№6, 1971/На темы современности

Движение поэзии

Публикуя статью В. Перцова, редакция завершает дискуссию по проблемам современной советской поэзии, начатую статьей В. Кожинова и продолженную в выступлениях Ал. Михайлова, В. Огнева, А. Ланщикова и А. Туркова («Вопросы литературы», 1970, N 7, 11, и 1971, N 2).

В течение нескольких лет шла интенсивная работа над антологией «Русские поэты». Дать молодому читателю представление об историческом развитии русской поэзии от XVIII века до нашего времени – такова была задача. Мне довелось принимать участие в составлении антологии (она вышла в издательстве «Детская литература»), и могу свидетельствовать, что наиболее трудным, рождавшимся в острых спорах, оказался том четвертый, включающий избранные произведения русских поэтов нашей советской эпохи. Мы думали сначала довести его до наших дней, то есть до конца 60-х годов, но в ходе отбора материала, и прежде всего самих имен «кандидатов», в антологию возникли такие разногласия, что от этой мысли пришлось отказаться. В антологию вошло сорок поэтов – от Маяковского и Есенина до Агнии Барто и Сергея Михалкова. Мы ограничили себя периодом – в основном – от Великой Октябрьской социалистической революции до Великой Отечественной войны. В предисловии «От составителей» мы писали по этому поводу: «Само собой разумеется, что этим не может быть исчерпано знакомство со всем богатством русской советской поэзии. Блестящий вклад в нее внесли и более молодые поэты, сформировавшиеся в период Великой Отечественной войны и после нее. И в этом круге произведений определяются уже лучшие, наиболее значительные, и хотя проверка временем для них лишь начинается, но в ходе историко-литературного процесса уже возникают новые имена, складываются устойчивые репутации» 1.

По-видимому, содержанием предстоящего – пятого – тома антологии «Русские поэты» (на желательность его подготовки указывалось в сочувственных оценках печати) и станут поэтические произведения послевоенного периода, охватывающего уже более четверти века.

Если по отношению к этим произведениям и их авторам составители антологии с известным смущением оправдывались, что «проверка временем для них лишь начинается», то насколько же труднее задача критика! Конечно, пытаясь определить наиболее значительное сегодня, наиболее перспективное, критик сохраняет право на гораздо большую субъективность, чем составитель антологии. Фильтр критика – это первая стадия отбора, открытие и, если хотите, пророчество, которое иногда оказывается решающим в судьбе поэта. Не бывает критики без «риска», а риск во имя хорошей цели – дело благородное. И если из того списка имен, который привел в своей статье «Новое поэтическое поколение» В. Кожинов, уцелеет хотя бы небольшая часть, то это хорошо. Каюсь, что многие из имен, которые называет В. Кожинов, мне ничего не говорят, я встречаю их впервые. Каюсь, но не прошу снисхождения, потому что в нашей стране каждый день выходит от семи до девяти поэтических сборников только на русском языке. Статистика столь же обнадеживающая, сколь и угрожающая. Не столь давно об этом говорил М. Исаковский, статья которого в «Вопросах литературы» послужила началом большого разговора о «перепроизводстве» поэтической продукции. Впрочем, еще и Горький писал о «километрах» стихов. Конечно, это много больше того, что оправдывается целесообразностью. Разумеется, поиск талантов и самая активная помощь им должны быть – и часто бывают – обеспечены на совещаниях молодых авторов. Следует поощрять и писание стихов как культурное развлечение, но дистанция между самодеятельностью и профессиональной работой в этой области должна быть решительно удлинена и стать трудно проходимой…

Ну, а если барьеры сняты или преодолены и стиховые «километры» все-таки появляются на книжных прилавках – как быть? Кто-то ведь должен все это читать не выборочно, размышлять над новыми именами и выделять лучшее. Это и делает сегодня В. Кожинов больше, чем кто-либо другой из пишущих о поэзии. За самоотверженность нужно быть ему благодарным.

