Вопросы социалистического реализма в зарубежных литературах

Писатели и критики, выступающие за рубежом против социалистического реализма, не могут похвастаться ни глубоким знанием предмета, ни разнообразием аргументации. Статьи и речи иностранных ниспровергателей социалистического реализма содержат, как правило, несколько основных положений, варьируемых в разных странах на разные лады и повторяемых с маникальным упорством. Уже сколько раз за последние три года пришлось читать ребяческие рассуждения о социалистическом реализме как догме, «выдуманной» Сталиным, Горьким или Ждановым, или об «устарелости» реализма вообще, а следовательно, и реализма социалистического! Уж сколько раз пришлось встречаться с попытками свести всю литературу социалистического реализма к отдельным слабым, художественно незрелым произведениям или с попытками опорочить, исказить, предать забвению творчество наиболее видных, признанных его мастеров!

Нападки на социалистический реализм, исходящие из ревизионистского лагеря, охотно подхватываются буржуазной критикой (симптоматично в этом смысле то одобрение, которое высказал Морис Надо по адресу А. Лефевра). У буржуазных литераторов на Западе стало своего рода «модой» между прочим, походя выражать неприязнь к социалистическому реализму. Это обычно делается в форме столь же категорической, сколь и легковесной. Так, например, Альбер Камю в новой книге «Шведские речи» (написанной после поездки в Стокгольм за Нобелевской премией) высказал свои взгляды на некоторые вопросы эстетики. Постижение мира посредством реалистического искусства Камю считает задачей неосуществимой, – «единственным художником-реалистом может быть только бог, если он существует». Попутно Камю ополчается против социалистического реализма за то, что он якобы имеет дело с несуществующей действительностью. «Подлинный предмет социалистического реализма – это именно то, что еще не представляет собою реальности». Писатели социалистического реализма, по мнению Камю, используют литературу для прославления «будущего счастья, о котором никто ничего не знает» ¹.

Камю явно судит о социалистическом реализме понаслышке, повторяя старые высказывания буржуазной критики (нечто подобное нынешним откровениям Камю утверждал свыше десяти лет назад Луи Бланшар в журнале «Эспри» ²). Но и такие безответственные суждения – тем более, когда они освещены авторитетом нашумевшего имени! – способны усугубить ту путаницу, которая создана ныне на Западе вокруг понятия «социалистический реализм».

Воззрения зарубежных противников социалистического реализма опровергались уже во многих статьях наших критиков. Однако авторы этих статей, как правило, оперировали по преимуществу материалом советской литературы. Это нужно и важно, но этого недостаточно. В свете нынешней международной идейной борьбы особую остроту приобретают вопросы развития социалистического реализма в литературах разных стран, – вопросы, которые, конечно, для полной своей разработки требуют коллективных усилий литературоведов.

Этапы развития социалистического реализма

Мировоззрение революционного пролетариата по самой сути своей отличается величайшей трезвостью, стремлением проникнуть в объективные законы действительности и умением считаться с этими законами. Отвлеченное мечтательство так же чуждо ему, как и мелочное эмпирическое копание в фактах. Совершенно понятно, что методом передового искусства эпохи империализма и пролетарских революций мог стать именно реализм. И притом такой реализм, который, будучи одушевлен идеей великого преобразования жизни всего человечества на коммунистических началах, даже в своей мечте о будущем твердо стоит на почве действительности, исходит из практического опыта борьбы за это будущее. Вспомним слова Ленина: «Это будет свободная литература, оплодотворяющая последнее слово революционной мысли человечества опытом и живой работой социалистического пролетариата, создающая постоянное взаимодействие между опытом прошлого (научный социализм, завершивший развитие социализма от его примитивных, утопических форм) и опытом настоящего (настоящая борьба товарищей рабочих)» ³.

В силу специфики художественного творчества писатель нуждается для своей работы в более широком круге непосредственных жизненных наблюдений, нежели философ или политик. (Примечательны в этом смысле те советы, которые давал Ленин Горькому в письме от 31 июля 1919 года.) В эпоху Маркса и Энгельса ни один крупный писатель не располагал тем конкретным знанием труда и борьбы рабочего класса, какое было бы необходимо, чтобы создать художественное произведение, которое по широте охвата действительности, по глубине постижения ее стояло бы на уровне «Капитала». Формирование художественной идеологии пролетариата требовало иной, более высокой степени зрелости рабочего движения, нежели формирование социально-политической его идеологии.

Общеизвестны исторические причины, обусловившие новаторство Горького, и великая роль автора «Матери» в становлении социалистического реализма. Однако важно видеть, что метод социалистического реализма имеет международные истоки.

Искусство, связанное с борьбой рабочего класса, появляется сразу же, как только начинается эта борьба; оно на ранних своих этапах несет на себе отпечаток идейной и художественной незрелости, но оно отражает накопление боевых сил пролетариата. Понятно, что первые произведения, предваряющие литературу социалистического реализма или знаменующие раннюю его стадию, вырастают в тех жанрах, которые наиболее непосредственно связаны с общественной жизнью. Песня, боевое политическое стихотворение, газетный очерк, короткий рассказ очеркового типа – все это жанры, потребность в которых особенно очевидна уже на первоначальных этапах развития рабочего движения. В отдельных странах Запада одновременно с «Матерью» Горького или сразу после нее появляются и первые развернутые художественные повествования, где рабочий класс показан с социалистических позиций (рядом с «Пелле-завоевателем» Мартина Андерсена Нексе стоит назвать написанный в те же годы роман английского писателя-социалиста Роберта Трессела «Филантропы в рваных штанах»).

Начало всеобщего кризиса капитализма – первая мировая война, а затем Октябрьская революция, бурные классовые бои в странах Запада, пробуждение угнетенных империализмом народов Востока – все это дает могучий стимул для развития передовой литературы мира и содействует становлению социалистического реализма в зарубежных литературах.

Исключительно важной вехой в утверждении метода социалистического реализма явился «Огонь» Барбюса. Новизна этого романа проявилась, конечно, не просто в упоминании о Либкнехте и в солдатских разговорах о том, что народам следовало бы столковаться против «честолюбцев и торгашей». Идейно-эстетическая позиция автора сказалась не столько в прямых высказываниях персонажей, сколько в самом способе их изображения. В измученных и огрубевших «пролетариях битв» Барбюс разглядел высокие чувства солидарности и человеческого достоинства. Эти люди эстетически осознаны художником как сила, способная реально противостоять империалистам. Этим «Огонь» отличается не только от многочисленных натуралистически-пацифистских романов, проникнутых пассивностью и унынием, но и от вышедшей в самый разгар войны антимилитаристской книги экспрессиониста Леонгарда Франка «Человек добр», где конец войны рисуется как результат внезапного стихийного взрыва гуманных чувств в народных массах. Оптимизм, выраженный Барбюсом в его трагической книге о войне, покоился не на субъективных добрых пожеланиях, а на трезвом постижении движущих сил истории, воплощавшихся в живых и духовно близких ему героях.

Октябрьская революция и последовавший за ней революционный подъем в странах Запада повлекли за собою глубокие сдвиги в зарубежных литературах. Вслед за рождением коммунистических партий рождалась в ряде стран новая литература, открыто связанная с пролетариатом. Не случайно, что в творчестве зачинателей социалистического реализма за рубежом – таких, как Джон Рид, А. Барбюс, Вайян-Кутюрье, Иоганнес Бехер, Станислав К. Нейман, – существенное место занимает тема Октябрьской революции и Советской России. Выдвижение этой темы в творчестве иностранных писателей имело принципиальное эстетическое значение. В литературе предшествующих десятилетий образ пролетарской революции, туманный и прекрасный, рисовался, как правило, в романтически-утопическом плане. Теперь сама жизнь дала писателям возможность показать победу пролетарской революции реалистически – не как желаемое, а как действительно существующее.

Книга Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир» явилась вслед за «Огнем» Барбюса одним из основополагающих произведений социалистического реализма в зарубежных литературах. Жанр художественного репортажа сыграл важную роль в становлении нового творческого метода. Этот жанр давал возможность производить оперативную разведку в новых, не освоенных искусством сферах жизни. Страсть познания истины побуждала писателей к документальной точности, а желание скорей и полней донести до читателей эту истину вызывало тяготение к газетным, полупублицистическим литературным формам. Творческая инициатива Джона Рида – как и других революционных очеркистов, работавших в последующие годы, – проявлялась не в вымысле, а в отборе фактов, в выразительном и наглядном их освещении. (В нашей критике уже отмечалась меткость зарисовок Рида, его умение дать совершенно ясную оценку людей и событий через портретный штрих, характерную деталь.)

Джон Рид сам верно определил свой основной творческий принцип в предисловии к книге: «В борьбе мои симпатии не были нейтральны. Но, рассказывая историю тех великих дней, я старался рассматривать события оком добросовестного летописца, заинтересованного в том, чтобы запечатлеть истину» ⁴. Двенадцать лет спустя Юлиус Фучик писал почти так же в предисловии к своей книге очерков о Советском Союзе «В стране, где наше завтра является вчерашним днем»: «Я знаю, что, читая эти строки, иные скажут: автор – коммунист, он тенденциозно описывает Советский Союз. Они неправы. Эта книжка ничего не искажает. И именно поэтому она тенденциозна. Ибо ее цель – сказать правду» ⁵.

Поэзия и художественная проза 20-х годов, развивавшаяся в духе социалистического реализма (еще до появления этого термина), часто заключала в себе документальный, подчас даже автобиографический элемент. Писатели революционного пролетариата, осмысляя окружающую действительность в свете коммунистического мировоззрения, исходили прежде всего из своего непосредственного жизненного опыта. Рассказ о собственных делах и днях вбирал в себя у этих авторов большое социальное содержание. Такова, например, книга итальянского писателя-революционера Джованни Джерманетто «Записки цирюльника», где живая, очень человечная и национально своеобразная фигура главного героя несет в себе типические черты передового труженика нашего столетия. Пальмиро Тольятти (Эрколи) писал в свое время о книге Джерманетто: «История этого цирюльника, как мне кажется, по сути дела представляет ценность не только как история одного человека, но и как история многих – целого поколения людей, нашедших смысл своей жизни в социализме, в борьбе за освобождение трудящихся…»»Книгой Джерманетто, – замечал Тольятти, – рабочее движение своими силами утверждает себя в области литературы» ⁶.

Понятно, что на ранних стадиях формирования литературы социалистического реализма за рубежом основной ее темой было освободительное движение рабочего класса. Бурные политические события 1918 – 1923 годов в Германии, Италии, Венгрии, Болгарии, Чехословакии, а затем повседневная борьба пролетариата в странах капитала, деятельность молодых коммунистических партий – все это давало передовым писателям богатый материал. В многочисленных романах и повестях о рабочем движении, появлявшихся в 20-х и начале 30-х годов, не все выдержало длительную проверку временем. В этих книгах нередко сказывалась не только недостаточная литературная опытность даже одаренных авторов, но и трудности становления нового творческого метода. Отсюда нередко проистекали черты художественной наивности и недосказанности, схематизм, беглость характеристик. Однако ценность этих ранних пролетарских романов заключалась не только в новизне материала и не только в идейном аспекте освещения его. Перечитывая эти книги, мы видим в них плодотворные поиски новых сюжетных и изобразительных средств, необходимых для того, чтобы представить народную массу в движении («Тисса горит» Бела Иллеша), воссоздать духовный рост простого человека, поднимающегося к революционному сознанию («Анна-пролетарка» Ивана Ольбрахта), прославить интернациональное братство коммунистов разных стран («Спутники» Анны Зегерс).

Переломным моментом в развитии литературы социалистического реализма за рубежом явились 1932 – 1935 годы. Тут надо отметить факторы и политического и литературного порядка. Рост международного антифашистского движения после прихода фашизма к власти в Германии, первые успехи коммунистических партий в борьбе за Народный фронт выдвинули перед революционными писателями новые задачи и новые темы. Вместе с тем победы социализма в общественной и культурной жизни СССР, ликвидация РАППа, дискуссия о социалистическом реализме перед Первым съездом советских писателей и на самом съезде – вызывали живейшие отклики среди передовых литераторов за рубежом, помогали им осознавать эстетические принципы собственной работы.

Характерным примером перелома, вызванного всеми этими событиями, является творчество Иоганнеса Бехера. Его поэзия 20-х годов была тематически сосредоточена вокруг жизни и борьбы рабочего класса. Преодолевая свойственную ему в молодости экспрессионистскую усложненность, добиваясь предельной доходчивости и простоты, Бехер нередко стирал грани между языком поэзии и языком газеты: его речь отличалась аскетической суровостью, нарочитой скупостью средств. Стихи 30-х годов, написанные в эмиграции, раскрыли совершенно новые стороны в таланте поэта. События этих лет необычайно обострили в Бехере чувство ответственности за судьбы своей страны и своего народа. Насущные потребности идеологической борьбы с фашизмом пробудили в нем живой творческий интерес к ценностям национальной культуры и прогрессивным традициям национальной истории. Его поэзия стала более эмоциональной, страстной, в ней впервые зазвучала тема родины, возникли новые философские и интимно-лирические мотивы. Все это не ослабило, а, напротив, усилило боевую идейную целеустремленность поэзии Бехера: он научился раскрывать различные сферы жизни и душевного мира человека в свете коммунистического мировоззрения. Обратившись к классическому наследию, Бехер обогатил свое мастерство, расширил жанровые, лексические, ритмические возможности своей поэзии – и этим тоже повысил ее действенную силу.

Этот пример показателен. Он говорит о стремительном росте социалистического реализма в мировой литературе в 30-е годы. Рост этот сказывался и в выдвижении новых имен, и в повышении художественного уровня передовой литературы, и в расширении круга ее интересов. Луи Арагон – один из первых пропагандистов и теоретиков социалистического реализма за рубежом – предпринял грандиозный замысел серии романов «Реальный мир» и уже в первой книге этой серии «Базельские колокола» дал широкую картину французского общества в разных социальных разрезах. Освоение «реального мира» средствами нового художественного метода шло быстро и широким фронтом. Писатели обращались к национальному прошлому (например, Л. Кручковский в романе «Кордиан и хам»), глубже проникали в психологию и быт рабочего класса, прослеживая его исторические судьбы (пример тому – «Сирена» Марии Майеровой). Растущее психологическое мастерство передовых писателей сказывалось и в произведениях, построенных на самом жгучем, не остывшем еще, современном материале. Успех романа Вилли Бределя «Испытание» был основан не только на его идейной и документально-художественной ценности, но и на том, что писателю удалось раскрыть нравственную силу коммунистов, борющихся с фашизмом. Анна Зегерс, продолжив эту тему в «Седьмом кресте», по-новому подошла к раскрытию положительных характеров: герои антифашистского подполья предстали у нее не только в столкновении с врагами, но и во взаимодействии с различными слоями населения страны.

Опыт борьбы народов Европы против фашизма, авангардная роль коммунистов в этой борьбе – все это отразилось в новых замечательных произведениях литературы социалистического реализма, созданных за рубежом в годы второй мировой войны. В «Репортаже с петлей на шее» Юлиуса Фучика и – совсем по-другому – в лирике Арагона передовой человек нашей эпохи, «человек-коммунист», предстал во всем своем духовном и душевном богатстве, моральной стойкости, многообразии взаимоотношений с окружающим миром.

В послевоенные годы, когда силы социализма и демократии во всем мире неизмеримо выросли, для развития литературы социалистического реализма создались новые условия. Идеи социализма – больше чем когда-либо в истории человечества – овладели массами и стали великой материальной силой. Этот факт оказывает огромное влияние на художественную интеллигенцию всего мира.

Несмотря на противодействие идейно чуждых элементов, осложнявших и подчас еще осложняющих литературную жизнь в странах народной демократии, неоспоримы успехи нового художественного метода в литературах Китая⁷ Чехословакии, Германской Демократической Республики и других стран социалистического лагеря. Здесь создан ряд произведений, где отображены сдвиги в быту и сознании народов, вступивших на путь строительства социализма. В таких книгах, как роман Я. Отченашека «Гражданин Брих» или повесть Эрвина Штриттматтера «Тинко», этисдвиги раскрыты в самобытной художественной форме, с живым вниманием к тому новому, что рождается в действительности. Успехи молодых социалистических литератур можно проследить в разных аспектах и на различных примерах. Расширяется международный кругозор этих литератур (об этом свидетельствуют, например, пьесы Л. Кручковского «Юлиус и Этель» и «Немцы»), обогащается новыми чертами положительный герой, передовой рабочий, борец за лучшее будущее своего народа (пример тому – роман Игоря Неверли «Под фригийской звездой»), углубляется осмысление недавнего национального прошлого (назовем «Табак» Димитра Димова).

