На протяжении последнего года я (и, думается, не я один) с любопытством наблюдал за тем, как известный критик Борис Кутенков становится скандально известным, методично забивая гвозди в гроб своей литературно-критической адекватности (которая и раньше, честно говоря, оставляла желать лучшего): то энергично поддакивая в интервью горе-деятелям вроде Евгения Никитина, то смертельно оскорбляясь на вполне качественную рецензию на свою антологию «Они ушли, они остались» (лишь за то, что не похвалили и по головке не погладили), то изыскивая изощренные оправдания псевдопоэтической «актуальщине», вся «революционная новизна» которой, по сути, базируется на древних, как трухлявый пень, и давно отработанных наукой и критикой постулатах.
И ладно бы внезапно «переметнулся», это полбеды. Мало ли, прозрел человек, кардинально изменил убеждения. Мы знаем такие примеры: вспомнить хотя бы уход Александра Казинцева из «Московского времени» в «Наш современник». Но ведь нет: Кутенков стремится угодить и нашим и вашим, залезть на сосну и не уколоться. И, кажется, искренне не понимает, что лицемерие и двойные стандарты — ни разу не синоним объективности и позиции «над схваткой», которые он в раже умилительного витийства периодически пытается транслировать.
И вот — последний гвоздь забит. Вколочен.
Гвоздем сим стала вышедшая в журнале «Волга» статья (а скорее — невнятный поток сознания) с попахивающим партийной риторикой заголовком: «Не выходы, но тупики» (ср. «Сумбур вместо музыки»).
Формально этот текст представляет собой рецензию на книгу «кавалерийского» избранного «Как мы читаем», сущностно же — уходит в смутную околофрейдистскую область амбиций, страхов и комплексов автора.
Картинка получилась саморазоблачительная.
Вот Кутенков, не разобравшись толком в жанровом своеобразии книги, зачем-то ищет (и, естественно, не находит) в ней «путеводитель по современной литературе». «Как мы читаем» не путеводитель, а мозаика взглядов на современную литературу, объединенная позвоночником общей интонации. Книга эта является наиболее полнокровным, многообразным, сочным и точечным высказыванием о современной литературе на данный момент. Как прекрасный текстовый артхаусный фильм.
Вот Борис оскорбляется на стилистику моих колонок, демонстрируя абсолютное отсутствие познаний в области средств, методов, стилей и стратегий литературной борьбы Серебряного века или, например, 1920-х годов. И в этом прискорбном незнании «матчасти» он идеально совпадает со своими новоявленными «актуальными» друзьями, понавесившими на свое пустозвонство стразики псевдоинтеллектуализма (проще говоря, прочли пару страниц Бориса Гройса и сим удовлетворились, отправившись вершить литературу). Оказывается, на Василия Бородина я «излил потоки грязи», хотя сам Бородин (светлая ему память) характеризовал тот мой резонансный текст совсем иначе.
А вот наш герой упрекает «Кавалерию» в невнятности концептуального посыла, и тут же сам сваливается в пространный треп, завершающийся тем, что это не одной «Кавалерии» проблема, да и вообще, в сущности, не проблема, а беда времени.
Примечательно, что, упрекая «Кавалерию» в передергиваниях и подменах понятий, сам Кутенков привлекает целый арсенал запрещенных приемов, к примеру, коверкает грамотно построенные фразы, чтобы заклеймить их как «неграмотные». Про выдирание с мясом из контекста и безбожное этого самого контекста искажение я уже молчу. Особенно забавны моменты, когда автор пытается ругать тех, с кем не хочет испортить отношения: так, оказывается, «хороших критиков» (Анна Жучкова, Станислав Секретов и др.), когда они пишут в «Кавалерию», внезапно охватывает приступ монструозного нытья, заканчивающийся строго по завершении «кавалерийской» колонки. Фундаментальная концепция, нечего сказать. Уморительная попытка приписать другим собственное раздвоение личности — судя по всему, прогрессирующее.
И далее в том же духе. Примеры подобной изворотливости можно множить с легкостью невероятной. Все — на поверхности. В попытке вскрыть невнятность «Кавалерии» критик, по ходу дела, понял, что в отличие от емкости, точности, остроты и центростремительности языка «кавалерийских» колонок его собственный месседж распадается, как гнилая ветошь. Загнанный невозможностью решить поставленную задачу в мрачный тупик, Кутенков уже в порядке беспомощного жеста решил этот «тупик» вынести в заглавие.
Завершает же критик, окончательно заблудившийся в дремучем лесу своих противоречащих друг другу измышлений, совсем уж чудесным пуантом: оказывается, книга ему… понравилась. Кто-то скажет — парадоксально. Я скажу — беспомощно. Жалкий жест отчаянья. Удар в молоко. Но как иначе: двойная мораль, всеядность и тотальное отсутствие вкуса — плохие помощники в написании острых и состоятельных литературно-критических текстов.
Что теперь? Ждем обширной подборки кутенковских утомительно-надрывистых стихов в журнале «Воздух»? Не думаю. Ведь недвусмысленную отповедь Кутенков получил не только от бывших соратников по порталу «Текстура» (который незамедлительно покинул, и теперь там больше не будет сомнительных «бесед с никитиными», ура), но и от Дмитрия Кузьмина, который лихорадочные метания критика ужом на сковородке тоже не оценил. Попытка услужить двум господам оказалась пыткой и ожидаемо провалилась. Но если для самого автора этот мазохизм, может, и сладок, то читателю он точно не в радость.
Поневоле вспомнишь сакраментальное: «Борис, ты не прав…»