Вот и снова он открыл в прошлом году на страницах «Вопросов литературы» дискуссию о современном этапе в развитии советской поэзии. В редакционном примечании к статье «Новое поэтическое поколение» (1970, N 7) отмечалось: «Быть может, рано еще, как это делает автор, говорить о смене поколений», но «публикация этой статьи может послужить началом нового «тура» обсуждения сегодняшних дел нашей поэзии». В развернувшемся обсуждении приняли участие Ал. Михайлов, В. Огнев, А. Ланщиков и А. Турков. Участники спора опирались в своих суждениях на опыт многих поэтов, прежде всего тех, о которых писал В. Кожинов. Назывались имена Э. Балашова и И. Шкляревского, Ст. Куняева и Н. Рубцова, Б. Примерова и В. Цыбина – тех, что пришли в поэзию в последнее десятилетие. Приводились даже стихи студентов Литературного института, еще не опубликованные.

Как бы ни относиться к оценкам произведений этих авторов, приятно уже то, что дискуссия привлекла внимание к молодым поэтам, к тем, у которых все еще впереди.

Однако, споря с В. Кожиновым, участники дискуссии в то же время с большой горячностью обменивались взаимными упреками, вспоминая свои давние и не столь давние разногласия… Это бы и ничего, однако плохо то, что подобный способ полемики слишком далеко подчас уводил участников дискуссии от ее непосредственной темы – поэзии молодых. А. Ланщиков, например, сделал экскурс в античность и средневековье и высказал в этой связи интересные суждения, но вернуться из этого далека соответственно обогащенным к непосредственной теме обсуждения ему, на мой взгляд, не удалось.

Гораздо ближе к предмету дискуссии оказались Ал. Михайлов и В. Огнев, некоторые их возражения В. Кожинову кажутся мне серьезными.

Вернемся, однако, к статье, положившей начало дискуссии.

Я уже сказал, что В. Кожинов внимательно изучает книги молодых. Но даже он признается, что «лишь совсем недавно» он «открыл для себя»»стихи многих истинных поэтов» послевоенного поколения. Конечно, критик может преувеличивать – пусть талант дотянется, дорастет до открытой перед ним перспективы. Если историк литературы, оглядываясь назад, трезво говорит: «Вот что осталось», то критик, глядя вперед, как бы вещает: «Вот что останется, вот от кого нужно ждать!» Разумеется, это все – схематически, потому что в своем предвидении критик не может не чувствовать ответственности и перед великим будущим, и перед великим прошлым литературы.

В. Кожинов утверждает, что «перед нами совершенно новая поэтическая волна», и щедро выделяет в ней восемь имен «истинных поэтов». Не многовато ли? Впрочем, это только составитель антологии должен быть скупым…

В чем же все-таки суть «совершенно новой поэтической волны», нового поколения, представителей которого критик объединил возрастным цензом – «тридцатилетние»? Дело становится яснее, когда В. Кожинов от имен обращается к самим стихам. Чтобы согласиться или спорить с ним, у нас нет другого выхода, как присмотреться к ним поближе. На первом плане у В. Кожинова поэты Николай Рубцов, Анатолий Передреев и Владимир Соколов. Это поэты разные – даже и по одному тому, что мы назвали возрастным цензом. К несчастью, Н. Рубцов, чье дарование у всех, кто читал его стихи, не вызывало сомнения и позволяло связывать с ним надежды, не так давно умер, ему было немногим больше тридцати… В. Соколов давно не «тридцатилетний», он в поэзии уже лет двадцать, и хотя голос его не громок, но давно различим и отмечен многими писавшими о нем критиками. В. Кожинов замечает, что он, «как еще недавно было принято считать, шел по какой-то своей, боковой тропе – и вдруг она оказалась чуть ли не столбовой поэтической дорогой». А. Передреев, по-видимому, самый молодой. Первая его книга вышла в 1964 году. Второй еще нет. Хорошо, что не спешит.

