Е. Н. Ц и м б а е в а. Женщины и мужчины в истории и литературе середины XVIII — начала XX века: За кулисами литературного текста. М.: ЛЕНАНД, 2023. 232 с.

Весьма необычная в общем книжном потоке книга историка, доктора исторических наук Е. Цимбаевой, открывающаяся утверждением, что «взаимопроникновение художественной и жизненной реальностей — тема неисчерпаемая» (с. 5), действительно вводит читателя за кулисы широко известных художественных произведений русской, английской, французской и отчасти немецкой литератур, почитавшихся в обозначенное автором время ведущими в Европе, с авторскими извинениями за этот выбор «в адрес прекрасной итальянской, польской и других литературных школ» (с. 6–7).

При этом имеется в виду, условно говоря, исключительно респектабельное общество, мерилом которого служит не материальное состояние, а «подобающее воспитание, сочетающееся хотя бы с минимальными возможностями поддерживать приличный внешний вид дома и его обитателей» (с. 6). Ведь именно эта среда и оказывалась в центре внимания создателей литературных произведений того времени.

Предпринятое рассмотрение быта, нравов, публичного и домашнего поведения людей XVIII — начала XX века, которым не уделялось в литературе необходимого с сегодняшней точки зрения внимания (все было понятно без слов читателям-современникам), напоминает проблему существенного порой в ряде речевых оборотов изменения языка повествования русских классиков по сравнению с нашим сегодняшним языком. В этом смысле большой резонанс в свое время вызвали книги известного лингвиста А. Пеньковского «Нина. Культурный миф золотого века русской литературы в лингвистическом освещении» (2003) и «Загадки пушкинского текста и словаря. Опыт филологической герменевтики» (2005).

Но возвратимся к нашей книге. Одним из ее важных тезисов является утверждение, что общепринятые в рассматриваемое время правила и приличия, определявшие поведение литературных персонажей, нередко существенно влияли на сюжеты произведений, на образы, психологию, ментальность действующих лиц, но последующим поколениям читателей их поведение нередко стало представляться необоснованным и непонятным. «И напротив, — замечает автор, — то, что стало понятно, привычно и потому незаметно людям ХХ века, возможно, в свое время воспринималось как потрясающее нововведение писателя, произвело революционный переворот в сознании читателей и пред­определило будущее» (с. 5).

Важно и отмеченное в аннотации соображение, что знание сторон обыденной жизни, включающее в себя «имущественные вопросы, гендерные роли и социальные нормы, позволяет глубже, а иногда иначе взглянуть на характеры, поведение, взаимоотношения знакомых персонажей».

Однако «стороны обыденной жизни», перечисляемые в аннотации, сильно, как этого требует жанр, обобщены по сравнению с текстом книги, в которой восемь глав, и в каждой из них они расматриваются детально. При этом симптоматично, что названиями глав и их подзаголовков служат цитаты из Пушкина.

Так, в качестве названия первой главы взята пушкинская цитата из «Евгения Онегина» (глава первая, строфа XXV): «Обычай — деспот меж людей» — с прозаическим подзаголовком «Модная одежда как фактор физиологии». А важнейший ее раздел озаглавлен тоже пушкинской цитатой из «Евгения Онегина» (глава вторая, строфа XXXIII): «Корсет носила очень узкий».

В главе рассматривается влияние модной одежды на внешний облик людей прошлого, а также связанные с нею их физиологические и физические проблемы, причем речь здесь идет не о верхней, а о нижней одежде, куда взор писателя проникал достаточно редко, но именно она, оказывается, имела важное вляние на жизнь и поступки реальных людей, а следовательно, и персонажей.

Вот конкретный пример: шелковые чулки, которые носило высшее общество, завязывались у женщин наверху ноги подвязками, избежать морщинок на чулке можно было только туго стянув подвязку.