Еще один шаг.
А. И. Куприн. Собр. соч., в 9-ти томах, Изд. «Правда», М. 1964.
Новое издание собрания сочинений Куприна, выпущенное приложением к журналу «Огонек», носит массовый характер. В нем нет ни вариантов, ни различных редакций текстов художественных произведений, а примечания и комментарии по необходимости сведены к минимуму.
Первому тому предпослана вступительная статья К. Чуковского, в которой дан литературный портрет писателя, написанный с обычной для автора живостью и сочетающий рассказ о личности Куприна с анализом его творчества.
Это собрание отличается от предыдущего шеститомника (Гослитиздат, 1957 — 1958) прежде всего полнотой. Число новых рассказов, очерков, статей и рецензий Куприна, включенных в него, по сравнению с предыдущим изданием, достигает внушительной цифры — шестьдесят четыре. Правда, значительная часть их печаталась уже в дореволюционных собраниях, но в шеститомник не входила (например, «Пустые дачи», «Счастье», «Медведи», «Светлый конец», «Мой паспорт», «Лавры», «Белая акация» и др.).
В новое издание вошли вещи, ранее не включавшиеся в собрание сочинений Куприна. К их числу относятся очерки «Юзовский завод», «Путевые картинки», «Царицынское пожарище», «Люди — птицы», рассказ «Жрец» (1905), интересный вариант XI главы «Поединка» — «В казарме» и менее значительные по содержанию рассказы «Брикки» и «Чужой петух». Другую группу незнакомых советскому читателю произведений Куприна составляют вещи, написанные в эмиграции: «Козлиная жизнь», «Последние рыцари», «Сказка», «Песик — Черный Носик», «Пуделиный язык», «Звериный урок» (сказка), «Инна», «Рассказы в каплях», «Скрипка Паганини», «Бальт», «Типографская краска», «Рахиль» (киносценарий) и очерки «Старые песни», «Рыжие, гнедые, серые, вороные…», «Париж интимный», «Барри», «Париж и Москва».
Наконец, к числу забытых и несобранных купринских произведений относятся его критические статьи, рецензии, литературные портреты, фельетоны и другие материалы, вошедшие в последний, девятый том издания. Пожалуй, это наиболее интересная часть новых публикаций.
Хотя от девятитомника нельзя требовать, чтобы он исчерпывал все наследие писателя, все же жаль, что в нем отсутствуют письма, что здесь совсем не представлен Куприн-поэт, перу которого принадлежит множество оригинальных стихов, эпиграмм, высмеивающих как декадентскую моду (Бальмонт), так и бульварную литературу (Брешко-Брешковский), прозаических и поэтических пародий («Дружочки», «Пироги с груздями», «Скиталец», «Британский гимн» и др.) и прекрасных переводов зарубежных поэтов (Стеккети, Гейне, Беранже, «Дон Карлос» Шиллера и др.). По-прежнему, как и в предыдущем собрании сочинений, на наш взгляд, плохо представлен Куприн-юморист. Следовало бы включить в девятитомник рассказы «Мученик моды», «О том, как проф. Леопарди ставил мне голос», «Печальный рассказ о комаре, слоне и верблюде» — сказку, которая при жизни автора печаталась с его рисунками, хрестоматийно известный рассказ «Марабу» и исполненные юмора рассказы «Зачарованный глухарь», «Марья Ивановна» и др.
Огорчает и отсутствие в новом издании некоторых других рассказов и очерков Куприна. Одни из них, особенно произведения раннего периода, менее интересны («Психея», «Безумие», «Забытый поцелуй»), другие не характерны для Куприна (религиозные стилизации «Сад пречистой девы», «Два святителя»). Однако этого никак нельзя сказать ни о ярко обличительном очерке «Угар» (1904), где открыто высказывается отрицательное отношение к «хозяевам жизни», ни об очерке «Устройтели» (1911), ни о рассказах «Сильнее смерти», «Каприз», «Тараканья щель», «Заклятье», «Самоубийство» я др.
Недостаточно полно также представлены в собрании сочинений вещи, относящиеся к эмигрантскому периоду творчества писателя. Речь идет о романе «Колесо времени», который был опубликован отдельным изданием в Белграде (1930), а недавно перепечатан в журнале «Радуга» (1963, N 1, 2, 4). Роман этот, проникнутый острой тоской по родине и посвященный теме любви, был тепло принят советским читателем. Конечно, эмигрантское творчество Куприна было неровным, и бессмысленно настаивать на публикации всего написанного писателем на чужбине. Но отказываться от включения в собрание тех эмигрантских рассказов, которые уже увидели свет в нашей периодической печати, разумеется, не следовало. Мы имеем в виду рассказы «Воробьиный царь», «Наташа», «Подарок Наполеона», «Рассказ о рыбке Раскасс», «Резеда».
Непонятно также, почему в новом издании разрознены циклы, специально задуманные и составленные Куприным. Так, из семи «Рассказов в каплях» напечатано лишь пять, а два — едва ли не самые лучшие — «Московский снег» и «Московская пасха» — почему-то отсутствуют. (Кстати, «Московский снег» уже публиковался в советской периодической печати.) Или другой, еще более разительный пример. Из цикла купринских очерков «Югославия», включающего яркие зарисовки быта и культуры, напечатан всего один очерк («Старые песни»), между тем как из трех оставшихся («Белград», «Народная память» и «Герцоговинец») два уже знакомы советскому читателю по газетным публикациям.
Из наиболее интересных купринских статей в собрание не вошли очерки о Пушкине («Солнце поэзии русской» и «Петр и Пушкин»), литературные портреты А. Будищева, Саши Черного, Анри Рошфора и др.
