№2, 2018/Литературное сегодня

Детство как источник писательства. Игорь Клех

Прозаик, эссеист и публицист Игорь Клех входит в число известных, хоть и не слишком широко обсуждаемых сегодня писателей России. После публикации в рижском журнале «Родник» в 1989 году он регулярно печатается на русском языке и в переводах на иностранные, становится лауреатом премий, в том числе и за границей1. Как составитель книжных серий Клех в 2000-х выпустил в свет антологии поэзии метареалистов 1980-х, концептуалистов 1990-х и поколения тридцатилетних начала XXI века, а в 2003-м осуществил книжное издание повести П. Санаева «Похороните меня за плинтусом», ставшей бестселлером и новой классикой русской литературы о детстве.

Собственному «советскому детству» писатель посвящает все больше внимания после распада Советского Союза. «Диглоссия» написана в 1980-1981 годах; десять лет спустя он продолжает тему в повести «Частичный человек, или Записки сорокалетнего», а еще через десять лет возвращается к ней в повести «Светопреставление», само название которой предвещает историю утраты. На этом дело не заканчивается, и несколько лет спустя выходят «Хроники 1999 года» (2010), а потом — очерк «По Днепру. Movieriver» (2012). По богатой событиями биографии автора можно в известной мере проследить историю Советского Союза во второй половине ХХ века.

Референтное пространство-время его повестей охватывает 1950-1960-е. Более всего оно привязано к Ивано-Франковску и Славянску, но сюда входят также юг Украины, Сибирь и даже Москва. Позднее под «взгляд из детства» попадают те русские и европейские города, реки и горы, по которым странствовал автор, как в книге путевых очерков «Миграции», например. Можно считать, что из детского восприятия мира во многом выросло литературное творчество Клеха и что именно ностальгия способствует его стилистическим экспериментам2. Так, в «Светопреставлении» он высвечивает — в том числе и метафорикой света — то, что повлияет на его будущее письмо, и характеризует собственное детство, пришедшееся на годы оттепели, как вовлеченность в игру. Игру, становящуюся личной формой искусства. Как замечает литературный критик А. Чанцев, эта повесть и одноимeнный сборник прозы запечатлели, наряду с детством, навсегда ушедший феномен Советского Союза — правда, в его метафизическом облике, поскольку в обоих случаях время как будто остановилось [Чанцев: 142].

В развитии игры как искусства просматривается характерная черта установившейся бытовой нормы первого послевоенного поколения. Движущей силой оттепели являлось стремление советского общества к эмансипации и «чередование уступок и компромиссов с принудительными реформами и декретами», что в литературе находило отражение в присущем этому периоду «климате тревоги»» [Ssachno: 8]. Детские воспоминания Клеха, кажется, почти не затрагивают политический контекст, но, может быть, именно поэтому они так показательны для первого десятилетия после смерти Сталина в 1953-м. Проживание увлечений, интересов, беззаботных забав и радость от возвращения к ним — все это позднее перейдет в технику клеховского письма: в наблюдение, любование, развинчивание и перекомбинирование, как в детском конструкторе, каузальных и причудливо сформированных отношений и потерь. Поэтика детского поведения — с его чтением и кинофильмами, с дружбами и секретами, с каникулами и прогулами, с фантазированием и мечтами, с его подлинной и вымышленной топографией — имплантируется в поэтику автора, приглашающего читателя к соучастию в своих воспоминаниях.

Как считает сам автор, у всех выросших в СССР детство было достаточно однотипным и «советским». Свой опыт он рассматривает как по существу пространственно-временной, приобретенный в разном возрасте и в разных концах большой страны. При этом Клех придерживается взгляда, что «всякое нормальное детство по существу коммунистично, дети получают все по потребностям от своих родителей — не по труду, не по способностям даже, а даром (такое не забывается)», и поэтому «политический режим и география не имеют отношения к сути детства»3. Таким образом, его автобиографическое письмо настаивает на основополагающем характере психологии детства и надстроечном характере национальных особенностей и социальных условий, в которых оно протекает. Переворачивание этой конструкции с ног на голову обычно является результатом позднейшей идеологизации или усилий по выстраиванию собственной идентичности.

