В свете коммунистического нравственного идеала

Новая » Конституция СССР является документом поистине исторического значения.

Здесь четко и ясно зафиксированы итоги нашего общественного развития за шестьдесят лет, всесторонне обрисована структура нашего государства, нашего социального строя на этапе зрелого социализма. Здесь определены реальные перспективы нашего дальнейшего движения вперед в экономической, социально-политической, культурной, нравственной – во всех сферах жизни. В интегральном выражении перспектива у нас одна, «и она, – процитирую Михаила Шолохова, – в Конституции сформулирована просто и жизненно – построение бесклассового коммунистического общества».

Шолохов справедливо подчеркнул, что в новой Конституции «социальное развитие и культура поставлены на одно из первых мест среди забот государства. И поэтому значение и ответственность писательского труда еще более возрастают».

Социальное развитие и культура – вместе, в их нерасторжимой взаимосвязи! Вместе, в нерасторжимом единстве – рост значения литературы и искусства, их объективной необходимости и незаменимости в духовной жизни общества и рост субъективной ответственности художников за свой труд, за качество своего труда перед обществом, перед единым советским народом… Я вижу существенный, общепоучительный смысл в том, что новая Конституция пронизана такой диалектичностью. Я полагаю, что этот политический документ, необычайно глубокий и многогранный по своей духовной содержательности, поможет всем работникам гуманитарной области наук яснее осознать свои задачи; мимо него методологически не может и не должен пройти, в частности, критик, литературовед, вообще любой литератор, который размышляет о судьбах литературы и искусства, об особенностях, закономерностях нашего художественно-культурного процесса.

Из огромного числа проблем, охватываемых содержанием нового нашего политического – ив этом своем качестве, хочу подчеркнуть, затрагивающего все важнейшие сферы общественной жизни – документа, попробую взять одну тему: всестороннее и гармоническое развитие личности советского человека.

Нетрудно понять, что этот вопрос имеет прямое отношение к литературе, к искусству. Всесторонне и гармонически развитая личность не только этический идеал человечества, но и эстетический его идеал. Во всяком случае, он проецируется на все наши эстетические, художественные устремления, и недаром мы называем литературу человековедением. Однако тут следует уточнить постановку проблемы, конкретизировать ее исторически. Ведь идеал всесторонне и гармонически развитой личности – идеал давний. Однако марксизм не только впервые обосновал возможность его достижения социально – экономически – при коммунизме (и для масс – только при коммунизме!); марксизм раскрыл диалектику развития идеологических представлений о содержании самого идеала. Можно сказать, что мы возрождаем идею гармонического и всемогущего человека, свойственную Высокому Ренессансу, но такое возрождение есть вовсе не повторение, а, выражаясь философски, «критическое снятие» этой идеи; подобно тому, как научный коммунизм в принципе, в качестве учения, и конкретно – исторически развивающийся реальный социализм, взятый в качестве практики и обобщения этой практики, дают свое содержание понятиям «гуманизм» («истинный гуманизм», «реальный гуманизм»), «человеческие потребности» («истинно человеческие потребности», «гуманизированные, достойные человека потребности»), – подобно этому и понимание всесторонности развития личности у нас тоже свое, дающее не простую сумму, не конгломерат качеств человеческого духа, не некий «набор», но систему качеств – с точки зрения коммунистического идеала и практики движения к коммунизму. И если имеется в виду полнота коммунистических (равных «реальному гуманизму») качеств, то законен вопрос о степени нашего нынешнего приближения к этой полноте.

Самая, пожалуй, интересная особенность новой Конституции в данном аспекте заключается в том, что наш этический и эстетический идеал включен сюда и как задача государства, как государственная забота. В Конституции немало положений, которые впрямую относятся к духовному развитию человека как целостной личности. Прежде всего – в преамбуле, там, где отмечается, что наше общество есть общество зрелого социализма.

Среди характерных особенностей именно зрелости наших общественных отношений подчеркивается: «складываются все более благоприятные условия для всестороннего развития личности». В главе третьей Конституции «Социальное развитие и культура» чрезвычайно важной представляется статья 20, в которой говорится, что в соответствии с коммунистическим идеалом «государство ставит своей целью расширение реальных возможностей для применения гражданами своих творческих сил, способностей и дарований, для всестороннего развития личности».

Вдумываешься в эти и подобные формулировки – и видишь в них как бы эпиграф, один из возможных, но очень важных эпиграфов к нашему нынешнему литературному опыту.

Эти и подобные формулировки определяют, здравореалистически, задачу воспитания нового коммунистического человека, новой, всесторонне развитой личности как задачу, непосредственно выдвигаемую ходом нашей жизни в число государственных забот и целей деятельности; с другой стороны, они столь же здравореалистически очерчивают сегодняшнее состояние дел – без «забегания» в иллюзию, будто реальные возможности и условия, в которых всестороннее развитие личности в массе трудящихся, в массе граждан только и может быть осуществлено, созданы уже сегодня. Нет, они будут созданы в дальнейшем, сегодня же забота государства состоит во всемерном объективно осуществимом расширении этих реальных возможностей и условий – расширении гигантском и, при сохранении мира в мире, способном к еще большему прогрессу.

