«Как убить литературу» — сборник статей Сухбата Афлатуни о литературе и литературной политике. Афлатуни резко очерчивает литературную ситуацию и тихой сапой ищет выход из кризиса.
«Читающих не хватает» – говорит Аксенов. «Они просто ленятся читать» – вторит ему Сенчин. Падение читаемости и повышение писучести образуют «русский крест» – пишет Наталья Иванова.
Может они никогда не умели читать?
Чтение — сложный навык и требует постоянных упражнений с отягощениями.
Даже заголовки 10 лет назад были поэтичней, п. ч. строились как загадка. Теперь статьи никто не читает, «многа букав». «Новые наивные» хотят все узнавать из заголовков.
Хотя, собственно, зачем?
Народ превратился в блогеров и сам создает себе культуру, «интернет успел развратить всех», все делают блогопись, селфи-прозу, и уже не удивишься, услышав о ком-то – «человек, воспитанный айпадом».
Это началось не вчера.
Как именно убивали чтение?
1. Убрали из школ древние языки. Понимание — это перевод, на худой конец сгодился бы и церковно-славянский. Но Большим Братьям не нужно, чтобы мы понимали.
2. Травмировали скорочтением еще в советской школе. Травма продолжает жить в книжных марафонах. Казалось бы, дураку понятно, что прочесть 30 книг за месяц так же вредно, как выпить 30 бутылок водки. Человеку не нужно ни много информации сразу, ни много серотонина. Но если мы будем вдумчиво читать, упадут книжные продажи. Сосед сказал, что читал Пруста, ну и ты скажи, что читал Улисса.
3. На математике многие не решали, а подгоняли решение под ответ. На литературе подгоняли текст под «идею». Работали агентами мифа.
4. Не было а) техники чтения, когда упражнения дают новую нейронную связь, б) философских и юридических текстов, которых я жаждал в старших классах: читал «Анти-Дюринг» и Бэкона — все, что было.
5. Родители воспитывались теми же учителями и не знали никакой техники чтения. По инерции сохранялся только авторитет чтения.
6. Не учили вести конспект. Что влекло за собой переписывание работ Ленина и учебников целиком.
7. Не было каллиграфии. А она необходима, чтобы перечитывать конспекты с удовольствием.
8. Был разорван цикл «слух-письмо-чтение-рассказ». Когда слушаешь, надо записывать. Если ты что-то не можешь объяснить другому, ты сам этого не понимаешь. Это азы. Письменное отделяется от устного, и язык умирает.
Через год мы будем поголовно неграмотны, через 5 лет люди забудут человеческий язык. Но еще какое-то время мы будем имитировать понимание.
Кому выгодно убивать язык?
Как известно, биологические родители сдали Стива Джобса приемным. Джобс решил, что справедливо будет, если все люди будут предоставлены сами себе. Чтоб родители и дети тихо тупили в смартфоны и не мешали друг другу.
Возможно, он искренне думал, что превратить людей в овощи — благое дело. Счастье — это быть глупым и иметь стабильную зарплату. Zeitgeist был такой: beautiful people, вещества и в Индию духа. Джобс исправил ошибку Адама и «мы стали как один из нас». Не случайно первый Apple стоил $666. «Никогда не верь хиппи».
Как-то я задал отцу каверзный вопрос. Он в сердцах ответил: «Ты учись, но не думай!»
Большие Братья также задаются вопросом: «А не будет ли польза от обучения электората сведена на нет появлением мыслей в головах тел?»
Язык нужен, чтобы думать, а думать вредно. Рождение и овладение языком — это стресс. После прорыва к смыслу ребенок некоторое время по инерции гениален. Парадокс Вольтера лишь кажется парадоксом: родной язык именно потому нужно учить всю жизнь, что иностранный никогда не выучишь как родной. Для пользы глобализации нужно, чтобы не было эмоциональной связи со словом. Чтоб неродными стали все языки.
