Книга – зеркало борьбы с фашизмом

Война, тридцатую годовщину победоносного окончания которой мы отмечали в этом году, страшным испытанием легла на плечи нашего народа и народов почти всей Европы; коснувшись многих стран мира, она ускорила в них революционные перемены.

Гитлеровская оккупация была тяжелым потрясением для народа, – в голове не укладывалось, что, несмотря на мужество, несмотря на громадную самоотверженность, мы были раздавлены танками, смяты, изрублены, что мы сопротивлялись всего лишь месяц. Преимущество фашистов оказалось сокрушительным. Унижение было непереносимо, каждый задавал себе вопрос: почему нас постигла такая чудовищная катастрофа? Но борьба, которую в ту осень начал народ, не прекратилась, она только изменила свой характер.

Всякий мыслящий человек, разбираясь в причинах поражения, осматриваясь в поисках сил, способных возродить для народа государство, не мог не заметить, как формируется и крепнет движение, итогом которого должны были стать решающие социальные перемены. Большинству поляков стало ясно, что возрожденная послевоенная Польша будет непохожа на ту, которую мы знали. Правительство, армия оказались на Западе, но даже там понимали, что судьбы страны будет решать брошенный своими лидерами народ, миллионы людей, временно порабощенные фашизмом, нация, обладающая свойством регенерации отторгнутых частей, способная выделить из своей среды ведущую социальную силу.

Этой силой стало рабоче-крестьянское движение, коммунисты, правильнее других предугадавшие ход истории, польские левые партии. Только на страницах учебников расписанная по годам история кажется простой и настолько очевидной, что порой недоумеваешь, из-за чего возникало столько споров. Жизнь, как известно, много сложнее: наша довоенная и военная история напоминает, что народу приходилось кровью расплачиваться за недальновидность своих лидеров.

Гитлеризм торжествовал. То была разбойничья идеология: в фашистской Германии все было подчинено подготовке к захватническому нападению, выпускались тысячи самолетов, танков и пушек и, что самое главное, формировалось сознание будущего убийцы в мундире, молодежи внушались ядовитые теории расового превосходства. Для представителей расы господ, будущих хозяев Европы и мира, – твердили своим соотечественникам идеологи третьего рейха, – убить сла-

вянина, разбомбить город – все равно что раздавить червяка, разворошить носком сапога муравейник.

С течением времени все яснее становилось, что война превращается в схватку двух идеологий: социалистического гуманизма, выступающего во имя спасения миллионов жизней, и фашизма, угрожающего гибелью человечеству, сделавшего своим оружием геноцид. Ученые гитлеровской Германии занимались разработкой удобных – дешевых и не требующих большой затраты времени – способов использования человеческого «сырья»; начав с эксплуатации невольничьего труда, сбора волос для матрацев, изготовления мыла из человеческого жира, они закончили применением пепла из крематориев в качестве удобрения для полей. Вырванные золотые зубы и коронки рассматривались как побочный продукт, личная награда палачам…

И, как это ни удивительно, в период страшного триумфа оккупантов, в могильной темноте, под грохот подкованных железом сапог немецких патрулей за окнами, польские писатели работали над большими историческими романами, привлекая интерес своих соотечественников к событиям, происходившим на землях, захваченных немцами не год, а столетия назад, будь то Щецинское Поморье или земли по берегам Одры. Литераторы завоеванной страны морально подготавливали народ к сопротивлению захватчикам, воспитывали патриотическое чувство, чувство ответственности за будущее своего народа. Что ж, книга, чтобы увидеть свет, непременно должна дождаться дня освобождения, но писатель, ее автор, не в плену, он может задолго до того начать повествование, создавая образцы для подражания, призывая людей к действию: каждый должен быть готов посвятить себя общему делу, делу всего народа, а то и всего человечества.