Было бы печально, было бы прорехой в нынешнем духовном воспитании, если кто-либо, какой-либо индивид, способный, как говорится, к работе над собой, обладающий тягой и волей к духовному росту, к совершенствованию души, к движению в направлении нашего идеала, остановился в такой работе и стал ожидать некоего прихода того самого «дальнейшего» момента. Но если иметь в виду массу (а В. И. Ленин учил нас всегда иметь ее в виду, при обсуждении любого общественного вопроса), суть дела, конечно, в соединении упомянутых выше тяги и воли людей с объективными возможностями, условиями для поддержки субъективной «работы над собой». Можно сказать, что постижение того, насколько подготовлена наша сегодняшняя жизнь, различные ее области и «срезы», а также наше сегодняшнее субъективное сознание (различные типы сознания) к такому соединению, составляет, в сущности говоря, один из самых главных проблемных узлов в современной литературе. Сюда, к конфликтам, которые возникают на данном «пересечении», устремлены взгляды множества писателей, их творческие «человековедческие» интересы.

Как проявляют себя наши современники в зависимости от нынешних реальных возможностей, их динамики, их, отнюдь не бесконфликтного, приумножения? И каким образом можно «расширить» эти реальные возможности в сторону их дальнейшей гуманизации – только реальной, а не на словах чтобы она была? В освещении таких вопросов у современной нашей литературы, надо сказать, на счету немало важных новаций, открытий – и психологических, и, скажу так, художественно-социологического порядка.

Вот та же, пресловутая по названию своему, «деревенская» проза. В чем, на мой взгляд, ее основные гуманистические завоевания, если иметь в виду, конечно, серьезных художников, а не эпигонов и не сентиментальных плакальщиков по патриархальности? Эти завоевания – в русле той самой проблемы реальных возможностей для развития личности «человека массы», в реализме ее анализа.

Нравственная сила лучших героев и Федора Абрамова, и Виктора Астафьева, – добавлю: Гранта Матевосяна, Аскада Мухтара, Ивана Мележа и Ивана Чигринова, к примеру, – заключается в том, что они несут в себе традиции трудового крестьянства. И шире – не только крестьянства, народа-труженика. Это та опора, то реальное условие, без которого нельзя проявить творческие, созидательные способности их личности.

А с другой стороны, мы знаем, что исторические обстоятельства, начиная с такого «обстоятельства», как война и трудности после войны, самые тяжелые на селе, а также еще «интересы минуты», очень важные для этой «минуты», но подчас «консервируемые» и тогда становящиеся тормозом для общего движения, – что все это подчас не давало развернуться как следует творческим возможностям личности «человека массы». Этим объясняется и духовное самочувствие и иных героев. Кстати, оно очень хорошо, по-моему, донесено в духовной драме Захара Дерюгина в романе «Имя твое». Может быть, в этом незаурядном произведении Проскурина самое сильное – это эволюция Захара Дерюгина, включающая в себя такую вот драму и очень непростой выход из нее (показанный, правда, более бегло, чем хотелось). Сильно показано в романе, как Захар ощущает себя человеком, который многое хорошее, творческое, созидательное хочет и, субъективно, может реализовать, и в то же время не всегда может выявить свои способности воспитателя, организатора людей, нешаблонно мыслящего, действующего человека. Тут опять-таки впрямую сказываются такие обстоятельства, как, например, война, плен. А еще и сложность обстоятельств жизни деревни, нашего сельскохозяйственного производства в те времена. Отсюда в известной степени и «надрывность», которая иногда проявляется в психологическом мире Захара и в мире другого интересного персонажа романа – Брюханова. Ну, а кроме нее, конечно, – постоянная их «умственность», напряженная работа ума и совести, качества, замечательно им свойственные.

Роман «Имя твое» мне интересен прежде всего реалистическим анализом человеческих возможностей, спроектированных на определенные социально-исторические, временные обстоятельства.

«Имя твое» – роман, который больше всего показывает послевоенное время, как время завершения выработки социалистических духовных отношений, время, когда еще нет развитого социализма, но ощущается необходимость перехода к нему, наступления нового этапа, к которому стремятся, и объективно, и по субъективному сознанию и желанию, общество, люди. Яне касаюсь всех сторон этого произведения. Оно многопланово, и не все удалось в одинаковой мере. Но вот этот план – историческая правда личности и обстоятельств – удался.

И звучит роман актуально. Нравственно важно, что автор не сказал, будто личность не способна вообще развиваться, коль скоро в обстоятельствах, ее окружающих, есть и такое, что может не способствовать развитию. Нравственно важно и то, что автор не возложил на личность всю вину за ее, скажем, не максимальное развитие: личность ответственна за действия внутри обстоятельств, за выбор, осуществляемый здесь.

Очень часто мы говорим в критике: специфика нынешнего этапа в том, что художники усиленно разрабатывают нравственно-этическую тему. Слишком общо говорим о «нравственных исканиях». Литература всегда занималась нравственной жизнью людей, и если почитать, например, работы – прежнюю А. Скафтымова и недавние Б. Бурсова – о нравственных исканиях русских писателей-классиков, то картина предстанет более «звучной», нежели во многих мнимых и подлинных исканиях литераторов-современников. Нет, право, если мы будем просто повторять без конца, что вот наша литература сейчас усиленно интересуется нравственной жизнью людей, то вряд ли мы увидим границу, специфические содержательные особенности нравственных исканий нашего времени.