Как создавалась «Война и мир»

Die Entstehungsgeschichte von L. N. Tolstojs «Krieg und Frieden», von Erwin Wedel, Wiesbaden 1961, Bibliotheca Slavica, 354 Ss.

Автор рецензируемой книги – » вдумчивый и серьезный исследователь творчества Льва Толстого, свободно ориентирующийся в обширной русской и зарубежной литературе о великом русском писателе, В отличие от некоторых его западногерманских коллег, Эрвину Веделю чуждо предвзятое отношение к русской литературе, стремление использовать свои научные изыскания для антисоветских выпадов и пропаганды антикоммунизма. Историю возникновения и весь процесс создания «Войны и мира» Ведель исследует с большой основательностью и тщательностью, опираясь при этом на труды советских ученых. Он неизменно принимает во внимание их изыскания и выводы, вступая с ними в спор, выдвигая свои соображения и предположения. Его книга свидетельствует о том, что после издания юбилейного Полного собрания сочинений широко открылся доступ в творческую лабораторию Толстого и для тех, кто находится далеко от знаменитой «стальной комнаты», в которой хранятся автографы писателя.

Книга Веделя состоит из двух больших разделов: «История возникновения романа в его внешнем, хронологическом течении» и «Внутреннее становление романа». В первой части автор восстанавливает весь процесс создания романа от возникновения замысла «Декабристов» до того дня, когда в «Московских ведомостях» появилось сообщение о выходе в свет последнего тома. Ведель создает подробную летопись работы Толстого. Такой тщательно составленной хроникой, посвященной творческой истории романа, мы до сих пор не располагали.

В целом картина, нарисованная Веделем, совпадает с изысканиями советских исследователей, в частности с обширным комментарием Э. Зайденшнур к 9 – 16 томам Полного собрания сочинений. В отдельных случаях автор выдвигает новые, заслуживающие внимания соображения. Это касается датировок некоторых частей романа, отдельных писем к Фету, времени завершения первой редакции и т. д.

Эрвин Ведель – ученый-филолог, и естественно, что его преимущественное внимание обращено к тексту, в нем он в первую очередь черпает аргументацию для своих изысканий. Так, в самом тексте Толстого исследователь нашел новую аргументацию, опровергающую давние суждения о связи названия романа с одноименным произведением Прудона. Он приводит несколько примеров, показывающих, что антитеза «войны» и «мира» жила в сознании писателя задолго до начала работы над романом.

В решении проблемы канонического текста романа нам хотелось бы поспорить с Веделем. Исследователь исходит из текстологического решения, принятого в юбилейном издании Толстого, очевидно, не зная, что впоследствии были обнаружены материалы, имеющие первостепенное значение для данной проблемы. Мы имеем в виду найденные два тома «Войны и мира», испещренные поправками Толстого и Страхова. Эти тома служили наборной рукописью для издания 1873 года. Стало ясно, что большая часть правки в этом издании сделана Страховым, и поэтому ее нельзя так безусловно принимать, как это было сделано в юбилейном издании. Текстологическое решение юбилейного издания оспаривается в настоящее время еще и потому, что при его подготовке не было проведено проверки по автографам и текст «Войны и мира» до последнего времени не был освобожден от ошибок переписчиков и наборщиков (см. статью Э. Зайденшнур в «Новом мире», 1960, N 6 и вступительную статью Н. Гудзия к первому тому Собрания сочинений Л. Н. Толстого, Гослитиздат, 1960).

Значительный интерес представляет второй раздел книги, в котором автор раскрывает перед нам» тайники творческой лаборатории художника, показывает становление стиля романа. На материале автографов, на сопоставлении вариантов, отражающих разные стадии работы, он показывает эволюцию отдельных образов романа, сюжета, композиции. Ведель проделал давно назревшую работу. Он сопоставил автограф, текст «Русского вестника» и текст издания 1868 года, и таким образом перед читателем во всей: наглядности раскрылись характер и смысл авторедактуры писателя. Вывод исследователя, что Толстой устранял пространные характеристики персонажей, заменял их диалогами, действием, в результате чего – текст романа приобретал пластичность и лапидарность, подкреплен обширным и наглядным материалом.

Ведель не стремится к широким обобщениям, и в этом, быть может, один из недостатков его работы, но» вместе с тем он не позволяет себе голословных утверждений. Его выводы всегда тщательно подкреплены материалом. Таковы его наблюдения над характеристикой Пьера, Андрея Болконского и других персонажей. В автографе романа сказано: Пьер «толстый, сутуловатый с жирными руками, висевшими как плети»; в «Русском вестнике» он «толстый, широкий с огромными руками, которые, казалось, были сотворены для того, чтобы ворочать пудовиками»; «наконец, в издании 1868 года Пьер «толстый, выше обыкновенного роста, широкий с огромными красными руками». Ведель отмечает в этом сопоставлении стремление Толстого смягчить мужицкое начало в облике своего героя, и надо полагать, что он прав.

Демонстрируя читателю все три характеристики Андрея Болконского, Ведель делает убедительным свой общий вывод о том, что главной тенденцией в работе писателя над образами персонажей, от первой редакции вплоть до издания 1868 года, было освобождение от ненужных подробностей, необязательных деталей, излишних эпитетов. Характеристика Анатоля, например, занимала в рукописи первой полной редакции семнадцать строк, в «Русском вестнике» девятнадцать строк, а в окончательном тексте всего три строки.

Разумеется, автор не ограничивается исследованием эволюции образов. Его внимание обращено также на изменения, какие претерпели все наиболее значительные ситуации романа, эпизоды, сцены, картины сражений, содержание отдельных частей. Так, идя от главы к главе и от части к части, Ведель обнажает покровы художественной ткани романа и показывает, как формировалось творение Толстого в творческом сознании художника.

В процессе этой работы Ведель делает интересные выводы, любопытные наблюдения. Он устанавливает, например, что образы Ростовых были написаны Толстым легко и сразу и почти не претерпели изменений, а вот Друбецкой был сначала задуман как положительный образ, но постепенно приобрел черты, сблизившие его с Бергом. Ситуации, в которых фигурирует Элен, первоначально носили подчеркнуто эротический характер. Старик Болконский в ранних вариантах был очерчен сатирически, но Толстой вообще гасил «сатиру» в своем романе, исчезла она также и в характеристике старого князя. Большой интерес представляет нарисованная Веделем картина поисков образов Тушина и Платона Каратаева. Ведель устанавливает далее, что «частная жизнь» героев требовала от автора особого напряжения я творческих усилий, в отличие от военных сцен. Так, например, Аустерлицкое сражение почти без изменений дошло до окончательного текста, хотя первый набросок был сделан за четыре года до этого.

Ведель, по его собственному признанию, рассматривает свою работу как начало будущих больших проблемных исследований творчества Толстого. Поэтому понятно, что он ограничил себя здесь лишь частными замечаниями и выводами, касающимися не столько романа в целом, сколько отдельных его частей. Но если его работе не хватает размаха, то в ней есть точность и тщательность, есть внимание к пути, которым шел писатель к своей великой цеди. Труд Веделя, без всякого сомнения, будет с интересом принят советскими исследователями Толстого.