Как любой разговор о «пользе» поэзии, размышление о том, как важно с детства погружаться в мир остановленных мгновений, кажется избыточным. Потребность ребенка в звучащем слове и словесной игре как оригинальной форме познания языка и речи очевидна. Но насколько необходима поэзия на пороге детства и взрослости, когда сама привычка к чтению как будто уступает место другим способам диалога с миром? Существуют ли в современной литературе стихи о подростках и для подростков? Чем заполнить вакуум, который образуется в сознании читателя между произведениями школьной программы и трудно постижимой без специальной подготовки современной поэзией «для взрослых»?
Такие стихи определенно есть. Достаточно вспомнить имена М. Бородицкой, М. Яснова, А. Усачева, А. Гиваргизова, А. Игнатовой, Ю. Симбирской, А. Зайцева, Е. Мамонтовой… Обладая безусловной художественной (читай: поэтической) ценностью, они представляют собой еще и качественный языковой материал, и потому говорить – о них, через них, ими – можно как в семейном кругу, так и в школе.
В мире детского писателя Натальи Волковой есть место разножанровым и разнокомпонентным произведениям для подростков. Медитативные поэтические зарисовки из раздела «Стихи навырост» авторского сборника «На белом листочке» (2012), повесть «Разноцветный снег» (2018) об ответственности и разных гранях правды, написанная стихами книга «Кирин блог» (2021) о девочке, идущей к исполнению мечты вопреки недетским трудностям – эти и другие произведения Натальи Волковой демонстрируют свободу в выборе жанра, подчинеённость формы замыслу.
Так, читающийся на одном дыхании «Кирин блог» формально тяготеет к жанру поэмы: сюжет разворачивается по всем законам эпического повествования, а лирическое наполнение создается за счет нарочито ломанного импульсивного языка героини, оставляющей рифмованные записи в блоге. Приходя на осмотр в поликлинику, девушка ждет приговора врачей:
…В поликлинике шумно,
электрический свет,
проведешь здесь много
дней, а может, лет.
Все свои проблемы
и беду несут.
Обреченно входят,
как на Страшный суд.
Сам апостол Павел,
херувимов рать
скажут, как отрежут,
жить мне / умирать?..
Признания Киры местами читаются как чистый рэп (возможно, вслед нашумевшему в 2019-м рэп-комиксу А. Олейникова «Соня из 7 «Буэээ»», также написанному в стиле и размере «вольных мыслей»), местами напоминают свободный стих, а иногда переходят звучат какна шестистопный ямб с параллельной рифмовкой. Переход рассказчика на язык поэзии решает сразу несколкьо задач: выдерживает внутреннее напряжение сюжета, передает нюансы гармоничного и одновременно неустойчивого внутреннего мира Киры, делает повествование достоверным.
Эта сложнейшая «техническая» задача – искренне говорить с подростком о живой жизни, не заслоняясь от него накатанной торжественностью классической формы, – виртуозно решается Волковой за счет языковых экспериментов: лингвистических парадоксов, каламбуров, неожиданной смены оптики.
Так в стихотворении «Чертополох» озвучены жалобы культурных растений, страдающих от нежелательного соседства. Пион, нарцисс, василек и лилейник изнывают от недостатка света и воды, от колкости растущего рядом стебля. «Что же до чертополоха, / То ему и так не плохо», – подытоживает автор.
В стихотворении «Причал и корабли» после попытки пристать к причалу корабли слышат его негодующие крики:
Да сколько можно?!
Я устал!
Я целый год не
Отдыхал!
Побыть хочу я в тишине…
Не приставайте же ко мне!
Привычные детали внешнего мира только кажутся постоянными. Они меняются, перетекая друг в друга, – стоит только встряхнуть волшебный шар со снегом остановленного времени:
Мы приехали на дачу.
Не бывали целый год.
Дача смотрит чуть не плача
И меня не узнает.
Прошлогодняя посуда
Наблюдает из угла.
Швабра спряталась, покуда
Пол еще не подмела.
Прошлогодние игрушки
Недоверия полны.
Ждали целый год на сушке
Прошлогодние штаны.
Даже ве́лик рад не слишком:
Не узнал средь бела дня.
Потому что ждал мальчишку —
Прошлогоднего меня.
В стихотворениях, написанных как бы «изнутри подростка», не понимающего, за что судьба наносит ему рану за раной, важна фокусировка, так много определяющая в юности. Принцип зеркальности, вечная боль обоюдоострого взрослеющего сердца:
…И мы разрываем души,
И оставляем раны.
Насквозь – это даже лучше,
Виднее души изъяны.
Остры мы и закалённызакаленны,
Не метим ни в бровь, ни в глаз.
Но корчимся удивленно,
Когда пробивают нас.
Тема боли – одна из главных в разговоре с взрослеющим читателем. У Волковой есть стихи о смерти и ее преодолении («И пришла зима…», «В московском трамвае», «Актер ушел», «Когда придет пора покинуть круг…»). Так, в стихотворении «Тетя Вера» попугай, когда-то прирученный тетей, продолжает говорить ее голосом восемь лет после ухода хозяйки…
Жизнь и смерть в мире поэта не существуют абстрактно, их образы зримы. Наталья Волкова обживает пространство города: фонари, подъезды, полки книжных магазинов, ламповое тепло вечерних окон, подворотни, автобусы, поезда. Как слиться с негармоничным, но все-таки целостным взрослым миром? Как почувствовать себя частью – человеческого потока, города, окружающей жизни? Как «ощутить кожей» бессмертиье? По словам лирического героя одного из стихотворений, для этого иногда достаточно малого.
Например, просто спуститься в подземку:
Когда вокруг все кажется огромным,
В поток людей ты втиснут и умят,
И эскалатор хоботом бездонным
Засасывает в бесконечный ад,
Когда, как рыба, ловишь воздух спертый,
Уткнувшись в стены посторонних спин,
Плывешь в туннелях городской аорты;
Потом выныриваешь из глубин, –
То можно кожей ощутить бессмертье,
Воскреснув и почувствовав нутро
Подземки. Ради этого – поверьте,
Возможно, стоить ездить на метро.
Метафорический мотив жизнеутверждения мягко выводит взрослеющего читателя из хаоса в космос – в попытку принять этот мир таким, какой он есть, а вслед за тем найти в нем собственное место. Поэзия Волковой эмпатична, полифонична, настроена на ритмы мегаполиса и одновременно вписана в малый домашний круг современного читателя. «На белом листочке» разворачивающегося послания остается при этом достаточно места для собственных примечаний.