с ней не было связано имя Пушкина и его одна из самых замечательных статей, в которой, воспользовавшись этой трагедией как поводом, он наложил свои взгляды на вопросы народности и правдивости искусства. Именно в этой связи я коснулся трагедии Погодина в одной из глав своей книги «Художественное мышление Пушкина как творческий процесс» (М. -Л., 1962, стр. 125 – 131). При этом в примечании (стр. 130) я должен был оговорить свое несогласие с точкой зрения И. Тойбина, который утверждал, что трагедия Погодина была попыткой «использовать историческую тему покорения Новгорода для прославления монархической власти и политики Николая I» (И. Тойбин, Пушкин и Погодин, «Ученые записки Курского государственного пединститута», вып. 5, гуманитарный цикл, 1956, стр. 113). Этот вывод не только неверен по существу: