№10, 1976/Обзоры и рецензии

Творческий путь Й. Авижюса

Елена Букелене. Ионас Авижюс. Черты творчества, «Вага», Вильнюс, 1975. 240 стр. (на литовском языке).

Незадолго до того, как известному литовскому прозаику Й. Авижюсу была присужден Ленинская премия за роман «Потерянный кров», в Литве появилась книга Е. Букелене, посвященная творчеству писателя. Сегодня – с выходом произведений Й. Авижюса на интернациональные широты – возрастает, разумеется, не только значение проделанной Е. Букелене работы, но и степень нашей требовательности к ее аналитическим результатам и методологическим принципам.

Сразу же следует сказать, что перед исследователем возникло немало трудностей, сложных проблем. Их предопределил, прежде всего, сам характер творчества Й. Авижюса – внутренний драматизм его произведений, широкий эпический размах, идейная актуальность и острота выдвигаемых им жизненных вопросов, художественный синтез сложных психологических характеров и гибкого, современного способа повествования. Работу не только облегчало, но и осложняло то обстоятельство, что творчество Й. Авижюса уже неоднократно и всесторонне обсуждалось в литовской и всесоюзной критике, – возникала реальная опасность повторения уже известных интерпретаций того или иного произведения или образа героя. Одно из достоинств исследования – желание и способность Е. Букелене высказать свое собственное, оригинальное мнение о творческом пути одного из наиболее популярных наших писателей, ее попытки «расширить и дополнить социальный анализ проблематики, господствующий в литературоведческих и критических работах об Й. Авижюсе, философскими, этическими, психологическими чертами, особенностями национального своеобразия». В решении этой нелегкой задачи Е. Букелене успешно использовала новый, порою неизвестный материал из архива писателя, из неоднократных личных бесед с Й. Авижюсом, что бесспорно обогатило книгу с документальной точки зрения.

Исследуя истоки творческого пути писателя, автор книги стремится нащупать уже в ранних его произведениях то «отношение ко времени и к человеку», те идейные замыслы и проблемы, которые нашли дальнейшее развитие в новейших его романах: уже здесь ощутима конфликтность характеров, и основу проблематики составляет драматическое отношение внутренней жизни индивида и внешнего мира. Анализируя эти ранние сборники рассказов и очерков, исследователь выявляет новые, в то время лишь намечавшиеся черты творчества Й. Авижюса: особое внимание писателя к актуальным проблемам общественной жизни, борьба за социалистические идеалы, стремление воссоздать образ героя нового типа, героя-созидателя, сохраняя структурные особенности жанра рассказа тех лет (раздел «Социальный конфликт и очерковый способ повествования»).

Е. Букелене настойчиво ищет в раннем творчестве Й. Авижюса новые проблемы, зачатки интересных человеческих характеров, однако нетрудно заметить и особую ее требовательность к незрелым произведениям первого творческого этапа (1948 – 1954), когда столь часто «новые духовные свойства декларировались писателем, он восхищался ими, однако эти добрые намерения оставались нереализованными». Е. Букелене указывает и на некоторые объективные причины, предопределившие эти первоначальные творческие неудачи: еще не выработалось мастерство, мешало подчас вульгарное истолкование в тогдашней литературной критике метода социалистического реализма, иллюзорная концепция постоянного духовного совершенствования человека, граничащая с теориями «бесконфликтности», «иллюстративности» и пр.

Однако молодой писатель умел учиться у жизни, чутко вглядываться в нее. Ему довелось как журналисту сразу же после восстановления советской власти в Литве и в первые послевоенные годы много ездить по республике, «непосредственно, как отмечает критик, наблюдать за сложным процессом установления нового, социалистического строя, за изменяющимися социальными и этическими взаимоотношениями крестьян, когда рушился традиционный образ жизни».

Й. Авижюс не избежал творческих трудностей, обусловленных своеобразными ножницами между литературными догмами и тогдашней деревенской действительностью. Е. Букелене определяет его литературные попытки хотя бы Отчасти разрешить этот конфликт «сравнительно долго затянувшейся благородной, однако наивной, утопической верою в заранее запланированное гармоническое развитие индивида и общества».