Кто были герои тех романов, и сегодня волнующих воображение нового поколения читателей? Это были крупные, с широким кругозором и острым чувством ответственности, люди, и выбор был неслучаен: чтобы нормально развиваться, народ должен отстоять свою независимость, иначе над ним нависает угроза вырождения. И те, кто понимал это, становились его героями, их образы сохраняла историческая память народа. В исторических романах военного времени описаны разные реальные фигуры – от мудрого и хитрого первого польского князя Мешко и короля Болеслава Храброго до их современников – дальновидных политиков, искавших пути к объединению польских земель ради укрепления независимости, готовности дать отпор немецким захватчикам.

Поразительно, какое инстинктивное единодушие в выборе темы проявили писатели, ничего друг о друге не знавшие, работавшие над рукописями в совершенно разных условиях. Служивший ночным сторожем Антони Голубев виленскими зимними ночами, кутаясь в тулуп и поглядывая на звезды, в несколько старомодной манере описывал очень русское по духу Болеславово княжество. Примерно в это же время Ян Владислав Грабский в Голомбках под Варшавой работал над «Сагой о Ярле Бронише», точно воспроизводя картины далекого прошлого, – эта точность была впоследствии подтверждена археологическими раскопками; а замечательный мастер Теодор Парницкий писал в Палестине своих «Серебряных орлов»; этот эпический роман недавно вышел на русском языке, и теперь советские читатели сами смогут убедиться, насколько он расширяет представления о событиях незапамятных времен, как минувшее вновь обретает значение в зеркале истории, призывает к размышлениям, напоминает об ответственности за завтрашний день, который начинается уже сегодня.

Изданные сразу после войны, эти исторические романы имели для нас такое же значение, как для советских читателей классическое произведение Алексея Толстого «Петр Первый», герой которого – царь-реформатор, открывший окно на Запад, представивший Европе свое государство. Книги наших писателей старшего поколения напоминали о землях, некогда отобранных захватчиками, позволяли почувствовать себя наследниками тех, кто там покоится. Впервые в истории объединившиеся народы остановили катившуюся на Восток мутную волну («Дранг нах Остен»), которая была политической программой захватчиков в течение почти тысячи лет, со времен возникновения Восточных маркграфств, при Фридрихе Великом и Бисмарке и при палаче Европы Гитлере.

Победа Советской Армии, в союзе с которой Войско Польское участвовало в штурме Берлина, имела последствия во сто крат более значительные, нежели триумф на полях Грюнвальда. Польские писатели как будто предвидели грядущий ход событий. В их романах каждый мог найти много поучительного, и поучения эти легко усваивались, потому что их эмоциональная основа покоилась на опыте недавней войны.

Всякий, кто задумывался о будущем и мечтал об упрочении мира, стремился – разумеется, в меру своих возможностей – внести лепту в дело строительства народного государства, принять участие в создании его истории, и потому герои исторических эпосов не казались такими уж далекими, – читателю нетрудно было с ними сжиться, понять их.

Тридцать пять лет назад – а мы тогда были еще очень молоды – нас мучил вопрос: в чем причина сентябрьской катастрофы? Мы искали виновных; мы не находили утешения в том, что такая держава, как Франция, у которой был целый год для мобилизации сил, была армия союзников, английский экспедиционный корпус и бельгийские войска под боком, капитулировала спустя две недели…

Героем романов писателей моего поколения, опиравшихся в творчестве на личный опыт, был молодой подхорунжий. Его глазами, то есть глазами младшего командира, мы смотрели на военные действия не только как на великий хаос. Потому что в этом хаосе герой получал уроки классового мышления, его обучала сама жизнь; впоследствии сознательно выбранный путь привел его в лагерь прогрессивных сил. От лица таких героев ведется рассказ о сентябрьских событиях в книгах «Дно миски» Станислава Зелиньского, «Польская осень» Яна Юзефа Щепаньского; таким же образом строил свой роман «Дни поражения» и я. Один только Ежи Путрамент в романе «Сентябрь» дал политическую интерпретацию постигшей страну катастрофы: показал министров и генералов, но и у него герой – мечущийся, храбро сражающийся, отступающий перед танками, плачущий от сознания своего бессилия, – молодой подхорунжий.

Следующий этап – борьба в подполье, героями которой стали солдаты без мундиров; живые портреты таких бойцов появились на страницах рассказов и микророманов, написанных писателями следующего призыва.