Михаил Хлебников в книге «Союз и Довлатов» (2021) развенчивает черно-белый манихейский миф о Довлатове.
Миф продолжает тиражироваться. Почему?
а) Романтический бинарный манихейский миф легко разместить в головах аудитории.
б) Еще не вымерло поколение «друзей» Довлатова, цензурирующих довлатовские письма. На 50 лет запрещен к печати довлатовский архив. Пока они не вымрут, ничего хорошего в довлатоведении не будет.
Миф о Довлатове сводится к его борьбе с Советской Властью и стремлению уехать.
Почему так легко и приятно валить все на Советскую Власть?
Потому что тем самым добрые люди с прекрасными лицами снимают ответственность лично с себя.
Иначе получается разрыв шаблона. Те же люди, которые притормаживали Довлатова при жизни в СССР и в США, получают за него паек после смерти.
Впрочем, как говорил Довлатов, «не настолько я еще подлец, чтоб говорить о морали».
У пчелок с бабочками то же самое.
Михаил Хлебников подробно разбирает советский период жизни Довлатова и аккуратно разоблачает «неуловимую говнистость» опереточной питерской фронды.
Пора, наконец, отделить подлинных друзей Довлатова от неподлинных, трушных от фэйковых. Хороших от плохих.
Литвойны в Питере и на Брайтоне не сводились к противостоянию
«Мы/ Они». Мелкое полупартизанское копошение, подсиживание, сложные маневры, стукачество, предательство, литературное отравление колодцев и литературная вохра.
Пока Довлатов выкарабкивался, его надо было по-товарищески попридержать. Когда Довлатов уловил восходящие потоки и стал лидером, надо было выстроиться за ним в кильватер.
Михаил Хлебников производит дерзкий наброс.
Литстудия супруга Веры Пановой, Д. Я. Дара, была заточена, в сущности, на то, чтоб попридержать дебютантов. «Лучшие прозаики мира» посещали студию Дара — позвольте такой каламбур — даром.
То есть совершенно напрасно.
Дар не просто требовал от учеников молчания. Тяжело он переживал любой намек на литературную состоятельность своих подопечных. Один из самых тяжелых ударов для него — выход книг Андрея Битова. Помешать этому он не мог, «объяснить» — пытался.
Поэтому ярость Дара в отношении «Невидимой книги» Довлатова понятна, как и призывы наказать клеветника. Во-первых, напечатана, во-вторых, показывает воспитанников Дара в крайне невыгодном свете.
Дар не останавливается ни перед чем.
В 1977 Дар эмигрирует в Израиль, а у Довлатова выходит книжка в Америке.
Прочтя «Невидимую книгу», Дар «наводнил Ленинград призывами избить меня».
В результате Довлатов действительно был два раза избит в милиции.
Совпадение?
Не думаю.
Ошибки Михаила Хлебникова незначительны. Дмитрий Натанович Притула назван в честь Веллера «Иосифовичем». Контаминированы Эра Коробова и Евгения Коробкова со статьей «Отец Довлатова как стукач». Армянская тема может быть решена сложней.
Каковы глобальные причины траектории Довлатова?
Довлатов прозорливо использует экономическую метафору для описания своих неудач. «Покупаю в кредит вещь, которую потом сразу уценивают, а я продолжаю 2 года выплачивать». Сказано о сборнике «Горожане».
Довлатов вырос в счастливое время экономического бума 1950-х. Никогда человечество не жило так богато.
И никогда больше не будет.
Перед Довлатовым закрылись не только «оттепельные» шлюзы к печатанию. Литература массово уходит на 3-й план в сегменте духовки. На 6-й план в личной жизни. Пользуясь журналистским клише, можно сказать: литература умирает.
Довлатов взял в кредит литературу, а она вдруг разом подешевела.
Отчего сие?
Слишком хорошо жить стали.
Поэтому Довлатов мог полюбить людей, только предварительно сделав их несчастными.
Новые шлюзы открывались, но Довлатов их не видел.
Михаил Хлебников фронтально сравнивает траекторию Довлатова со стратегией Игоря Ефимова (более известен парафилософскими сочинениями и перепиской с Довлатовым). Я бы сравнил Довлатова с Высоцким. Тот тоже мечтал о книжке, хотя имел всенародную славу через кассеты. Сарафанную звукозапись и вахтовое распространение. Без визы ездил за границу.
Повисает немой вопрос.
Если Довлатов был так хорош в роли устного рассказчика, как об этом говорят его «друзья», то где записи устных рассказов Довлатова?
С другой стороны, если бы Высоцкий все понимал в технологии собственной славы, он завидовал бы не Евтушенко, а имаму Хомейни. Имам Хомейни через кассеты сделал революцию.
Если бы Довлатов понимал подоплеку своего успеха, он терпимей отнесся бы к тем, кто возродил СССР на Брайтоне.