№7, 1980/В шутку и всерьез

Американская литературная пародия. Вступительная заметка и перевод с английского А. Ливерганта

Американская литературная пародия – удел не только профессиональных пародистов и юмористических писателей, таких, как Роберт Бенчли, Джеймс Тербер или Вуди Аллен, но и писателей-романистов.

Под пером классиков американской литературы пародия из традиционного легкого, развлекательного жанра зачастую превращается в действенное средство критической полемики, борьбы литературных направлений. Так, Брет Гарт в своем известном пародийном сборнике «Романы в самом кратком изложении» (1867) удачно пародирует снискавшие широкую известность романы Фенимора Купера, однако спустя некоторое время он сам оказывается мишенью для критики в пародии Фрэнка Норриса.

По всей видимости, отверженные обществом бродяги и золотоискатели, ставшие героями романов Брет Гарта, успели столь же безнадежно устареть, как индейцы и следопыты.

Веселое пародирование выспренности, описательности и псевдоромантики знаменует собою определенный поворот в американской литературе XIX века – к трезвому, реалистическому взгляду на мир.

В отличие от жанровых пародий Брет Гарта и Норриса, пародии Бенчли или Фэдимана, представленные в настоящей подборке, точнее было бы назвать стилистическими, сугубо авторскими пародиями. Предмет насмешки в них не литературный жанр, школа или течение, но авторский индивидуальный стиль. Функция стилистической пародии – поточнее «попасть» в текст оригинала; такая пародия не претендует на вынесение историко-литературного вердикта тому направлению, в котором работал пародируемый писатель.

Настоящая подборка составлена по ряду современных американских изданий.

 

 

Брет ГАРТ

ТОМ-А-ГАВК

Фенимор КУПЕР

(Роман из жизни индейцев)

Глава I

Солнечный октябрьский день клонился к вечеру. Последние лучи заходящего солнца багровым маревом растекались в прозрачных водах лесного озера. Справа на горизонте за чередой широко расставленных могучих сосен раскинулись вигвамы индейского поселения; слева в тени каштанов затаилась грубо сколоченная хижина Судьи Томпкинса, которая как нельзя лучше вписывалась в девственный ландшафт.

Внутреннее убранство хижины ничуть не соответствовало ее внешним грубым и непритязательным очертаниям; в изящной обстановке сказывался тонкий, даже изощренный вкус ее обитателей. На мраморной плите у окна стоял миниатюрный аквариум, в углу красовалось массивное старинное пианино. Пол был затянут роскошным персидским ковром, а на стенах висели бесценные полотна работы старых мастеров: Ван-Дейка, Рубенса, Тинторетто, Микеланджело. Хотя Судья Томпкинс предпочел одиночество бескрайних просторов Среднего Запада суетной цивилизации, он не смог заставить себя пренебречь комфортом, в котором прожил всю жизнь. В настоящий момент он сидел в глубоком уютном кресле за изящным письменным столом красного дерева, а его дочь, хрупкая девица семнадцати лет, склонясь прелестной головкой над пяльцами, прилежно вышивала, уютно устроившись рядом на оттоманке.

Дженевра Октавия Томпкинс была единственной дочерью Судьи Томпкинса. Престарелый родитель души в – ней не чаял. Ее мать умерла много лет назад, когда Дженевра была еще ребенком. Дженевра получила прекрасное образование и свободно говорила по-французски с тем едва уловимым акцентом, который придает речи особое, непередаваемое обаяние. Она была необычайно хороша в своем белом муаровом платье, отделанном узорным гипюром. В ниспадающих на плечи роскошных черных волосах нежно играли лепестки розы – единственное украшение, которое могла позволить себе скромная затворница.

Первым нарушил молчание Судья.

– Дженевра, по-моему, поленья, которые ты подбрасываешь в таком изобилии, не дают пламени как следует разгореться.

– Не в этом дело, отец. Просто древесный сок, источаемый при нагревании, орошает нижние поленья и гасит едва вспыхнувшее пламя, о чем свидетельствует непрестанное шипение растопленной смолы.

Судья с восхищением смотрел на тонкое, живое лицо дочери, на ее светящиеся прозорливым умом глаза. Он встал с кресла, подошел к ней и ласково потрепал ее по щеке, как вдруг в дверном проеме неожиданно выросла высокая фигура, появление которой знаменовало собой конец семейной идиллии.

 

Глава II

Довольно было хотя бы мельком взглянуть на статную фигуру и благородные черты нежданного гостя, чтобы убедиться, что он принадлежит к свободному и независимому индейскому племени Деловеров. Тонкое шерстяное одеяло, с небрежным изяществом накинутое на плечо, оставляло неприкрытой широкую мускулистую грудь, обклеенную сотней непогашенных марок, которые достались их нынешнему владельцу после дерзкого нападения на почтовый дилижанс, совершенного несколькими неделями раньше.

