Петрарка в русской литературе

«Я стою на рубеже двух эпох и смотрю одновременно в прошлое и в будущее», – эта фраза Франческо Петрарки звучит для культурной ситуации наших дней не менее метафизично и всеобъемлюще, чем прозвучал когда-то эпиграф из медитации Джона Донна к роману Хемингуэя «По ком звонит колокол». Может быть, именно поэтому вступительная статья И. Пилыцикова, которой открывается двухтомное издание о «страждущем Петрархе», начинается именно этой мыслью великого итальянца. Каким было усвоение «воображений петрарковых» в культурном обиходе русского читателя, как воспринималось имя «любовника Лоры» и что есть русский петраркизм, – ответ на этот вопрос даёт данная книга, изданная в прошлом году в издательстве «Рудомино» в рамках федеральной целевой программы «Культура России», предваренная обращением к читателям итальянского посла Джанфранко Факко Бонетти.
Это одно из тех изданий, которые приятно держать в руках, и в этом безусловная заслуга оформителя (Н. Кудря) и фотографа (М. Халилов). Книга, которой не отказать в чувстве меры и вкуса как оформительски, так и смыслово. Это не может не радовать, особенно ввиду того, что издания, в котором был бы тщательно откомментирован каждый сонет Петрарки, сделан грамотный подстрочник, собраны переводы с параллельным итальянским текстом, до сих пор в России нет. Несколько обидно, особенно если вспомнить, что еще Батюшков в 1815 году ехидно замечал, что итальянские критики, «ревнители славы божественного Петрарки <…> на каждый стих Петрарки написали целые страницы толкований» (т. 1, С. 90).
Из имеющегося у нас и выпущенного в свет за последние несколько лет стоит разве что отметить «Сонеты Петрарки» (Радуга, 2004), – но опять-таки не безоговорочно: можно ли полностью доверять изданию, в котором в названии произведения допущена орфографическая ошибка (в итальянском названии второй части «На смерть донны Лауры» вместо «sonetti in morte di Laura» написано в двух местах «in morta»)? – и сборник по материалам международной конференции «Франческо Петрарка и европейская культура» (Наука, 2007)¹.
Безусловно, издание «Петрарка в русской литературе» также не может полностью восполнить имеющуюся лакуну, так как цель этой книги все-таки несколько другая, но, тем не менее, книга приоткрывает перспективу на будущее, дает читателю интуитивное представление о Петрарке, что очень важно. Образ русского Петрарки не навязан, но складывается как мозаика из разного рода подробностей, иногда косвенных и как будто бы прямого отношения к Петрарке не имеющих, но именно этим и создается соответствующая атмосфера книги. Удивительны воспоминания Б. Зайцева об Италии, передающие неуловимое, тонкое ощущение Италии: «Дальняя тишина Альп, почти фантастических <…> таинственный надземный мир. Эти возвышенности свои, это часть здешнего пейзажа, здешней жизни: Евганейские холмы. Отсюда недалеко и до родины Вергилия <…> Недалеко от Монселиче, в сторону от дороги, выбрал себе Петрарка последнее пристанище: местечко Аркуа, конец страннической и одинокой его жизни» (т. 2, С. 98). Первая встреча Петрарки с Лаурой в соборе святой Клары находит, оказывается, отражение в рассказе Ю. Яковлева (1922 – 1996), напечатанном в «Известиях» за 1974 год и построенном как разговор с Петраркой, в котором автор полушутя, полусерьзно предлагает Петрарке в духе нашего времени запросто подойти к Лауре и спросить о каком-нибудь пустяке, например о том, какое в тот день было число, и тем самым свести с ней знакомство.
Камертоном, настраивающим на верное восприятие переводов Петрарки, следует принять слова Жуковского о том, что «верховная цель перевода – создать музыкальный эквивалент подлинника». Интуиция переводчика, основанная на безусловном знании языка (услышать голос чужой речи практически невозможно, если подстрочник сделан за переводчика кем-то другим), есть один из секретов успеха.

1. Рецензия на этот сборник будет опубликована в N 4 «Вопросов литературы» за 2008 год.
   [↩]