Евгений Никитин поделился на «Лиterraтуре» своей радостью.
Спорить с этим сложно.
Где-то, признаюсь, недостаточно осведомлен. Например, как «выбирают тексты к публикации редакторки «Ф-письма»». Или того, что касается «цензуры». Как-то полагал, что и в существовавших прежде журналах, вроде «Нового мира», «Знамени» или «Новой Юности», ее не было. Последние лет тридцать по крайней мере. Но, возможно, Никитину известно больше.
Или вот несколько раз повторенное Никитиным на равных.
Нет, то, что в «Ф-письме» — ни главреда, ни редколлегии, это как раз понятно: малобюджетный вариант. (Не удивлюсь, если и «авторок» там нет и почти все сгенерировано ботами… простите, ботками.) Но вот: «на равных выступают стихотворения самого разного характера» — это что значит?
Опять же, казалось, что и в существующих толстых журналах печатаются тоже очень разные стихи — и тоже на равных. Нет? Или одни — крупным шрифтом и золотым тиснением, а другие — меленько и плохонько?
Поэтики «конкурируют за премию»…
Это даже представить затрудняюсь. Может, должно было быть: «поэтки разного типа конкурируют за премию «Поэзия»» (учитывая любовь автора к феминитивам)?
Единственное, что, надеюсь, понимаю, — что Никитин пишет про иерархию.
Иерархия — это плохо. Нет иерархии — хорошо: все «на равных».
Вот тут, пожалуй, стоит поспорить.
Об иерархии в литературе я не так давно писал в связи с еще одним ее отрицателем, Александром Скиданом1. Повторяться не буду, но кое-что добавлю.
Это вообще сегодня тренд такой, в отдельно взятых «тусовках-поэтиках».
«Мы создаем альтернативу иерархической вертикали», как сообщается на сайте журнала «Парадигма», посвященном «современным поэтическим практикам».
То ли другую, неиерархическую, вертикаль создают — то ли вообще не вертикаль, а горизонталь. «Горизонтальные проекты», как сказано у Никитина.
Где все на равных.
Что-то до боли все это напоминает.
«А то пишут, пишут… <…> Голова пухнет. Взять все, да и поделить… <…> А то что же: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет…»
И так далее.
Штанов и свободных комнат в серьезной поэзии и правда маловато, на всех желающих не хватает. И уж честнее было бы вот так, по-шариковски, крикнуть: «Делитесь!..»
Нет, что вы. Это они вертикали альтернативу создают, иерархию деконструируют.
Иерархия, впрочем, никуда не исчезает. Тут же тихонько и возводится — только уже со своими именами.
«…Главное резонансное стихотворение года — «Моя вагина» Галины Рымбу…» «Одно из самых запоминающихся стихотворений ушедшего года написал Андрей Гришаев…» «Евгений Вольперт — одно из главных поэтических открытий прошлого года…»
Это из все той же статьи Никитина на «Лиterraтуре».
Впрочем, Никитин — критик мыслящий (и талантливый прозаик); тут он, надеюсь, просто повторил, не обдумав, чужую и очень сомнительную мысль.
Есть и более впечатляющие экзамплы.
Скажем, вторая книга серии «Живые поэты» («АСТ», 2020). «Перед вами — вторая антология лучших стихотворений проекта, еще более провокационная и экспериментальная <…> В этой книге: нет цензуры и ограничений, медийные герои и неизвестные гении, яркие, современные и абсолютно разные стихи» (из аннотации).
Еще одни разрушители иерархий и борцы с цензурой.
На обложке — имена вошедших в книгу поэтов. Аршинными буквами: «СПЛИН», «АИГЕЛ».
Чуть помельче: «Макаревич», «Полозкова».
Еще помельче: «Игорь Губерман», «Тимур Шаов».
И совсем микроскопическими буковками: «Алексей Цветков», «Александр Кабанов».
Пятнадцать лет назад я написал довольно жесткую (и отчасти пристрастную) рецензию на книгу Алексея Цветкова. Было дело. Но в том, что Цветков — один из значимых современных поэтов, не сомневался ни тогда, ни сейчас.
И дело даже не в том, как набрано его имя, а в том, что, собственно, его стихи делают в этом компоте из «медийных героев и неизвестных гениев». И не только Цветкова. Там еще и стихи Гандлевского, Галиной, Кабанова, Николаевой, Херсонского… Чем, интересно, приманивали?
Уже ведь по первому сборнику, вышедшему три года назад, было все понятно. И такая же занятная обложечка, с аршинной «Дианой Арбениной» и малюсенькой «Верой Павловой». И Данила Давыдов назвал все это «обманкой, имитацией репрезентативности, даже не плацебо, а чистой воды инструментом борьбы с поэзией под видом ее «живости»«. Не часто с Давыдовым совпадаю, но тут — да, все верно.
Такие вот «горизонтальные проекты», где все «на равных». Но некоторые, как у Оруэлла, равнее.
Поскольку никакого равенства в поэзии быть не может. Поэзия вся — в неравенстве, вся — в иерархичности. Не нравятся иерархии, отражаемые и отчасти создаваемые толстыми журналами, — получайте другие. С Дианой Арбениной и Тимуром Шаовым, сияющими на вершине. Или с Галиной Рымбу и ее «Моей вагиной». И так далее. Кушайте на здоровье.
- Е. Абдуллаев. Просто такой постмодернизм // Дружба народов. 2021. № 2.[↩]