№1, 2015/Книжный разворот

А. Г. Азов. Поверженные буквалисты: Из истории художественного перевода в СССР в 1920-е — 1960-е годы

А. Г. Азов. Поверженные буквалисты: Из истории художественного перевода в СССР в 1920-е — 1960-е годы. М.: ВШЭ, 2013. 304 с.

Компактная книжка А. Азова представляет собой первый опыт осмысления той области истории перевода, которая пока еще не была затронута научным исследованием. Понятие «буквализма», как правило, интересовало лишь теоретиков, а не историков перевода, и за редким исключением не подвергалось рефлексии (в качестве исключения можно назвать лишь неудавшуюся попытку А. Борисенко открыть дискуссию на эту тему в журнале «Мосты» — неудавшуюся, поскольку ее приглашение осмыслить само понятие «буквализм» не было услышано).

Пейоративная функция слова «буквализм» очевидна, но как она возникла и применительно к кому? Книга Азова дает возможность наконец восполнить этот пробел, восстанавливая картину литературной полемики советского времени вокруг принципов художественного перевода. Самую ценную часть издания безусловно составляют приложения — более 120 страниц документов, которые ранее не публиковались. По ним читатель получает возможность познакомиться с позициями переводчиков из первых рук.

Первоначальный замысел составителя книги был в том, чтобы представить позицию обеих сторон как можно полнее. К сожалению, ему не удалось договориться с наследниками И. Кашкина о праве на перепечатку его статей. Таким образом, в издании представлены только неопубликованные ранее выступления Е. Ланна и Г. Шенгели. Однако ход полемики вполне восстановим, так как и Ланн, и Шенгели обильно цитируют своего оппонента и отвечают на его обвинения. Вообще, публикации статей Кашкина сравнительно широко доступны, а две из них — «Ложный принцип и неприемлемые результаты» и «Традиция и эпигонство» — входят в сборник «Для читателя-современника», который в настоящее время можно найти на многих интернет-сайтах. Кроме того, некоторые важные фрагменты статей Кашкина процитированы самим Азовым (см., например, страницы 124-131).

Впечатление эти документы производят тягостное. Перед нами не столько дискуссия об эстетических принципах перевода, сколько борьба за издательские заказы, в которой обе стороны не гнушались и такими методами, как политический донос. Кашкин обвинял Шенгели в «клеветническом» искажении образа Суворова (в поэме Байрона «Дон Жуан», с. 254 etc.), а Шенгели, в свою очередь, ставил Кашкину в упрек то, что тот переводит «декадентских» и «антисоветских» Хэмингуэя, Джойса и Элиота (с. 210, Элиот у Шенгели). В пылу обвинений Шенгели доходит до утверждения, будто «капиталистическая Англия» заинтересована в том, чтобы советский читатель не познакомился с Байроном (с. 209-210), и что Байрон чуть ли не запрещен у себя на родине (с. 298). Впрочем, Кашкин и сам утверждал подобное о Диккенсе, когда выступал против Е. Ланна (с. 125). Читать все это в наши дни, скажем так, неловко. Единственным текстом, который дистанцируется от политических обвинений и рассматривает проблему с собственно филологической точки зрения, оказывается коротенькая статья Е. Ланна. По-человечески Ланн выглядит самым достойным участником дискуссии. Тем не менее историку перевода необходимо преодолеть эмоциональное неприятие и прочесть выступления Шенгели внимательно, так как они содержат детальный разбор переводческих претензий к нему Кашкина, включающий сравнение собственного перевода Шенгели с оригиналом и другими переводами.

Этот текстуальный анализ и составляет на данный момент главную ценность выступлений Шенгели. Он исчерпывающе иллюстрирует, что, во-первых, технические упреки в адрес его перевода противоречат друг другу (Кашкин упрекал его одновременно в «буквализме» и в искажении оригинала), во-вторых, они по большей части несправедливы. При этом оказывается, что «буквалист» Шенгели всюду демонстрирует контекстуальную обусловленность своих переводческих решений — а ведь под «буквализмом» традиционно понимается именно невнимание к контексту.

Обзорная часть книги содержит достаточно полные сведения о становлении теории перевода в СССР. Правда, стремление автора уложиться в хронологические рамки до 1950-х годов приводит к курьезному пробелу: на страницах 52-59 рассказывается о лингвистической теории перевода, тоже попавшей под горячую руку борьбы с «буквалистами», а затем ее судьба теряется. Если автор настаивает на актуальности проблемы (живучесть стереотипов вокруг «буквализма» и в наши дни), то нельзя обойти вниманием то, что лингвистическая теория перевода давно выделилась в отдельную дисциплину и пользуется категорией эквивалентности, а не «точности». Борьба с «буквализмом» — феномен, в основном ограниченный рамками литературоведческой теории перевода (и здесь проблема как раз — отсутствие коммуникации между литературоведами и лингвистами). Несколько наивный и поверхностный характер имеет освещение теоретических вопросов. Впрочем, не стоит рассматривать работу Азова как книгу о вопросах теории перевода. В качестве очерка истории перевода она вполне состоятельна и безусловно важна.

М. ЕЛИФЁРОВА

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2015

Цитировать

Елифёрова, М.В. А. Г. Азов. Поверженные буквалисты: Из истории художественного перевода в СССР в 1920-е — 1960-е годы / М.В. Елифёрова // Вопросы литературы. - 2015 - №1. - C. 386-387
Копировать

Нашли ошибку?

Сообщение об ошибке