Надо жить без самозванства

Создатели сериала «Доктор Живаго» декларировали, что их главная цель — популяризация романа Б. Пастернака, «мотивы» которого послужили основой для телевизионной саги. Однако человек, просмотревший сериал до конца и решившийся на прочтение романа, напрасно искал бы в тексте знакомые образы. Автор сценария Ю. Арабов, фактически переписавший роман заново, вероятнее всего, кривил душой, когда заявлял: «Надеюсь, сериал побудит кого-нибудь прочитать книгу».

Собственно, из пастернаковских «мотивов» в телеверсии остались узнаваемыми только имена и фамилии персонажей. Отступления от романной сюжетной линии порой поражают своей бессмысленностью: кажется, что автор сценария сделал тот или другой ход без всякой веской причины, просто чтобы «подправить» оригинал, подогнать его под упрощенный телестандарт. Так, Арабов умножает и без того многочисленные пересечения судеб пастернаковских героев, например помещая в один поезд вместе с Гордонами, Комаровским и старшим Живаго семью Амалии Карловны Гишар — очевидно, для упрощения своей задачи (сценаристу удобно, чтобы главные сюжетные линии были завязаны одновременно). Из контекста совершенно выпадает детство героев, в особенности детство Юрия Живаго, а ведь без упоминания о нем трудно понять этот характер, истоки которого лежат в плоскости между смертью матери, гибелью отца и первым осознанием себя включенным в поток жизни и ответственным за происходящее в ней. Впрочем, подобное решение сценариста может легко объясниться совсем не поэтическими причинами: если сорокапятилетний актер Меньшиков еще может сыграть студента Живаго, то уж Живаго-ребенка ему изобразить не под силу.

Отступления от сюжетной линии романа по ходу развития действия растут как снежный ком, смещая все пастернаковские акценты, что заведомо снижает поставленную автором планку. Чаще всего эти смещения для зрителя, мало-мальски разбирающегося в характерах и ситуациях романа, выглядят смехотворно: Лара не могла участвовать в демонстрации, как не могла и жить до свадьбы в доме Антиповых; Комаровский не стал бы приглашать семью Гишар в полном составе в ресторан, решив приударить за дочерью своей любовницы; если бы Шура Шлезингер и приковала себя наручниками к люстре, то уж дворник Маркел не стал бы фривольно шутить с ней, угрожая отпилить голову… Конечно, мы живем в кинематографическую эпоху и всем очевидно, что сериал, как и любая другая экранизация, не может стать буквальной передачей содержания, но каждая перемена в сюжете должна быть по крайней мере оправданна. Во всяком случае, при наличии подзаголовка «по мотивам» зритель имеет право надеяться на родственность замысла сериала и романа, на сходство характеров персонажей, в конце концов — на попытку передать дух произведения. Однако у авторов сериала получилось нечто совершенно противоположное именно духу «Доктора Живаго»: пошлость, которой органически — сознательно и интуитивно — избегал Пастернак, стала главной стилистической доминантой.

Область чувственного, оказавшая такое сильное влияние на судьбы героев романа, в его тексте обрисована исключительно целомудренно — фоном, намеками, едва заметными штрихами. О многом читателю нужно догадываться. В сериале же именно на эротических сценах делается особенный акцент. Так, о первой брачной ночи Лары и Паши Антипова Пастернак сообщает читателю следующее: «За эту ночь, продолжительную как вечность, недавний студент Антипов <…> побывал на верху блаженства и на дне отчаяния. Его подозрительные догадки чередовались с Лариными признаниями. Он спрашивал, и за каждым Лариным ответом у него падало сердце, словно он летел в пропасть. Его израненное воображение не поспевало за новыми открытиями. Они проговорили до утра». Нетрудно заметить разницу между картиной, нарисованной Пастернаком, и представленной Арабовым патетической сценой легкомысленного кокетства, болезненной ревности, истерики и финального изнасилования. Антипов Пастернака отправляется на войну вовсе не в порыве отчаяния, попутно выбрасывая «в ночь» обручальное кольцо, а как раз по трезвому размышлению, решив пройти через кровь и огонь революции, чтобы завоевать любимую женщину. Собственно, здесь и заключается трагедия этого героя, заведомо избравшего ложный путь и окончательно потерявшего Лару.

Не существует ничего более далекого от романа Пастернака, чем дух дешевого балагана, который буквально царит в начальных сериях фильма, как и упоение сексуальной распущенностью. Одна из таких «эффектных» фарсовых сцен — эпизод в ресторане, в котором все герои ведут себя прямо противоположно тому, как их задумывал Пастернак: