Коллега Арсений Гончуков недавно обратил внимание на высказывание Алексея Иванова о современной отечественной критике. Цитата: «Литературная критика как институт, увы, умерла. Критики превратились в блогеров. Чем отличается блогер от критика? Поясню, пользуясь пищевой метафорой: блогер рассказывает о вкусе блюда, а критик — о рецепте. Нынешние критики заняты трансляцией своих впечатлений, хороших или плохих, а мне их впечатления неинтересны, потому что о вкусах не спорят. Спорят о содержании, о смыслах, а вскрывать смыслы критики уже не умеют» 1. Слова Иванова зацепили частной правильностью — и явным непроговариванием чего-то большего.
Для понимания ситуации воспользуюсь терминами из хорошо забытой политэкономии. Кто-то, возможно, упрекнет меня в забвении гуманистических традиций русской литературы, а кто-то, вспомнив студенческие годы, похвалит за «ламповость».
Итак. Все мы, пишущие люди, обладаем «литературным капиталом» — величиной изменяемой, зависящей от внешних обстоятельств. Первый и важнейших из факторов — состояние рынка. Сегодняшний «литературный рынок» постоянно сокращается, следствием чего выступает его монополизация. «Одно издательство, одна серия, один главный автор». Единственно радующий момент, что на поступательном пути вниз мы еще не дошли до отметки «главный критик».
Есть Акунин, который пишет исторические детективы. Пелевин ежегодно выдает по культовому роману о жизни. Прилепин — штатный бунтарь и ниспровергатель основ. Издательство, которое сегодня действительно одно, не нуждается в новых именах. На них элементарно не хватает читателей. Да, что-то издается для «ассортимента», полки нужно заполнять.
В этой ситуации отечественный критик попадает в сложное положение. Написать отзыв на новый роман Виктора Олеговича, который обсудили уже с полсотни твоих коллег? «Мы здесь стояли». Очередность подрывает смысл «критики». Тем более что чем глубже ты копаешь, тем позже напишешь и опубликуешь. Отложенная публикация ставит со всей большевистской прямотой вопрос о читателе. И мы попадаем в очередную «культурно-экономическую» ловушку. Если тебе как критику повезло и у тебя появился читатель, то не спеши радоваться. С вероятностью около девяноста процентов перед тобой не потребитель, а такой же производитель «культурного продукта» — образованный, умело оперирующий понятием «репрезентативность», со вкусом рассуждающий о Лакане и Джойсе. Читатель, который честно зарабатывает на жизнь таксованием или мойкой стекол, нам практически недоступен.
Перехожу к следующей выписке из потрепанной клеенчатой тетради. Падение рынка делает бессмысленными длинные инвестиции. Они попросту не окупаются. Активное освоение фейсбуков преследует целью не только размещение семейных фотографий. Многие из нас пытаются там «критиковать». Подспудно в сознании складывается простая формула: «Лайк тебе поставят сегодня, а статью твою не прочитают завтра». Тут я попытался выразить сказанное в «солидном» математическом виде, но, вспомнив свои страдания на уроках алгебры, благоразумно отказался от задуманного.
Итак. Лайк есть лайк. Охотно в сетевые критики идут начинающие авторы, рассчитывающие «заработать имя» с последующей капитализацией. Увеличивает ли лайк наш литературный капитал? Есть ли эффект от «быстрых денег»? Формально — да. В реальности не появилось еще не одного значимого критика, по-настоящему перешагнувшего границы своей виртуальной популярности. Большинство же поставивших на «сети» вынуждены, как реальные сетевые проекты, прибегать к акциям и дисконтам. В ход идут коммент-ауты. Допустим, ты замечаешь, что «с интересом прочитал «Протоколы сионских мудрецов», которые заставили задуматься». Или: «у Донцовой есть смешные страницы». Можно вконец распоясаться и дерзко заявить, что Быков написал эпохальный для русской литературы роман. Нет таких тем и авторов, на которые нельзя пойти ради трехсот полноценных лайков или комментов.
Но и эта тактика не приводит к каким-то зримым результатам. Заработанный капитал некуда выводить. Рынок за время лихорадочной сетевой деятельности еще больше сократился, инфляция, напротив, бодро выросла. Некоторые творцы впадают в отчаяние и превращаются в каких-то мистических печальников отечественной словесности. От критики недостойных, но почему-то популярных авторов (эффективная тактика, но для иного времени и другого состояния рынка) они переходят к проклятиям в адрес пишущих как таковых. Затем возникает подспудная неприязнь к тем, кто просто владеет алфавитом и может читать. Следующая ступень — признание в усталости от литературы, переход к меланхолическим репостам фотографий кошечек и клипов диско-звезд далеких семидесятых.
Вспомним теперь красивое слово «диверсификация». В последнее время мы слышали и даже видели попытки вложений в другие активы. Думаю, что проект «Культурный ПЗДЖ» уже знаком многим. Татьяна Соломатина выразила желание говорить о книгах без цензуры. Непонятно, правда, где она существует, эта самая цензура. Многие из авторов мечтают стать ее жертвой. Но, увы, цензура — признак социальной значимости литературы, который нужно еще заслужить и выстрадать. Мимоходом отмечу, что постмодернизм стал фактом нашей культуры еще двадцать лет тому назад, когда в премиальном поле появился Александр Проханов с романом «Господин Гексоген». Стилистика и проблематика книги Проханова ничем не отличались от его ранних романов. Но изменилось наше представление о литературе. Роман превратился в «текст», с которым действительность «разъехалась». Тогда окончательно сформировалось понимание, что текст — это всего лишь текст. В этой ситуации критик и может транслировать лишь свои впечатления. Все остальное требует кавычек.
Возвращаясь к «ПЗДЖу», отмечу, что тактика выбрана правильная. Учитывая охват аудитории, можно рассчитывать на стремительный рост актива. Подкачало исполнение. Ролики тягостно длинные, дерзость сводится к натужному хамству, не спасают даже ненужные вставки из классического кино. Но авторов в общем и Соломатину в частности можно похвалить за то, что они показали, как не нужно делать. Это тоже ценно.
Итожу. Как ни странно, поводы для оптимизма есть. Крах наших индивидуальных проектов можно рассматривать как необходимый элемент этапа накопления капитала. Читателям и авторам не уйти от критиков, выживших в это непростое время. Очень возможно, что литературное «вскрытие» романов Алексея Иванова, о котором он говорит, не понравится автору, и он еще с благодарностью вспомнит о славных литературных блогерах минувших времен.