История знает немало примеров, когда лингвистическое оказывается неразрывно связано с политическим. Достаточно вспомнить русских эмигрантов, для которых принципиальная верность дореформенной орфографии символизировала верность утраченной России.
Филологическая же мысль новейшего времени убедительно показала, что любое высказывание (а в особенности — публичное и литературное) неизбежно несет в себе политический заряд.
Поэтому нынешние лингвоактивисты куда подкованнее в аспектах и нюансах, нежели эмигранты начала прошлого века.
Репрессивная функция диктата языка для них — не звук пустой.
Они затвердили уроки французов, знают толк в языкознанье, а то, что конвенциональные нормы канонизированной системы служат ретрансляции тоталитарного дискурса, впитали с азами грамоты.
Они сохраняют неизменную бдительность в своих речевых практиках, помня, что политически окрашенными могут быть не только лексические группы, но и словоформы и предложно-падежные конструкции.
Разумеется, все перечисленное позволило добиться на лингвистическом фронте несомненных успехов.
В первую очередь необходимо отметить героическую борьбу за право использовать лишенный имперских коннотаций предлог «в» вместо позорного для мыслящего человека «на». В то же время нельзя не обратить внимание на некоторое упрощение реальной картины, выразившееся в чрезмерной сфокусированности на единственном примере. Иначе как преступной халатностью нельзя объяснить повсеместное безнаказанное бытование в языке ряда аналогичных оборотов, воплощающих деструктивный модус официальной идеологии.
Язвительное «на Кубе», безусловно, подчеркивает островной статус гордого государства, в шовинистическом «на Аляске (Камчатке, Чукотке)», очевидно, сказалось высокомерие белых колонизаторов по отношению к народностям Севера, а в бесчеловечном «на Кавказе» так и слышится кровавое эхо захватнических войн Российской Империи… Что же до Руси, то она, как мы помним, Киевская — дальнейшее и в комментариях, как говорится, не нуждается…
Радует и мужественное внедрение в активный языковой фонд феминитивов.
Следует, однако, отметить и некоторые перегибы на местах. Так, в наш век флюидных гендеров и текущих идентичностей представляется непростительной косностью навязывание словам, способным согласовываться с прилагательными и глаголами как мужского, так и женского рода, консервативной бигендерной дихотомии.
Да и тоталитарная машина языка норовит подставить ножку в лице таких пережитков инерционного мышления, как продуктивные модели и принцип аналогии, согласно которым суффикс -к- служит, скорее, диминутивно-пейоративным целям, делая, скажем, из девы девку, что может быть использовано токсичными абьюзерами в их информационной войне с прогрессивно мыслящими персонками…
…В жизни учащихся средних классов, как правило, наступает период, когда родители вдруг становятся предками или родаками, характеризующийся сознательной деформацией языка, на котором пресловутые предки и родаки изъясняются, с целью утверждения своего пубертатного эго. Обычно, правда, этот лингвистический нонконформизм исчерпывает себя годам к шестнадцати.
Но в наше прогрессивное время, похоже, флюиден еще и психологический возраст.