Нет в девятом томе и блестящей статьи о Толстом «Наше оправдание» (кстати, она цитируется в комментариях к этому же тому), и статей эмигрантского периода («Бисерное колечко», «Аверченко и «Сатирикон», «Больные слова» и др.). И уже совсем плохо представлены рецензии Куприна, многие из которых (на книги И. Бунина, П. Пильского, А. Ремизова, Саши Черного) по глубине анализа и емкости-содержания ничуть не уступают его статьям.
Библиография работ Куприна-критика насчитывает более ста названий. Из них в девятитомнике напечатано лишь двадцать пять.
Однако даже при таком отборе этот раздел девятого тома чрезвычайно интересен. Ведь здесь читатель фактически впервые знакомится с Куприным — литературным критиком, и прав Э. Ротштейн, который в комментариях к этому тому замечает, что «критические работы выдающегося писателя… помогают оценить в полном объеме его огромный разносторонний талант».
Текстологическая работа в собрании проведена тщательно и аккуратно. Жаль только, что в комментариях не всегда сообщается о сокращениях, сделанных Куприным при подготовке журнального или газетного варианта для сборника или собрания сочинений, и часто эти сокращения не воспроизводятся. Так, например, не воспроизведена в примечаниях к последнему тому концовка статьи «Редиард Киплинг», где дается характеристика качеству переводов английского писателя на русский язык («Современный мир», 1908, N 12). То же самое получилось с очень интересной, трезвой и критической оценкой романа Кнута Гамсуна «Мистерии», которая после первой публикации («Северные сборники», кн. 2 — 3, СПб. 1908, стр. VIII — IX) не воспроизводилась. Афористически-мудрое окончание рассказа Куприна «Волшебный ковер», приписанное им от руки к машинописному тексту, хранящемуся в рукописном отделе Ленинградской публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, тоже почему-то отсутствует в седьмом томе рецензируемого издания.
Два слова о расположении купринских текстов в девятитомнике. Из хронологического принципа, принятого в собрании, неожиданно сделано два существенных исключения — для цикла «Киевские типы» и для «Листригонов». Нам представляется такое решение по меньшей мере спорным. Прежде всего не следовало, по-видимому, переносить эти купринские вещи в девятый том, так как жанровое определение «очерки» лишь приблизительно характеризует «Киевские типы» (это скорее «очерковые рассказы»). Что же касается «Листригонов», то их, но справедливому замечанию комментатора, трудно отличить от «его лучших рассказов» (IX, 551). Но главное в том, что «Киевские типы» и «Листригоны» характеризуют творческое развитие писателя. В первом случае — раннего, молодого Куприна, сотрудничавшего в киевской печати, а во втором — прославленного художника в пору расцвета его таланта. Поэтому, оторванные от других произведений писателя, увидевших свет в те же годы, и «Листригоны», и «Киевские типы» выглядят так странно в заключительном, девятом томе между воспоминаниями, эмигрантскими очерками и литературными статьями Куприна.
Уровень примечаний к текстам собрания (П. Вячеславов, И. Корецкая, О. Михайлов, И. Питляр, Э. Ротштейн, А. Тамарченко) в целом высок. Но, к сожалению, иногда в них встречаются и досадные огрехи. В третьем томе, например, даны ссылки и на старую журнальную публикацию воспоминаний М. Куприной-Иорданской («Огонек», 1948, N 38), и на ее же книгу «Годы молодости» (М. 1960).
В шестом томе неверно определяется тема популярного купринского рассказа «Груня». В нем нет показа «трагического отрыва интеллигенции от народа», как и «недоверия писателя к созидательным возможностям назревающей революции, боязни ее стихийности», которая якобы «сказалась и в обрисовке волжского грузчика Кудеяра» (VI, 452). Напротив, в этом рассказе Куприн ядовито высмеял трусость и ничтожество тщеславного и бездарного литератора Гущина, которого проучил волжский грузчик. В комментариях к седьмому тому спорным выглядит утверждение, что в эмигрантском творчестве Куприна «быт уходит, как сквозь пальцы песок» (VII, 394). И уж совсем несправедливо «Рассказы в каплях», в которых Куприн овладевает нелегким искусством короткой, но очень емкой, обобщенной и содержательной новеллы, рассматривать лишь как «мозаику», «мелочи» и т. д.
В примечаниях объясняется, что такое «прокрустово ложе» (I, 501), что П. Н. Нестеров — «выдающийся русский летчик», а И. С. Шмелев — «автор известной повести «Человек из ресторана» (VIII, 434 — 435) и т. д. Между тем как статья Куприна «Дюма-отец», которая названа, кстати сказать, во вступительной статье «небольшой» (I, 24), а в комментариях к ней — «обширной» (VII, 392), плохо прокомментирована, хотя отдельные ее места, особенно главка о коллективном творчестве под руководством Диккенса или Дюма, нуждались в пояснениях. То же самое можно сказать и о концовке рассказа «Бальт» (VII, 373), которая совсем непонятна без пояснения. В примечании к заметке Куприна о Льве Толстом комментируется лишь имя С. Т. Семенова, стоящее же рядом имя В. Поленца — пропускается, не разъясняется и то, что «мопассановская «Франсуаза» — это рассказ Мопассана «В порту», не прокомментировано «Вольтерово мнение» о Шекспире и т. д.
Все это, разумеется, мелочи, но мелочи досадные.
В заключение хочется сказать, что, несмотря на все огрехи и недостатки, новый девятитомник — еще один шаг к изданию полного собрания сочинений Куприна.
г. Ростов-на-Дону