Литература социалистического реализма, развивающаяся в странах народной демократии и в странах капиталистического мира, богата разнообразными творческими индивидуальностями. Л. Арагон и Назым Хикмет, П. Элюар и П. Неруда, В. Броневский и И. Бехер, В. Незвал и Н. Гильен – один этот перечень всемирно известных поэтов напоминает о том, как многосложна по своему творческому составу современная передовая литература, – а ведь каждый из названных поэтов внес свой творческий вклад в развитие лирики социалистического реализма!

Не меньшее многообразие можно отметить и в области художественной прозы. Примечательно, что в деятельности прозаиков разных стран, работающих на основе метода социалистического реализма, обозначилась общая тенденция к широте эпического постижения действительности. В «Коммунистах» Луи Арагона, в романе Анны Зегерс «Мертвые остаются молодыми», в трилогии Марии Пуймановой, в циклах романов Жоржи Амаду и Дж. Линдсея, в «Табаке» Д. Димова и тетралогии Казимежа Брандыса «Между войнами» жизненные пути людей из разных слоев общества даны в сложном переплетении, столкновении, взаимодействии; через судьбы многочисленных персонажей раскрывается логика исторического развития страны. В этих произведениях – каковы бы ни были недочеты, свойственные некоторым из них – решаются такие идейно-художественные задачи, которые даже не ставились литературой прошлого.

Прослеживая основные этапы развития международной литературы социалистического реализма от ранних ее истоков до настоящего времени, мы видим основное направление этого развития: от общего, неразвернутого, подчас декларативного утверждения социалистических идей – к конкретно-образному постижению этих идей; от документальной и полудокументальной прозы – к художественному повествованию, в конечном счете – к наиболее трудному и ответственному жанру, роману-эпопее⁸; от произведений, исключительно посвященных борьбе пролетарского авангарда, – к широкому охвату всей национальной жизни; от единичных выступлений передовых писателей отдельных стран – к могущественному литературному движению, охватывающему много стран и великое множество писательских индивидуальностей. Понятно, что вместе с расширением круга художников разных стран, создающих литературу социалистического реализма, литература эта становится все более разнообразной по своим темам, жанрам, стилям, включает в себя все больше элементов различных национальных форм.

Место, занимаемое литературой социалистического реализма в художественной жизни человечества, становится все более заметным и значительным, несмотря на все те трудности, с которыми она сталкивается, и те потери, которые она иной раз несет.

Для правильной оценки литературы социалистического реализма важно видеть, что она не представляет собою изолированный, замкнутый участок, что она в своих исканиях и находках, удачах, а порой и неудачах тесно связана со всем мировым литературным процессом.

Социалистический реализм и декаданс

Социалистический реализм осознанно и резко противостоит антиреалистическим течениям современного декаданса. Противостоит не просто в смысле каких-либо частных расхождений в области формы, стиля, средств выражения, а в решении самых коренных вопросов; о соотношении личности и народа, искусства и жизни.

Разнообразные модернистские течения XX века – безотносительно к субъективным намерениям художников, входивших в эти течения, – основаны на антигуманистической концепции человека, согласно которой человек по природе своей слаб и одинок. Течения эти основаны и на антигуманистической, антисоциальной концепции искусства, согласно которой искусство не может помочь человеку познать и преобразовать действительность. В статьях зарубежных ревизионистов можно найти утверждения, что передовое искусство, если оно хочет быть «на уровне XX столетия», должно воспринять то новое, что внесено модернистами. В век радио, авиации и телевидения, утверждают они, нельзя писать так, как писали сто лет назад.

