протопоп Аввакум
Крепко задумался я, прочтя заметку Михаила Хлебникова в прошлой «Кавалерии». О введении штатных университетских писателей. Как в Америке.
Современный человек — раб без хозяина. Есть три способа социализации молодежи — армия, тюрьма и вуз, но два первых государству дорого обходятся. Писанина — тяжелый ручной труд, студенты — новый пролетариат, и особое сословие как продукт разложения общества, социальный (пере)гной. Не экономьте на вузах — студенты не будут бунтовать.
Когда я поступил в институт в 1996 году, у нас был семестр русского языка — после школы мы были частично неграмотными. Почему образование дурно? Потому что учителя и студенты говорят на разных языках. Учителя в европейской подлежащно-сказуемой модели, а студенты в китайской тема-ремной. Преподаватели мыслят умозаключениями, студенты — комментами.
Причины распада языка?
С одной стороны, некомпетентность космических масштабов и космической же глупости. С другой, дальнейшее развитие профессионального идиотизма, когда даже не надеешься, что кто-то тебя поймет, и ориентируешься на ключевые слова.
Отсюда болезнь века — шизофазия. Заведомо ясно, что предложение читать, уразумевать, ставить в связь и отдавать себе отчет никто не будет, а будет вычитывать ключевые слова, вчитывать свои фантазии. И ставить в связь — ассоциативную. Получается похоже на современную поэзию.
В результате, как предупреждал нас штандартен-фюрер фон Штирлиц, «появилось много идиотов, говорящих правильные слова». Убрали из школ латынь — получите неспособность читать вообще.
Какое-то время интеллигенция (по словам Александра Агеева) кормится порчей языка под видом исправления имен и прочей политкорректностью. Дальше разрушается синтаксис — ключевые слова становятся волшебными. В руках пиарщиков они порождают вереницы мемов, в руках юристов — уголовные дела.
Приведу целиком фрагмент «Мое сословие» Александра Агеева из «Записи кучей».
«Да, я настаиваю на этом определении. Не класс, не группа, не партия, а именно — сословие. От слова — прошу прощения за невольный каламбур — «слово». Мое сословие — это люди, которые говорят со мной на одном языке и чей главный и единственный инструмент — слово. Школьные учителя, преподаватели институтов, университетов и колледжей, актеры, наконец, журналисты и писатели. У нас нет другой собственности».
«Сословие» — калька с греческого σύλλογος «товарищество, ассоциация, клуб». По-русски — «чины» (гибрид польского czyn «поступок» с татарским «чин» — «настоящий, подлинный»). По-французски — états, штаты, устои. Родной язык надо учить всю жизнь, говорил Вольтер. Для этого и нужны писатели при университетах. Главный аргумент противников проекта — страх перед бюрократизацией. Боюсь, что это страх за то, что мест на всех не хватит, «так не доставайся же ты никому».
Есть теория Симона Кордонского о сословном государстве. Чины-сословия суть: военные, спецслужбы, госслужба, бизнесмены, самозанятые, бюджетники и иные. Государство создает чины, а чины соревнуются в торговле страхом. Как учредить сословия? Одеть их в форму. Каким страхом торгует интеллигенция? Нытьем. О похищении языка от Big Brothers. Об отсутствии идеи. А идея — это форма. Идеи нет, потому что мозг ослаб и не способен вместить — с одной стороны, потому что нет идеологов — с другой, и потому что интеллигенция не одета по форме и не ходит строем — с третьей.
Как внушить чинам сословное самосознание? Придать университетам кроме писателя еще и освобожденного критика: писатель будет создавать писателей, а критик — читателей. Также предлагаю создать должность ответственного читателя при библиотеке. Он бы истолковывал прочим читателям смысл написанного. Раньше полагалось на 10 сел — одна церковь. А теперь — даешь в каждый вуз писателя и критика.
Наша страна похожа на Францию при «старом режиме»: король-солнце, все дела. Францию создал Ришелье, учредив академию бессмертных писателей (хотя сам был посредственным драматургом), и когда стартуют африканские франкофонные тигры, французский язык победит. English уже разложился на жаргоны, диалекты и липовый мед.
Итого. Вузы укомплектовать писателями и критиками. Всех одеть по форме. Библиотекам придать ответственного читателя.
Можно сравнить с введением христианства, тоже неприятная была процедура.
P.S. Английские книжные клубы прямо наследуют традиции окормления паствы пастырем. Перечитайте «Записки книготорговца» и интервью Галины Юзефович.