Филологи знают, можно разбить слова на логические атомы, но человек всегда сможет использовать слово иначе. Знать язык — уметь сказать одно и то же разными словами. Поэтому Джобс сказал: дешевле подогнать человека под гаджет, а не наоборот.
Под народом, впрочем, не следует понимать невежественную чернь, но тех, кто одарен средними способностями и имеет известное знание латыни и хотя бы поверхностно понимает гуманистическую литературу.
Тезауро. Трактат об эмблемах.
Кто не изучает поэзию, обкрадывает сам себя.
Емамото Цунэтомо.
На каких путях Сухбат Афлатуни ищет выход из сложившейся ситуации?
«Читатель — животное любознательное» и способен получать «удовольствие от самого процесса учебы» (в просторечии, дофамин). Надо «выращивать читателя». Развивать книжный туризм, Kultur-u. Bildungstourismus, как в Германии.
Чтение помогает убежать от Альцгеймера.
Юридическая техника безобразна, если юристы не читают классику. Законы дурны, если безобразна юридическая техника. Какого вы хотите правового государства, если законы дурны?
Необходимо нужно ввести, по слову Михаила Хлебникова, штатного писателя при вузе, штатного читателя при библиотеках.
Наконец, русский язык типологически наиболее близок латыни и древнеирландскому.
Но кто будет «выращивать читателя» (цитата подлинная) и для кого?
В Англии критики-священники окормляли читателей, как завещал Адам Смит. Воспитывали чувства, учили правильно потреблять.
О Джобсе есть две байки. Он брал на работу только тех, кто умел что-то делать руками. И он не давал смартфон своим детям.
Элите не нужен ни средний класс, ни мыслящий пролетариат. Гражданская оборона языка — дело рук самих утопающих.
Скоро кончится нефть, рухнет сеть, и все побегут в библиотеки. Надо же чем-то отапливать дачи!
Афлатуни 3 раза проговаривается важным.
Роман — пролетарский жанр, потому что это вовсе не жанр, а вечно становящаяся форма, так же как пролетариат — не отдельное сословие, а продукт распада всех сословий.
Ликвидация неграмотности понизила статус писателя. Удешевление средств доставки (интернет) уронили ценность информации в широком смысле. Повысив ценность «информации» в узком смысле («донос, клевета, компромат»). На фоне «сползания в новую прекрасную дислексию» Афлатуни отмечает рост «обиженного чтения».
Диккенс — антисемит, Толкин — кельто-ненавистник, Грэм Грин — наркоман.
Оно и понятно.
Донос — самый простой способ делать вещи из слов. Результат доноса очевиден. А польза от «тихого поэтического слова» — неочевидна. Но Афлатуни считает, что нас спасет «тихая поэзия». Которую знаешь наизусть. Секин шеърият. Без 5 минут исихазм.
Дело литературы на сомнительных путях, но там где опасность, грядет и спасение. Перетолкованию подвергаются только нужные тексты. Так, «пей вино» в кн. Екклезиаст принято считать не пропагандой алкоголизма, а призывом изучать Закон. Поэтому когда у Ельцина был запой, Наина Максимовна говорила, что он «работает с документами».
Афлатуни пишет, что элита скоро перейдет на English, будет читать и писать на English. Но настоящей элите нельзя терять 2-язычие. Культура – это понимание. А понимание — это перевод.
Например, в «Как убить литературу» масса словесных игр.
Помощник президента Владимир Толстой помогает «толстякам».
Варваризмы community centre (стр. 48) и communal centres (стр. 307) отсылают к имени автора, Сухбат, – «сообщество, дружеское общение».
Я узнал, что за океаном у меня есть однофамилец, ген. Ширрефф. Ширрефф написал книжку «Война с Россией», действие в которой начинается в Харькове, родном городе моего отца (моем отечестве). Каким ширевом кололся, генерал?..
А в одноименной статье «Как убить литературу» Афлатуни предлагает «сажать литераторов на пароход и высылать на кудыкину гору». Пока не каждый литератор опознает в «кудыкиной горе» қутоқни қири. Но мы еще будем знать узбекский. Это официальный язык Золотой Орды.