В 2022 году вышел сборник стихов Дианы Никифоровой «Это то», Борис Кутенков написал к нему предисловие. В нем он препарирует содержание книги, анализирует стихи и создает у читателя ощущение значительности Никифоровой как поэта. Сначала я думал, а стоит ли писать об этой книге и взглядах Бориса на поэзию, однако сам автор предисловия в последнем абзаце развязал мне руки: «Несомненно, это книга вызовет критические споры…»
Он понимает, что будут споры. Хорошо.
Однако прежде чем мы перейдем к спорам, я должен предупредить: имеются основания для обвинений меня в небеспристрастности. Дело в том, что в свое время Борис написал отрицательную рецензию на мою книгу. Лично для меня отрицательная критика не обидна, ведь каждый человек имеет право на мнение и право его высказывать. А уж критику-то сам Бог велел критиковать то, что он считает достойным критики. Более того, именно отрицательная, а не положительная (хотя и она тоже) критика помогает автору развиваться, расти. За рецензию я не раз благодарил Бориса лично.
И я бы не стал писать здесь о той рецензии, но в ней содержится то, что пригодится нам при чтении книги Дианы Никифоровой. Цитирую:
Преобладание лирического «тумана» в ситуации победившего постпостмодернизма, когда атавизмом видится уже не существование поэзии с имманентно присущей ей тайной, с ассоциативно-метафорическим покровом, надличностной эмоцией, а идущая от сердца простота, закономерно приводит к своей противоположности: демократически внятному, акмеистически «смысловому» искусству, приметы которого вполне шаблонно декларированы Сергеем Баталовым: «В последние годы на страницах литературных журналов стали появляться стихи, словно бы родственные друг другу. Это небольшие — в четыре-пять строф — стихотворения, выполненные в традиционной силлабо-тонической форме, с предельно прозрачным смыслом, с обилием подчеркнуто бытовых реалий и некоторой недоговоренностью в завершении». Такая эстетическая позиция лучше верифицируема с «человеческой» точки зрения…
(Здесь я немного сократил.)
Возможность преподносить читателю напрямую зарифмованные чувства как бы избавляет поэта от необходимости эстетического риска, а «демократическому читателю» (пусть и утвердившемуся в статусе профессионала, но таких у нас много) позволяет особо не вдумываться: трудность самоидентификации для него находится в одном ряду с «имитационными» «книжностью», «сложностью», метафоричностью, якобы подменяющими чаемую им задачу поэзии — разговор от сердца к сердцу. Результаты этой постакмеистической ясности — когда стремление высказаться открыто то и дело оборачивается банальностью, а сознательной установке на вещность и биографическую достоверность отдается приоритет перед тайной искусства — не всегда оправдывают ожидания.
Да, это написано не для людей. Но, кажется, я разобрался, что здесь написано. Итак, очень плохо, когда:
— в стихах идет разговор от сердца к сердцу;
— стихи относительно просты, понятны, то есть когда в стихах нет нагромождения ассоциаций и накрученных метафор;
— когда в стихах есть бытовые реалии, предметность, биографизм;
— когда стихи писаны силлабо-тоникой и в точную рифму.
Стихи, отвечающие этим признакам, плохи тем, что их не нужно распутывать, они понятны читателю и часто банальны. Повторяю, так считает Борис Кутенков. (Я о своих стихах, как вы понимаете, другого мнения, но, как говорится, на вкус и цвет…)
А теперь обратимся к стихам Д. Никифоровой.
ночь тиха
ночь тиха, и плакать нельзя:
бог может услышать, как я ропщу.
снег сошел, и промерзла земля.
так тянет писать тебе, но не пишу.
потому что не смеет матерчатый рот
говорить на бумагу святые слова.
по небу ярким огнем самолет.
сначала казалось, что это звезда
стремглав несется в другие миры,
не нарушая земной тиши.
ночные чудесные глюки, они —
во имя прекрасной твоей души.
Что в этих стихах отвечает представлениям Бориса Кутенкова о поэзии? Рифмы: они здесь действительно плохие, как и завещал Борис. Остальное – нет. Ведется разговор от сердца к сердцу, сравнения донельзя банальны, силлабо-тоника, хоть и неумелая. Не это Борис Кутенков почитает за поэзию, не это. Но предисловие написал. Из-за плохих рифм что ли?
Надо сказать, что рифмы в вышеприведенном стихотворении плохи не от того, что автор хотел использовать именно плохие. По всему видно, что автор старается рифмовать точно, но у него не получается. Когда рифма лежит на поверхности, как, к примеру, тиши –души, он хватает ее. Когда же Никифорова пытается найти свою рифму, она рифмует: слова –звезда, миры – они. Использует и глагольные рифмы. А Кутенков, читая, наверное, ликует.
Но, может, другие стихи Никифоровой больше похожи на те, что Борис Кутенков считает поэзией (то есть на его собственные стихи)?