«Почему мой бледнолицый брат, – произнес индеец низким бархатным голосом, – идет по тропе краснокожих? К чему бледнолицему брату преследовать своего краснокожего брата? Почему нога бледнолицего ступает по нехоженым тропам, ведомым лишь Том-а-гавку? Почему, – повторил он, быстрым уверенным движением пряча серебряную ложечку со стола себе под одеяло, – почему бледнолицые хотят изгнать Том-а-гавка из вигвама его предков?» Отвернувшись, очевидно, чтобы скрыть волнение, индеец переправил серебряную сахарницу с камина себе за пазуху. «Том-а-гавк сказал свое слово, – спокойно и с достоинством отвечала ему Дженевра. – Пусть Том-а-гавк слушает, что скажет ему его бледнолицая сестра. Чем горные желуди краснокожих вкусней и питательней фасоли бледнолицых рудокопов? Чем, скажи, нежный маслянистый бекон уступает по вкусу улитке? Как ни свеж студеный горный ключ, но разве сравнится он с крепким, как огонь, выдержанным виски?»»Белая Крольчиха мудра как всегда, – вынужден был признать индеец. – Ее слова смягчают сердце Том-а-гавка, как снежный покров скрывает суровые скалистые отроги. А что скажет мой бледнолицый брат, Старая Лиса?»

«К тому, что сказала тебе моя дочь, мне добавить нечего, Том-а-гавк, – сказал Судья и любовно посмотрел на Дженевру. – Пусть будет так. Наш договор заключен. Нет, нет, благодарю тебя, ты можешь не танцевать Танец Снежных Шагов, Танец Незрелой Пшеницы, Танец Согласия. Прошу тебя, оставь нас».

«Я ухожу, – сказал индеец. – Передай своему вождю в Вашингтоне, что краснокожий проголосует за него осенью обеими руками. Прощай». С этими словами, поплотнее завернувшись в одеяло, Том-а-гавк степенно удалился.

 

Глава III

Дженевра Томпкинс стояла у порога хижины и провожала глазами дилижанс, который увозил ее отца в Виргинию. «Как знать, увидимся ли мы вновь», – шептали ее дрожащие губы. А если несчастный случай? Нет, нет, не может быть. Но отчего же тогда так тяжело на сердце? Она вернулась в дом, присела к пианино и рассеянно пробежала одной рукой по клавишам. Затем хорошо поставленным меццо-сопрано она спела перзый куплет популярной ирландской баллады.

Но тоска не оставляла ее. Дженевра осторожно закрыла крышку пианино и поднялась. Затем надела на голову модную белую шляпку с вуалью, тщательно натянула на нежные восковые пальчики длинные, до локтя, лимонного цвета перчатки, раскрыла над головой зонтик и решительным шагом углубилась в чащу леса.

Глава IV

Не успела Дженевра пройти и пятнадцати миль, как усталость сковала ее нежные члены, и она опустилась передохнуть на поваленную сосну, предварительно смахнув с нее пыль кружевным батистовым платком. «Боже, как здесь чудесно», – прошептала девушка, и в этот момент раздался грозный рык, разом прервавший стройный ход ее мыслей. Она вскочила, повернулась на шум и застыла в ужасе. Прямо на нее по узкой тропинке на задних лапах шел огромный медведь, за которым гуськом следовали тигр, буйвол и ощерившаяся пума.

Дженевра почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног, лицо ее покрылось мертвенной бледностью, она закрыла глаза и приготовилась достойно встретить страшную смерть, как вдруг за ее спиной раздался спокойный, уверенный голос: «Мы еще посмотрим, кто кого». В тот же миг из зарослей ей на плечо опустился длинный блестящий ствол. Дженевра вздрогнула. «Не двигайтесь, умоляю!» Дженевра застыла на месте.

Эхо выстрела разнеслось далеко за горами, за ним последовал жалобный стон, и на тропинке у ног Дженевры рядком легли четыре бездыханных зверя: ее спаситель не промахнулся.

Дженевра порывисто обернулась. «Вы спасли мне жизнь!» – вскричала она и без чувств упала на руки знаменитого охотника Натти Бампо.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №7, 1980

Цитировать

Гарт, Б. Американская литературная пародия. Вступительная заметка и перевод с английского А. Ливерганта / Б. Гарт, Ф. Норрис, К. Уэлс, К. Фэдиман, В. Аллен, Р. Бенчли, А.Я. Ливергант // Вопросы литературы. - 1980 - №7. - C. 291-303
Копировать