В борьбе за социалистическое искусство
О. Семеновский, У истоков новой литературы, «Картя молдовеняска». Кишинев, 1974. 318 стр.
Книга О. Семеновского освещает целый ряд идейно-эстетических явлений, характеризующих процесс развития русской литературы на рубеже двух эпох. В центре внимания исследователя – общественно-литературная борьба вокруг Горького и борьба самого Горького за социалистическое искусство.
Естественно поэтому, что большое место в работе уделено дооктябрьской марксистской критике, генезис которой неотделим от генезиса социалистического реализма, Это представляется тем более уместным, что в ряде историко-литературных исследований и учебных пособий по русской литературе конца XIX – начала XX веков, по верному замечанию О. Семеновского, «марксистская критика фактически выведена за пределы литературного движения эпохи» 1.
На первых же страницах основного раздела книги – «В борьбе за Горького» – автор выясняет исходные эстетические позиции критиков-марксистов, которые защищали лучшие традиции русской литературы в борьбе с декадентами, неизменно отстаивали реалистическое наследие классиков и поддерживали прогрессивные устремления критических реалистов начала XX века. Решительно опровергая модернистскую теорию «кризиса реализма», они стремились поднять русское реалистическое искусство на высоту исторических задач эпохи и утверждали тенденции, сопутствующие рождению реализма нового, социалистического типа. Поэтому такое значение приобретало в их глазах творчество Горького, открывшего неведомые прежде пути эстетического освоения действительности.
Исследователь обращает внимание на такой факт: еще в статье «Задачи социал-демократического художественного творчества» (1907) Луначарский, опираясь в значительной мере на опыт Горького, обосновал понятие «пролетарского реализма», содержание которого во многом предвосхищало современные представления о социалистическом реализме.
Литературовед внимательно прослеживает, как активно боролись критики-марксисты за Горького на всех этапах его творческого развития, соотнося идейно-художественные искания писателя с революционным движением пролетариата. Они развенчивали мифы о его индивидуализме, ницшеанстве, идеализации босячества, которые на все лады распространяли как либерально-народническая критика в лице Н. Михайловского, А. Скабичевского, М. Неведомского, так и представители реакционной буржуазной печати – Д. Философов, В. Буренин, М. Меньшиков и т. п. Они разоблачали легенды буржуазных и декадентских литераторов о «закате Горького», «конце Горького» именно в ту пору, когда в его произведениях глубоко утверждались социалистические идеи и принципы социалистического искусства.
Марксистские критики приветствовали Горького за то, что он открыто встал на сторону рабочего класса и социал-демократии. Да иначе и не могло быть, ибо, как верно замечает исследователь, «Горького и критиков-марксистов объединяли общие цели, они были товарищами по оружию» (стр. 175).
Но литературовед отчетливо показывает, что борьба марксистской критики за Горького органически включала в себя и критику его творчества. «Ленин, Плеханов, Боровский страстно отстаивали творчество Горького от всевозможных инсинуаций буржуазных литераторов, – пишет автор книги, — но они же резко критиковали Горького именно за то, что он попал в лоно идеологии, чуждой марксизму» (стр. 156).
В свое время Плеханов мудро заметил: «Легко сказать: М. Горький сделал такую-то теоретическую ошибку, Нужно еще выяснить, почему его мысль пошла по тому теоретическому пути, на котором ею сделана была эта ошибка» 2.
Одна из привлекательных особенностей рецензируемой книги состоит как раз в том, что ее автору недостаточно просто констатировать, зафиксировать, отметить, а важно выяснить, выявить, раскрыть, поставить в причинно-следственную связь факты и явления литературы, эстетики, философии.
Отчего пьеса «На дне» получила превратные истолкования не только буржуазных литераторов, но и критиков-марксистов? Чем вызваны неверные суждения Луначарского, который определил «На дне» как «драму милосердия и жалости» и писал о «явных симпатиях Горького к Луке» (стр. 60)? Где кроются причины того, что Боровский недооценил взрывчатую, революционную силу горьковского гуманизма в пьесе?
Чем объясняется тот удивительный на первый взгляд факт, что махистские литераторы «защищали» Горького от марксистской критики?
Почему Плеханов в одно и то же время высоко оценил «Врагов» и дал отрицательную оценку «Матери», поставив ее в один ряд с «Исповедью»?
На протяжении всей книги перед исследователем «возникает множество вопросов, решение которых возможно лишь в процессе историко-сравнительного анализа, не совместимого с однозначными, прямолинейными выводами» (стр. 179).
И автор книги, избегая прямолинейных суждений при освещении серьезных идейно-эстетических проблем, однозначных решений, запутанных вопросов, упрощенных оценок противоречивых явлений, стремится воссоздать во всей полноте и сложности картину борьбы вокруг Горького. В этом смысле весьма показательна большая глава «Мать» и художественное отображение революционной действительности».
Исследователь здесь разносторонне анализирует все перипетии критических сражений вокруг «Матери». Подлинно диалектически рассматривает он факты, свидетельствующие о том, что Плеханов, Боровский, Луначарский, столкнувшись с «Матерью» как с произведением глубоко новаторским, испытали серьезные трудности в его осмыслении, допустили и неверные оценки, и ошибочные суждения.
В одной из своих недавних статей О. Семеновский писал, что «литературное наследие критиков-марксистов первого призыва не только помогает познавать процесс литературного развития в его историческом аспекте, но во многом сохраняет актуальное значение и в наши дни» 3.
