Проблемы творчества Золя
«Europe», Collogue Zola, Avril – Mai, 1968, 470 p.
Апрельско-майский номер журнала «Эроп» за 1968 год целиком посвящен Золя и содержит материалы международного коллоквиума, проведенного 2-3 февраля 1968 года в Париже по инициативе Литературного общества друзей Эмиля Золя, французского Центра марксистских исследований и редакции журнала «Эроп». На коллоквиум, объединивший ученых 12-ти стран, в том числе Франции, СССР, ГДР, США, было представлено около сорока докладов. Они могут быть сгруппированы по трем основным темам: Золя и его время, исследование литературного творчества Золя и, наконец, Золя и проблема натурализма.
Следует отметить высокий академический уровень многих сообщений, основанных на исчерпывающем знании текстов и существующей литературы о Золя. Важно и то, что доклады в совокупности охватывали не только центральный период творчества писателя, то есть время создания «Ругон-Маккаров», но и эволюцию Золя в целом, ранний и поздний этапы которой во многом подвергались правильной переоценке.
В большинстве докладов явно преобладал социальный и исторический принцип анализа выдвинутых проблем, хотя у ряда авторов эта методология не всегда! была выдержана последовательно. Значительный урон методологической концепции коллоквиума нанес биографизм – традиционный порок идеалистического литературоведения.
Еще Белинский зло высмеивал «эмпирических критиков» своего времени, способных объяснять «мировую скорбь» Байрона его раздражительным характером, «ипохондрией» или расстройством пищеварения, «добродушно не догадываясь в низменной простоте своих гастрических воззрений, что подобные малые причины не могут иметь своим результатом такие великие явления, как поэзия Байрона».
Тем более странными выглядят почти столь же «эмпирические» утверждения, когда они исходят от современных литературоведов. Правда, тезисы такого характера высказывались здесь довольно осторожно и подкреплялись анализом социального значения творчества Золя. В докладе, посвященном «Трем городам», Жан Булье, признавая объективность Золя в изображении религиозного фанатизма («Лурд»), «интриг Ватикана» («Рим»), отравленного коррупцией империалистического общества («Париж») восхищается мужеством автора трилогии, живостью красок его словесной палитры. Ошибки начинаются там, где Ж. Вулье пытается объяснить, откуда у Пьера Фромана, ставшего свидетелем физических страданий и социальных преступлений, рождается пусть утопическая, но привлекательная в своем оптимизме вера в лучшее будущее. Исследователь очень кстати говорит об историческом опыте творца «Ругон-Маккаров», уже в 1890 году писавшего о своем интересе к социализму. Но все же Булье чрезмерно акцентирует причины чисто интимного порядка: любовь Золя к Жанне Розеро, долгожданное отцовство, даже то, что Золя в 1887-1888 годах похудел на 25 килограммов и что якобы должно было обновить и омолодить весь его организм, вернуть ему веру в жизнь…
Решительный отпор со стороны большинства участников коллоквиума вызвали доклады о символике анималистических метафор у Золя (ф. Бовнефис), о теме «подземного мира» в его творчестве (О. Дезалэй) и об отношении Золя к религии (Ф. В. Ж. Хеммингс, П. Коньи и др.) – » В этих выступлениях выдающийся писатель неоправданно сближался со спиритуализмом. Впрочем, как верно отметил присутствовавший на коллоквиуме Арман Лану, идеалистический «микроклимат», созданный некоторыми докладами, не стал на встрече исследователей Золя господствующим.
Интересно прошло обсуждение проблем эстетики и творческого метода Золя… Избежав социологической односторонности, которой был отмечен, например, бальзаковский коллоквиум 1964 года, докладчики продемонстрировали более глубокое понимание задач идейно-художественного анализа литературы.
Удачей коллоквиума можно считать попытку исторически переосмыслить до сих пор имевшую хождение в критике вульгаризированную оценку натурализма как упрощенного, суженного, биологизированного реализма. А. Вюрмсер, Р. Шобер и многие другие исследователи рассматривали натурализм автора «Ругон-Маккаров» как идейно насыщенный метод, несовместимый с пассивно-описательной манерой эпигонов Золя.
Совместными усилиями участников коллоквиума была окончательно похоронена легенда о Золя как о бесстрастном наблюдателе нравов своего времени, «клиницисте» в литературе. Анри Миттеран, редактор последнего, прекрасно прокомментированного издания Золя, сравнивая в своем докладе подготовительные наброски к «Ругон-Маккарам» с окончательным текстом серии, очень четко показал, как романист целеустремленно перерабатывал жизненные факты и делал их материалом искусства. Изучение прозы Золя в ее художественной специфике сочетается у Миттерана с анализом «психологии творчества» писателя – в материалистическом понимании этого термина. Ученому удалось показать живую зависимость всех компонентов романов Золя (проблематика, фабула, портрет, описание, стиль) от сложной эволюции общественно-эстетических взглядов автора. А. Миттеран убедительно продемонстрировал новаторство парижских пейзажей и массовых жанровых сцен «Ругон-Маккаров», воссоздающих жизнь в цвете, звуке, движении. Очень верно объяснил докладчик и вызывавшие столько нареканий со стороны критики романтические страницы «Ругон-Маккаров», склонность Золя к гигантским аллегориям. Исследователь увидел в этой «измене» документальной правде проявление свойственного Золя-художнику страстного оценочного видения мира, склонность Золя-мыслителя к грандиозным социально-историческим и научно-философским обобщениям поразивших его жизненных фактов.
Принципиально важной была постановка вопроса о народности Золя. Эта проблема была затронута в докладах, Ф. Наркирьера, Р. Шобер, М. Ребериу. В таком плане было построено и интересное выступление председателя Общества друзей Золя академика Жана Ростана.
По мнению Ж. Ростана, автор «Ругон-Маккаров» обогатил французскую литературу совершенно новыми качествами, придав жизненной правде «народную форму красоты». Величие Золя Ж. Ростан видит прежде всего в «прометеевском» пафосе эстетики творчества писателя; Золя стремился использовать литературу в целях создания светлого будущего для тружеников всего мира. Не менее знаменательна, с точки зрения Ж. Ростана, роль писателя в развитии техники романа. Золя расширил познавательные возможности романа, углубил его идейно-воспитателъвое и морально-этическое воздействие на читателя.
Ж. Ростан наметил весьма плодотворные для дальнейшего углубленного изучения стиля Золя направления работы. Наряду с идеями А. Миттерана концепция Ж. Ростана помогает проникнуть в до сих пор, по сути, не разгаданную тайну увлекательности трудной, казалось бы, для восприятия прозы «романиста-экспериментатора». Ж. Ростан утверждает, что причудливое сочетание в произведениях Золя «бесстрастной научности» с пылкой эмоциональностью, тяжеловесного документального реализма с романтической приподнятостью и занимательной интригой было преднамеренным. Золя никогда не вабывал о самой широкой демократической аудитории, стремился заинтересовать ее развитием повествования и как бы психологически подготовлял почву для того, чтобы его важная и нужная мысль запала в сознание читателей.
Можно считать, что коллоквиум способствовал окончанию «споров о Золя». Конечно, мы не хотим сказать, что все в творчестве этого писателя теперь выяснено. Но благодаря прошедшему весной 1968 года коллоквиуму Золя предстал как подлинно великий писатель, как человек чести, сознательно отдавший свой мощный, отважный талант делу защиты мира, демократии и прогресса, как художник-гуманист, рисовавший чудовищные преступления капиталистического мира, но сумевший оставить людям твердую надежду на возможность искоренения социального зла.
г.Киев