В. Соколов, которого В. Кожинов справедливо считает лидером «нового поэтического поколения», – прекрасный лирический поэт, глубоко связанный с традициями русской поэзии XIX века. Следует, однако, сказать, что опору свою он находил не только в этом великом первоисточнике – классические традиции были для него опосредованы опытом ранней советской поэзии. В. Кожинов замечает не это, а другое, что в самом деле сразу бросается в глаза, – в чем Соколов действительно не похож на иных своих сверстников. Его не привлекла эстрадная слава таких поэтов, как Е. Евтушенко и А. Вознесенский, которые, будучи младшими современниками Соколова, почти заслонили его в начале 60-х годов. Многим и лучшим в формировании своих талантов Е. Евтушенко и А. Вознесенский, поэты, по сути дела, разнонаправленные, обязаны Маяковскому. Но традиция Маяковского – кажется мне – «противопоказана» Соколову. Не могу сказать, что он идет и от Есенина: Есенин ведь не только лирик, но и трибун и эпик. Без «Руси уходящей» и «Анны Снегиной», без трагедийного «Черного человека» нельзя почувствовать многомерность есенинской поэзии. Соколов не трагический поэт, не летописец-повествователь. Он поэт внутреннего монолога. Разговор с самим собой, совестливый, чуждый всякого актерства, идет в его поэзии, не отклоняясь ни в какую сторону. Е. Евтушенко в стихотворении «Эстрада» осознавал свою беду и казнил себя: «Проклятие мое, души моей растрата, – эстрада…» У Соколова в одном стихотворении идет речь о человеке «наедине с собой» – каков он на самом деле. Неужели

Не переде зеркалом, а так,

Актерство все – чего там ради? –

Не отпускает ни на шаг

И держится, как на эстраде?

 

И поэт признается в своей «неудаче»:

Я сам таким пытался быть,

Да только плохо выходило.

 

Главное у поэта в том, что он души своей не растратил, а душа у него хорошая.

Он и к себе – мастеру стиха предъявляет требования максимальной добросовестности: когда этот тихий лирик пускает в ход иронию, то в жанре сатиры, вообще говоря ему несвойственном, он достигает проникновенной точности. Замечательно стихотворение, посвященное «Приятелю», с первой строчкой, звучащей парадоксально: «Как бы мне оторваться от жизни…»

И дальше:

Как бы мне оторваться от века

И, освоившись в новой судьбе,

Как бы мне потерять человека –

Современного, злого – в себе? –

эта странная мечта с мягко стелющимся, от строфы к строфе нарастающим ехидством разрешается «в лоб»:

Чтобы жить, как беспечные слизни,

Приживальщики трав и тесин.

Как бы мне оторваться от жизни,

Чтоб понять тебя, сукин ты сын.

 

Автор данной тихой «инвективы» (без восклицательных знаков) никогда не позволит «потерять человека – современного, злого – в себе», злого на все чуждое нам, «современного, злого» на охоту к труду. Лирик не собирается разъяснять смысл того, что и так понятно, что прочно вошло в нашу жизнь. В очень искреннем стихотворении «Павлу Когану» он взволнованно признается:

Я прочел стихи твои былые,

Где все наше, все на изготовку…

 

«На изготовку» у Соколова многое даже в его пейзажах; за простенькой, общей деталью – чувство и взгляд нашего современника:

Неувядаемое лето.

В цветке промокшая пчела.

А там, за вырубками где-то,

Полей желтеющих дела.

 

«Полей желтеющих дела» – едва ли так мог сказать Фет, ревнивый хозяин своих полей. В картинах русской природы Соколов ревнует о благе отечества. У него есть свои мотивы, которых не встретишь у Фета, остающегося недосягаемым образцом для поэта наших дней. И хотя он признается в любви к вечным степям родины и лесам ее,

Но, видно, во мне и железо

Сидит, как осколок в коре,

Коль, детище нежного леса,

Я льну и к Магнитной горе.

 

Правда, «осколок» железа «сидит» в стихотворении, а не «льнет» к нему:

Хотел бы я долгие годы

На родине милой прожить,

Любить ее светлые воды

И темные воды любить.

 

И степи, и всходы посева,

И лес, и наплывы в крови

Ее соловьиного гнева,

Ее журавлиной любви.

 

Вот здесь и начинается «осколок»… Но он нужен – из песни слова не выкинешь.

Перейдем к другой грани дарования Соколова. В одном из ранних стихотворений он мечтал:

Как я хочу, чтоб строчки эти

Забыли, что они слова,

А стали: небо, крыши, ветер,

Сырых бульваров дерева!

 

О слиянии искусства с природой – не о копировании, – когда искусство становится «второй природой», мечтал поэт. С удивительной чистотой вспомнил он в зрелые годы об ученической тетрадке своего первого приобщения или, лучше сказать, поглощения искусством еще в школе:

  1. »Русские поэты». Антология в 4-х томах, т. 4, «Детская литература», М. 1968, стр. 5. []

Цитировать

Перцов, В. Движение поэзии / В. Перцов // Вопросы литературы. - 1971 - №6. - C. 23-41
Копировать