Но ведь стоит лишь более внимательно и широко взглянуть на общий литературный процесс того времени (чего в исследовании, к сожалению, часто недостает), и мы убедимся, что не только дебютирующий Й. Авижюс, но и столь опытные мастера слова, как П. Цвирка, В. Креве, К. Борута, А. Венцлова, в первые годы восстановления советской власти и даже после войны нелегко находили новые художественные формы для изображения новых явлений, лишь формирующихся в самой действительности. И это «затянувшееся молчание», как тогда говорили, прежде всего объясняется, по-видимому, не «недостаточной подготовленностью» того или иного писателя к литературному творчеству, а очень сложными и противоречивыми процессами самой жизни, в том числе идеологическими, эстетическими…

Перед молодой литовской советской литературой, перед каждым писателем стояла труднейшая творческая задача: создать художественные произведения, созвучные новой социально-политической действительности, новую концепцию человека, формирующегося в трагические годы войны и вооруженной классовой послевоенной борьбы. Более конкретный контекст тогдашней общественной и литературной жизни помог бы, думается, автору ярче раскрыть драматизм восприятия мира в творчестве молодого Й. Авижюса, пусть не всегда внешне заметный, однако вполне реальный, переживаемый особенно болезненно, когда писатель стал «осознавать оторванность своего творчества от действительности», – тот глубоко в душу молодого писателя проникнувший драматизм, благодаря которому, возможно, и сегодня, как справедливо замечает исследователь, Й. Авижюс особенно склонен в своих романах «изображать сложные, драматические ситуации и героя, переживающего роковые перемены». По-видимому, Е. Букелене, ставя своей задачей дополнить социальный анализ ранних произведений Й. Авижюса новыми философскими и эстетическими акцентами, несколько сузила свои возможности, как бы исключая эти произведения из поля «серьезного» идейно-эстетического анализа. Далеко не равноценные с художественной точки зрения, а порой и просто незрелые, эти очерки и рассказы все же, видимо, требовали того, чтобы эстетическая их оценка органично сочеталась с конкретным историческим взглядом на литературный процесс, на развитие творчества писателя, открывая нашему взгляду, может быть, не основные, однако интересные, своеобразные черты того или иного произведения.

Й. Авижюс известен, прежде всего, как автор крупных эпических произведений, исследованию которых в основном и посвящена большая часть работы. Важно отметить, что Е. Букелене, анализируя все три романа Й. Авижюса – «Стеклянная гора» (1961), «Деревня на перепутье» (1964) и «Потерянный кров» (1970), – убедительно и точно охарактеризовала проблематику и жанровую специфику каждого из них. Детально рассмотрев характер главного героя романа «Стеклянная гора», его моральную противоречивость, а со временем – явную деградацию, предопределенную отрывом от народной среды, из которой он вышел, исследователь утверждает, что «писатель, даже и раскрывая взгляды своего героя на общественные вопросы, изображая его участие в идеологической борьбе или политически значительные поступки, остается в пределах этической проблематики» и поэтому «с точки зрения своей тематически-проблемной структуры… первый роман Й. Авижюса сравнительно узок, камерен». «Деревня на перепутье», по мнению Е. Букелене, – это «книга о жизни народа, а не о судьбе того или иного отдельного человека. Поэтому для этого произведения более органичной была бы не замкнутая форма, где все проблемы решены и закончены, а «открытая», создающая иллюзию «бесконечного, неиссякаемого потока жизни», развития новых противоречий. Создавая «Потерянный кров», писатель отошел от жанра социально-бытового романа, испытанного в «Стеклянной горе» и «Деревне на перепутье». Следуя своему идейному замыслу, он стремился «показать судьбу литовского народа в тот роковой момент, когда в смертной схватке столкнулись не только разные государства или нации, а две противоположные общественные системы, разделяющие мир на два противоположных лагеря, две философии, два различных образа существования человечества», а главная проблема впервые в литовском романе стала столь масштабной: это национальная проблема исторической судьбы народа и философская проблема, выдвигающая вопросы о смысле человеческого существования, ответственности за себя, за свою эпоху.

Уже судя по этим лаконичным, но в исследовании достаточно обоснованным характеристикам, можно сделать вывод о том, как быстро созревал талант Й. Авижюса, как энергично и упорно он боролся с литературными стандартами и догмами и как решительно расширялся тематический и проблемный кругозор его романов. Одно из достижений работы Е. Букелене – способность критика определить особенности каждого творческого этапа, каждого нового произведения, охарактеризовать его новые черты не только в творчестве Й. Авижюса, но и во всей современной литовской романистике.

