акробат истероид ботва
из речений Александра Гаврилова
Говорят, Гаврилов похож на Делакруа. По-моему, он похож пополам на Рембрандта с Muddy Watersом. Когда носится по сцене — на отбившегося члена группы Metallica. Недавно «Метла» сыграла «Группу крови» (говенно, отдать должное, сыграла). Мы еще доживем, когда Александр Гаврилов будет в натуре выступать, а «Метла» будет у него на подтанцовке. Reading is FANdamental.
Для меня Гаврилов в первую очередь ассоциируется с рассказом Зощенко (первый мой рассказ Зощенко вслух) «Нервные люди». Там есть такой инвалид Гаврилов, который входит в кухню, говорит: «»Что за шум, а драки нету?» — Тут-то драка и подтвердилась». По результатам драки инвалида Гаврилова бьют кастрюлей по голове, «он брык на пол и скучает».
А я скучаю по шансону. Мало стало шансона в транспорте.
В уже традиционных интервью Борису Кутенкову Гаврилов говорит: «С горечью и тоской я вынужден констатировать, что единого культурного пространства, которое нам грезилось в юношеских социалистических мечтаниях, построить не удается, не дается оно в руки. Это не значит, что маленькие проекты не нужно делать. Нужно«.
Мне недавно попался русско-итальянский Фет. Видимо, результат маленького, но очень гордого культурного проекта. Фет, кстати, хороший поэт, его надо больше читать. Читаю-читаю, слова легкие. И в переводе «Добра и зла» нахожу следующую странность. «Пари, всезрящий и всесильный» переводится «Fustiga onniveggente e onnipotente». То есть «пори» вместо «пари». Переводчик — «отец итальянской славистики» Этторэ ло Гатто (он же Гектор Котов). И задаю я немой вопрос Александру Гаврилову как «запевале читательского хора» — Доколе? и Почем?.. Зачем выпускать и пропечатывать очередные книжки, если настоящим образом пока не прочитаны книжки давно уже печатные?..
Что такое книга?.. Верига, ханыга, барыга, шишига?..
Вполне вероятно, что для Гаврилова книга — верига и шишига, недаром оресторанился он, приравняв книгу к блюду, а перо к пиру.
Неспроста проскочило у Гаврилова в ютуб-беседе «еще немного пожевать текст«. Он рассказывал о пользе редактуры для Солженицына и прочих совписов, которых обругал «одутловатыми». Но если современные писы будут ресторанствовать, то не грозит ли им аналогичная «одутловатость»?..
Для меня книга — грамота (буквы), письмо, ярлык (слово от старшего младшему). Первый этап чтения — это кроссворд, когда слова нужно увязывать. Потом еще какое-то время читаешь, представляя себе смысл слов как бы через мутное стекло. И пропускаешь прилагательные, когда их начинаешь отличать от других частей речи. С другой стороны, я понимаю, что чтение сейчас — это такое современное искусство (советский риск), я это понимаю за счет того, что сам половину книг, взятых из библиотеки, возвращаю непрочтенными, и непрочтенные же стоят у меня на полках. Ну и понятно, что все то хорошее, что издается ежечасно, читается в лучшем случае на троечку. У меня с детства есть привычка беречь бумагу, поэтому я сочиняю на обертках и чеках — это очень экологично. Минус этого — стремление, как Гаспаров, все пространство почерком покрыть. А работая с флэш-картами (ведь разве чтение не должно все-таки улучшать нашу память?), увидел, что чем больше пробел, тем лучше запоминается слово. Кстати, вспомнилась книжка, кажется, Быкова, с таким похабно крупным шрифтом, который как будто предлагает переписать всю книжку заново. Это, вероятно, прообраз книг с подвижным текстом специально для шизоидов, любящих правку.
Зачем культуртрегер Гаврилов (как перевести «культуртрегер»?.. неужели «богоносец»?..) наехал на критика Валерию Пустовую?.. Взыграло культуртрегерское?.. Или культурфельдъегерское? «Мне кажется, что…» и «мне представляется» Гаврилов говорит (это не однокоренное часом?..) с такой интонацией, чтобы подчеркнуть, что это его мнение и что это его strong мнение. Это аналог наринского «мне кажется, это абсолютно». Я бы на их месте говорил: «Я лгу, и все, что я говорю, — чистая правда».
Все можно простить Гаврилову за то, что он перечитывает Данте. Вообще Данте сейчас перечитывают чаще, чем об этом принято говорить вслух, даже недовольный пупс Долин. Предложение старику Гаврилову: организовать в Якутии, в кимберлитовой трубке перипатетический семинар по Данте. Я пока тренироваюсь с песней от остановки к остановке, наш город, как известно, в длину веселее Москвы.
P. S. Давно пора связать книжную тему с пищевой настоящим образом:
1) разработкой съедобной бумаги и чернил, как в детских рассказах о Ленине: читаешь книгу и в процессе чтения ей же закусываешь — как секс у паукообразных, 2) укрощением текста до размеров испомещения в пределах обертки. Я с некоторых пор занимаюсь микрожанрами вроде флэш-карт (плоть-книг) и рунических надписей. Думаю, от нас тоже останется одна обертка и загадочные торговые марки, после того, как мы сожрем-сожжем все книги.