Несомненная заслуга автора рецензируемой книги и состоит в том, что исследование им опыта дооктябрьской марксистской критики в ее борьбе за Горького имеет не только историко-литературный интерес, но обретает современное звучание, вписывается в картину того идеологического сражения, которое идет сегодня на всех широтах…
Известно, что литературно-общественная борьба вокруг горьковского творчества велась не только в центре, но и в провинции, достигнув особой остроты в годы реакции, наступившей после кровавого разгрома первой русской революции. Новые факты, приводимые и анализируемые О. Семеновским в разделе «Спор о Горьком в бессарабской печати», свидетельствуют: борьба за Горького в период столыпинщины получала такой широкий, подлинно общедемократический размах, что в нее включались и представители либеральной печати (в частности, газеты «Бессарабская жизнь»), хотя их позиция не отличалась последовательностью и была сопряжена с убеждениями, чуждыми автору «Матери», и со взглядами, далекими от идеологии революционного пролетариата.
Третий раздел книги – «Горький и литературная Одесса». Как и предыдущий, он не ограничен рамками «краеведческой темы»: здесь исследуются глубокие внутренние связи литературного юго-запада с общими процессами русской предоктябрьской и советской литературы. Под этим углом зрения рассматривает литературовед малоосвещенные прежде факты творческой биографии Горького, связанные с Одессой. Таково сотрудничество писателя в газете «Одесские новости», где в 1896 году он поместил большой публицистический цикл «С Всероссийской выставки», в котором исследователь по праву видит «целостный плод единого замысла, где все подчинено главной цели – разоблачению капитализма» (стр. 268). Таковы и творческие контакты Горького в пору его руководства «Знанием» с одесскими литераторами С. Юшкевичем, А. Кипеном, А. Федоровым, ощутившими на себе благотворное горьковское влияние, которое усиливало демократические и гуманистические тенденции в их лучших произведениях.
А завершающая глава раздела «Я всем обязан этой встрече…» вплотную приближает к читателю образ взыскательного учителя и неутомимого собирателя молодых сил советской литературы. Нисколько не преувеличивая связей Горького с писателями одесситами в 20-е годы, литературовед вместе с тем конкретно показывает его деятельное внимание и участие к талантливым представителям литературной Одессы, которое столь положительно сказалось на творческой судьбе И. Бабеля, В. Катаева, Э. Багрицкого, С. Бондарина.
Но значит ли все сказанное, что книга О. Семеновского лишена недостатков и слабостей?
В работе О. Семеновского основательно прослежена литературная борьба вокруг великого писателя. Но очень мало сказано в ней об отношении к этой борьбе самого писателя. А ведь не из праздного любопытства читателю хотелось бы узнать, как воспринимал Горький те или иные похвалы и хулы в свой адрес, какие оценки, замечания и выводы принимал полностью, с какими лишь частично соглашался, а какие решительно отвергал. Разумеется, невозможно требовать исчерпывающего ответа на эти вопросы: далеко не все мнения писателя на этот счет зафиксированы, да и не все дошли до нас. И все-таки немало в этом отношении можно почерпнуть из горьковских статей, воспоминаний, автокомментариев и писем, а также из авторитетных мемуаров о великом художнике.
На отдельных страницах исследования от автора требовалось более пристальное внимание к эстетической стороне и творчества Горького, и оценок его критиками-марксистами. Это дало бы возможность, во-первых, полнее осветить новаторскую сущность горьковских произведений, а во-вторых, показать принципиальное новаторство марксистской критики. Ведь в то время как специфика искусства ускользала из-под рук позитивиста, исчезая в «объекте», а в руках эстетствующего литератора растворялась в независимом «субъекте», критик-марксист был вооружен такой методологией, которая позволяла ему диалектически связывать объект и субъект литературы, ее «внешнее» содержание и «внутреннюю» форму, соотносить явления жизни с фактами искусства.
При чтении книги О. Семеновского не может не броситься в глаза, что стремление литературоведа к полноте освещения, обстоятельности изложения, исчерпанности решение всех поставленных вопросов иногда оборачивается многословием, ведет к повторениям и фактов, и цитат, и аргументов, и выводов. Сошлюсь хотя бы на страницы, где речь идет об отношении марксистской критики к реализму «знаньевцев», или, скажем, на то место, где рассматривается эстетическое кредо Мастакова в оценке Воровского.
И стоит ли так обильно цитировать, обстоятельно пересказывать, самым скрупулезным, образом анализировать статьи меньшевика В. Львова-Рогачевского или рецензии либеральных авторов «Бессарабской жизни», как это делает О. Семеновский? И необходимо ли было ему столь подробно, на многих страницах (стр. 156 – 169) производить разбор полемических выпадов Н. Валентинова и Н. Чужака против Воровского в связи с его статьями о Горьком, чтобы убедиться в том, насколько неприемлемы были для махистских литераторов те положения марксистской эстетики, которые отставал талантливый критик-ленинец?
Заслуги О. Семеновского в систематическом, многолетнем изучении, дооктябрьской марксистской критики – несомненны. И рецензируемая книга – новое тому подтверждение. Но это нисколько не освобождало ее автора от необходимости куда более часто и охотно, чем он это делает, ссылаться (пускай и с целью научной полемики) на работы других литературоведов. Это, право же, нисколько не умалило бы того вклада, который внес исследователь своей интересной работой и в историю марксистской критики, и в советское горьковедение.
г. Ровно