В более же подробном рассмотрении каждого романа исследователь сосредоточивает в основном свое внимание на анализе характеров героев, выявляя новые, до сих пор не замеченные их черты, предлагая свои оригинальные интерпретации (особенно Мартинаса в «Деревне на перепутье» и Адомаса в «Потерянном крове»). Нельзя, конечно, сказать, что все положения и выводы Е. Букелене о структурных особенностях произведений, о характерах действующих лиц в равной мере убедительны и бесспорны. В работе слишком акцентируется, на наш взгляд, этическая интерпретация человеческих характеров. Автор, например, надеется, что «условно… не оценивая Адомаса Вайнораса с социально-исторической точки зрения, можно попытаться рассматривать его только с точки зрения моральной ответственности», однако нетрудно заметить, насколько узок оказался бы подобный взгляд в данном случае. И все же, в сущности, исторический, социальный, моральный анализ характеров является одной из наиболее сильных, привлекательных сторон исследования!

Другое дело, что при анализе каждого романа в отдельных разделах книги образуется повторяющаяся, несколько монотонная методологическая схема: сначала излагаются более общие положения, которые как бы призваны включить проблематику обсуждаемого произведения в систему всеобщих, более крупных идей, затем поочередно рассматриваются характеры главных героев, их взаимоотношения. Видимо, поэтому в некоторых разделах анализ произведения становится излишне суммарным, мозаичным, не создавая впечатления идейного и художественного единства. Следы нормативности заметны и в анализе композиции произведений, также несколько монотонном и схематичном.

Оригинальны, и плодотворны попытки автора книги хотя бы пунктиром наметить в довольно-таки «последовательном» творчестве Й. Авижюса типологические, постоянно, от произведения к произведению, развивающиеся и обогащающиеся группы действующих лиц; так он вычленяет «обобщенный образ» кулака (Ламсаргис – Шименас – Лапинас), находит логические и психологические связи между Раулисом, Мартинасом, Адомасом. Особенно ценен с этой точки зрения последний раздел книги Е. Букелене – «Тема человека из народа в творчестве Й. Авижюса», в котором широко раскрыты глубинные связи изображаемого писателем жителя деревни (Норейка, Римша, Кяршис) с традиционным образом крестьянин на в досоветской и советской литовской литературе (в творчестве В. Креве, Вайжгантаса, В. Миколайтиса-Путинаса, Ю. Марцинкявичюса и др.). Выявляя эти связи, Е. Букелене успешно решила одну из поставленных ею задач – показать своеобразие произведений Й. Авижюса. Менее успешно удалось ей справиться с другой задачей – «включить» творчество писателя в общесоюзный литературный процесс, и произошло это, видимо, по той простой причине, что в работе сравнительно редко и робко затрагиваются даже аналогичные по своей тематике и проблемам произведения братских советских литератур. Жаль, что в книге ни единым словом не упомянуто плодотворное и постоянное творчество Й. Авижюса для детей, сама природа которого могла бы раскрыть нередко нами забываемые особенности его таланта: поэтическое, лирическое восприятие мира у этого «закоренелого» эпика, – проявляющиеся в его «серьезных» рассказах или романах то романтическим настроением, то добродушным юмором, то сатирической нотой.

Словом, для более полного и яркого монографического портрета Й. Авижюса можно было найти больше убедительных творческих и жизненных (биографические данные почти вовсе отсутствуют) деталей, однако проделанная Е. Букелене работа впервые столь широко раскрывает сложный путь одного из ведущих наших писателей, – путь, который вел его к смелому, самостоятельному анализу действительности: от бытовых зарисовок – к изображению духовной жизни человека, к «новым источникам народного оптимизма и жизнеспособности». Благодаря этому более полно выявились «взаимосвязи традиционного национального характера с социалистической эпохой» и формирование человека новой эпохи, так как герои наиболее зрелых произведений Й. Авижюса «решают кардинальные проблемы существования своего времени, истории – жизни народа, общества и отдельного человека», а писатель «словно стремится показать, что лишенный научного исторически – материалистического взгляда на мир, на общество и на роль личности в истории человек слеп и бессилен».

Е. Букелене содержательно и интересно рассмотрела в своей книге эти «магистральные» направления в творчестве Й. Авижюса, убедительно раскрыла диалектику идейно-художественных поисков писателя, совершенно справедливо «надеясь, что работа, проделанная в данном исследовании, станет точкой опоры для дальнейшего изучения творчества Й. Авижюса».

г. Вильнюс

Цитировать

Бучис, А. Творческий путь Й. Авижюса / А. Бучис // Вопросы литературы. - 1976 - №10. - C. 242-247
Копировать