Не буду приводить стихотворения полностью, но вот несколько отрывков:
я маму держала за руку,
на голову падал снег.
снежинки просились за пазуху,
мой шарф отвечал им «нет».
<…>
я маму держала за руку,
на голову падал снег.
снег — он словно стихи мои,
а мама — родной человек.
…
я выбрала тебя за эту веру,
за серые, как мой любимый город, глаза.
за то, что до меня ты тоже,
ты тоже никого не целовал.
Знаете, что в первую очередь приходит в голову, когда читаешь сборник Дианы Никифоровой? Что это стихи очень молодой девушки, почти девочки. Лет семнадцати-восемнадцати. Ну а что может беспокоить в таком возрасте? Конечно, любовь (безответная; «любовь» — это вообще название одного из трех разделов сборника), мальчики и секс, боль, нравится она или не нравится (мальчикам).
Все это находим в книге Никифоровой.
Слово «мальчик» в разных вариациях, в единственном и множественном числе, встречается в сборнике множество раз. А есть еще «парни» и «ребята».
Сексу отведено много места. Это именно секс, а не занятие любовью. Тут тебе и «вписка-трахиска» с очень манерной сноской, объясняющей, что это такое, и поллюции, и даже «чтоб не быть затраханной в фарш / фашистом».
«нравлюсь — не нравлюсь» — так называется одно из стихотворений. Начинается так:
ты не говорил об этом словами.
но я чувствую-знаю,
что я тебе ближе, я тебе нравлюсь,
если не улыбаюсь.
Далее рассказывается, что у героини очень белые зубы и ее возлюбленный просит ее признаться, что они искусственные.
Да, много стихов о любви (разговора от сердца к сердцу, чего так в сердцах не любит, но на деле поддерживает Борис Кутенков). О любви тяжелой, о суке-любви. Одно стихотворение прямо так и называется: «сука-любовь». Вот его первая строфа:
если ночь на земле
может стать для тебя
десятью годами неволи
если мокрые ветки
как черные метки
тебе адресует тьма
если эту х**ню
непонятную чушь
называют люди любовью
то зачем тогда
мама зачем же ты мама
такую меня родила
Последняя строка этого стихотворения, нравящегося Борису, звучит не менее эпично: «чтоб ты сдох».
«Девочке» Диане 29 лет. Она уже не девочка, а молодая женщина. И никто, в том числе маститый Кутенков, ей до сих не разъяснил, что лучшие стихи о любви — те, где любовь не поименована.
Вообще, стихи Дианы Никифоровой — это очень современные стихи. Я имею в виду, что автор не чурается обсценной лексики. Может, и этим близка Кутенкову поэзия Никифоровой. На своей странице ВКонтакте, в комментариях и постах он любит поматериться. А Диана в своем сборнике кроме «х**ни», которую вы уже выше видели, использует словечки «бл*ть», «*бучий», «бл**ский», «*бу». Не сочтите меня за пуриста, пожалуйста, но пользоваться этим языковым средством Диана Никифорова однозначно не умеет. (Борис Кутенков же однозначно рекомендует ее стихи к прочтению.)
Это очень неумелые стихи. Поверьте мне, я честно, два раза, прочел всю книгу. Настоящего поэта отличает среди прочего точность обращения со словом, но этой точности, этого мастерства ювелира у Никифоровой нет.
мой сосед — талантливый парень,
и на пальцах, наверно, подушечки.
он играет, а я пропадаю.
припадаю к стене и слушаю.
Автор считает, что, если парень талантлив, у него на пальцах могут быть подушечки. То есть: а) если он не талантлив, подушечек нет; б) если подушечек нет, он не талантлив; в) все люди, у кого на пальцах есть подушечки (а это большинство жителей земли), талантливы. Спасибо, Диана, что признали мой талант!
Но мы же понимаем, что она неверно использовала слово. Что хотела сказать другое. Но не сказала. А Борис Кутенков ее хвалит.
Или вот.
детский шампунь без слез,
с которого ты рыдаешь.
искусственный лепесток,
проросший в сухой земле.
протухшая манна небесная,
что свалится и отравит.
железные ставни петра
на европейском окне.
(«я»)
Здесь плохо все, но хуже всего этот прорастающий лепесток. Прорастают не лепестки, Диана!
Но глухота к словам есть и у Бориса. Или это слепота, слепота непонимания? Вот что про сук в стихотворении «урок» написала Никифорова:
на уроке закона божьего
посадили за последнюю парту.
сказали: мальчиков любишь,
а еще ругаешься матом.
сижу там, за бантами сук.
строю рожи (меня не видно).
вызывают к доске — шкрябаю
мелом слова. слитно.
И вот что в предисловии к сборнику написал Кутенков: «…тут и ревность изгоя к одноклассницам-хорошисткам, и сук, заслоняющий зрение». Ну нет там никакого сука, Борис…
Вообще автор сборника «Это то» рекордсмен по количеству стихотворных мест, просящихся в пародии. Ну, например.