Но что значит быть на уровне нашего столетия? XX век – век больших успехов науки, точного знания, – успехов, необычайно увеличивающих могущество человека и власть его над силами природы. Это вместе с тем век мощных социальных потрясений, великих преобразований, – век, когда с небывалой силой развертывается борьба угнетенного человечества за свои права и свое счастье. Может ли считаться современным такое искусство, которое отказывается от участия в познании жизни и которое равнодушно к общественным схваткам наших дней?

В статьях ревизионистских ревнителей «современности» можно часто встретить ссылки на авторитет Франца Кафки. Именно этот писатель, умерший тридцать с лишним лет назад, выдвигается как главный новатор в литературе XX века.

В романах Кафки «Замок», «Процесс», «Америка» герой, маленький, серенький человек, сталкивается с непостижимыми и бездушными силами, которые подавляют его. Нельзя отказать Кафе в немалом таланте, с каким он передает чувство запуганности, растерянности этого человека-жертвы. Но зло, от которого страдают люди, у Кафки нарочито мистифицировано, ему приданы поистине вселенские масштабы. А герой в каждом из его романов настолько лишен определенности характера, настолько бесплотен и безлик, что он почти не воспринимается как живая личность и не может вызывать сочувствия. Эти романы не обогащают нашего знания о мире. Напротив, они окутывают иррационалистическим туманом и те жизненные явления, которые были достаточно полно освещены великими реалистами прошлого века.

Искусство социалистического реализма – искусство ясного взгляда на мир, несущее с собой активное отношение к жизни. Ничего общего с фантасмагориями Кафки и его нынешних эпигонов оно не имеет и иметь не может.

Как известно, некоторые из видных поэтов социалистического реализма в пору своей писательской молодости были связаны с модернистскими течениями. Известно, что Брехт и особенно Бехер в начале своего творческого пути были в орбите влияния экспрессионизма, что Арагон и Элюар в 20-е и начале 30-х годов были сюрреалистами, что и Пабло Неруда прошел сложный путь исканий и далеко не сразу стал тем мастером боевой политически-философской поэзии, каким мы его знаем сейчас.

Каждый из этих поэтов, вступив на революционный путь, преодолевал те антиреалистические вкусы и навыки, которые распространены среди литераторов Запада. Притом, как правило, эти поэты уже на первых этапах своей деятельности во многом отличались от своего литературного окружения.

Вспомним одно из ранних произведений Брехта – неоднократно печатавшуюся у нас «Легенду о мертвом солдате». Сюжет – фантастический и мрачный: солдата по приказу военных властей выкапывают из могилы и возвращают на фронт. Мертвецы, могилы, изуродованные тела – все это были мотивы, очень характерные для экспрессионистской поэзии. Многие экспрессионисты – даже те, кто со всей искренностью протестовал против войны, – создавали в своих произведениях атмосферу кошмара, ужаса, отчаяния. «Легенда о мертвом солдате» написана совершенно иначе.

1. Цит. по газете «Les nouvelles litteraires», 20 марта 1958 года.[↩]
2. См. Б. Бялик, Почему г. Бланшару не нравится социалистический реализм? «Литературная газета», 15 октября 1947 года.[↩]
3. В. И. Ленин, Сочинения, т. 10, стр. 31.[↩]
4. Джон Рид, Десять дней, которые потрясли мир, М. 1957, стр. 13.[↩]
5. Ю. Фучик, Избранные очерки и статьи, М. 1950, стр. 32.[↩]
6. Giovanni Germanetto, Le memorie di un barbiere, Prefazione di Ercoli, Paris, 1931, pp. 8, 12[↩]
7. Проблемы китайской литературы, как и – шире – проблемы литератур народов Востока, не затрагиваются в этой статье потому, что нельзя это делать без должного знания самих художественных произведений. Пути развития социалистического реализма в восточных литературах – особая, очень интересная тема, которая ждет своей разработки в трудах наших востоковедов.[↩]
8. Тенденция к эпической широте, к монументальному художественному синтезу, отражающая рост социального кругозора писателей и возрастающую связь передовой литературы с жизнью народа, явственно прослеживается не только в прозе, но и в современной поэзии социалистического реализма. См. об этом: Л. Осповат, Путь к эпосу («Всеобщая песнь» Пабло Неруды), «Иностранная литература», 1956, N 9.[↩]