Поэтику детства у Клеха определяет напряжение, возникающее между документальным воспроизведением реалий советского детства и проникновением и погружением во внутренний мир ребенка, чтобы, воскресив его представления, добыть «горючее» для творческой мотивации собственного письма.

В повести «Диглоссия» автобиографическое повествование уже с первых слов — «Херсон. Никополь…» — следует по стопам и местам работы отца мальчика. Затем были Енисей и Забайкалье, куда тот как ведущий инженер переезжал с семьей. Заявленное в названии двуязычие охватывает несколько уровней. Как принцип повествования оно соотносит прошлое и письмо о нем, ранние переживания с позднейшими раздумьями. Симметричны и контрастно окрашены воспоминания о столь разных частях страны, как запад и восток СССР, Украина и Сибирь, а строго говоря — Юг и Север. Отсюда — общая контрастность повествования, его балансирование между разными психологическими и нарративными полюсами — активностью и (не)детской сосредоточенностью, послушанием и мечтательностью, играми во дворе и погруженностью в собственный внутренний мир. Строительство «халабуд», спасение котенка из выгребной ямы, прыжки на спор с крыши сарая соседствуют с воспоминаниями о первых переживаниях и глубоких потрясениях — например, открытии сексуальности или «метафизической обиде», догадке ребенка о существовании смерти. Рассказчик по-детски радуется, когда ему удается пробить пелену беспамятства и уберечь какую-то деталь от забвения. Потому что для детства нет пустяков.

Посредством мнемонической функции Клех оформляет историю семьи так, как считает нужным, и перетолковывает историю жизни своего отца. Когда в 1956 году возвращались из Сибири репрессированные, его уволенный с работы отец отправился туда с семьей по собственному почину — против течения: «Сей исторический парадокс не был пародией искупления — это происходило в серьезной и не терпящей несерьезности стране. Позднее я нашел его дневник — он был неконформистом, он хотел покончить с собой».

Подробно воссоздавая обширный социальный и предметный мир советского детства, писатель включает в него тогдашние детские игрушки, одежду, пищу и долгую поездку на поезде через Сибирь. Мы вместе с ним пускаемся в эту «странную страну, где под морозным одеялом ворошилась своя особая тесная жизнь» — с ледяными дисками замороженного молока, обязательным рыбьим жиром с соленым огурцом и с новогодним карнавалом в построенном его отцом Доме культуры.

  1. За свое литературное творчество Клех был отмечен в России и Западной Европе, в том числе Берлинской Академией искусств (1995), цюрихским журналом «Du» (2001), малой Пушкинской премией (стипендиальное путешествие) гамбургского фонда Альфреда Тепфера и др., а за рассказ «Псы Полесья» о путешествии на лодке по Центральной Украине — московской премией им. Юрия Казакова (2000). []
  2. А. Чанцев говорит о том, что Клех продолжает русскую традицию ностальгии, которая способствует инновации письма, и что детская оптика определяет у него физиологически ориентированный основной прием: «Возможно, этой оптикой объясняется и один интересный прием — физиологичность, анатомичность сравнений» [Чанцев: 143].[]
  3. Из личной переписки И. Клеха с автором статьи. — Т. Х.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №2, 2018

Литература

Клех И. Ю. Человек-роман // Пруст М. В сторону Свана / Перевод с франц. А. Франковского. М.: Вече, 2017. С. 5-8.

Костюков Л. В. Еще раз о главном и наиболее важном // Дружба народов. 2006. № 2. С. 96-101.

Лесин Е. Э. Ничего страшного // Независимая газета. 2003. 24 апреля.

Чанцев А. В. Новая галицийская анатомия // Новое литературное обозрение. 2005. № 1 (71). С. 138-146.

Elias N. Uber den Prozess der Zivilisation. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1997.

Kelly C. Children’s World. Growing up in Russia, 1890-1991. New Haven, London: Yale U. P., 2007.

Ssachno H. von. Der Aufstand der Person. Berlin: Argon, 1965.

Цитировать

Хофман, Т.Ю. Детство как источник писательства. Игорь Клех / Т.Ю. Хофман // Вопросы литературы. - 2018 - №2. - C. 77-91
Копировать