и волосы тоже захотят от тебя уйти —
они уходят целыми коллективами.
ты — босс их, спрашиваешь: куда вы?
зачем вы сейчас от меня уходите?
почему вы не сделали этого раньше?
А больше всего эмоций вызвала во мне эпопея про ноги. Начинается она на странице 61.
вечер. горячая ванна. конец холодного дня.
я прикрываю пеной грудь и начала ног.
Вам так же неинтересно, где начинаются ноги у Дианы Никифоровой, как и мне? (Но очевидно же, что ноги у нее начинаются не там, где у всех, раз она заостряет на этом наше внимание, да?!) Эти строки напомнили мне шутку, что, если ноги у женщины от ушей, значит, уши у нее растут не на том месте.
Однако я уверен, никакой ножной патологии у Дианы Никифоровой нет (как и ушной). Ноги растут у нее как обычно, как у других людей. У меня растут примерно так же. И у всех, кого я знаю.
Принялся читать книгу дальше и на следующей же странице наткнулся на вот это:
обрезание
мы смотрели фильм,
там женщина страшно болела.
и ты мне зачем-то сказал,
что любил бы меня и без ног.
я пошла в парикмахерскую,
обрезала волосы
—
репетиция безногости.
Думаете, на этом эпопея с ногами закончилась? Нет. На странице 71 читаем:
я записалась на йогу, чтоб задирать свои ноги.
там стоит тишина: у будды болит голова.
я задираю ноги выше других на йоге.
какая крутая я! но парень ушел от меня.
На этом месте я поперхнулся кофе и разбудил кота! Значит, мальчик не стал ее любить не то что без ног, но и с ногами!
А Борис Кутенков продолжает любить!
Нет, я правда очень рад за Бориса Кутенкова, нашедшего стихи себе по вкусу!
Однако же искушенные читатели эти стихи читать и любить не станут. И возможно, на это и делал ставку Борис. Что никто не заметит факт написания им предисловия к плохой книге. Ну а если заметят, что тогда? На этот случай Борис должен был написать его так, чтобы понимающим сказать правду (что стихи никуда не годятся), а непонимающие чтобы ничего не поняли. То есть и нашим, и вашим.
Проверим. Вот в каких выражениях говорит о стихах Никифоровой Кутенков: «небрежные рифмы», «смазанные концовки», «молодежный сленг», «слова, девальвированные многократным употреблением», «не очень укладывается в ритмические границы». Это еще довольно прямо. А вот более завуалированно. «Преодоление лиризма». «Свободный или гетероморфный стих, оставляющий пространство для ухода в прозу».
Думаете, это все? Нет, не все. Предисловие довольно обширное, аж на восемь страниц! И вот, по словам Бориса, стихи Никифоровой — это «речь на грани невозможного», «на грани эстетического риска», «на грани психоделики». «Несоответствие привычному».
Борис, если рифмы корявые и концовки никуда не годятся, слова затасканные и много мата, если это не поэзия, то что же это? Может, фем-письмо или документалистика?
Честно говоря, я затрудняюсь отнести эти стихи к какому-то направлению — для меня это не фем-письмо, не документалистика <…> это, безусловно, не метареализм; и это не постакмеизм <…> Она выламывается из всех трендов.
Может, это все-таки дневник травмоговорения?
Было бы ошибкой считать эту книгу только дневником травмоговорения и описанием страхов.
При этом Кутенков пишет, что «здесь крайне много автобиографических маркеров трудного детства и юности, вбирающей «взрослый» опыт (примеры приводить не надо, они во всей книге)».
Борис, ты не забыл? Ранее ты писал, что автобиографизм в стихах — плохо!
Борис пишет, что эти стихи похожи на что угодно. На страшилки похожи, на письма похожи, на дневник похожи, на психотерапию похожи. Даже на криминальную хронику! Будто уговаривает сам себя, чтобы оправдаться, зачем ввязался в эту авантюру с предисловием.
Не проговаривает напрямую Борис главного: что это не поэзия, а очень плохие стихи. Пытается заговорить себя, повторяя: «это не то», «это не то». А это именно то. Даже сама Диана назвала сборник: «Это то»!
Я кое-что заметил… Даже еще раз внимательно перечитал предисловие, в четвертый или пятый раз, чтобы проверить себя. И правда! Борис ни разу — ни разу — за восемь страниц предисловия не называет Диану Никифорову поэтом. «Никифорова», «автор», «авторка», «Диана». Но не поэт.
В эти тяжелые, мрачные времена давайте не забывать, что поэзию мы любим за поэзию, а критику за то, что она позволяет нам находить поэзию, отделять зерна от плевел. К сожалению, Борис Кутенков то ли об этом забыл, то ли нуждается в материальной помощи. Ведь есть же объективная причина, по которой он написал рекомендательное предисловие к сборнику не-поэзии, – не может не быть.
Как вы считаете, не предал ли Борис Кутенков призвание критика, когда написал это предисловие?
А может, все дело в началах ног?