Труды и дни Белинского
Ю. Г. Оксман. Летопись жизни и деятельности В. Г. Белинского, Гослитиздат, М. 1958, 641 стр.
Советские ученые много сделали для того, чтобы раскрыть подлинное содержание и значение наследия великого критика. Однако, до настоящего времени у нас нет полной научной биографии Белинского. Исследователи в силу тех или иных причин уделяли внимание главным образом начальным этапам его литературной и политической биографии, особенно времени работы в «Телескопе», «Молве», «Московском наблюдателе».
Гораздо слабее освещены зрелые годы деятельности критика – период закрепления его революционно-демократических позиций и наибольших литературно-теоретических достижений.
Новый труд Ю. Оксмана охватывает полностью всю жизнь и все творчество Белинского. Разумеется, летопись, как работа прежде всего справочного характера, не может заменить научную биографию критика, потребность в которой остро ощущается читателями. Подобного рода био-библиографические пособия обычно предназначаются для узкого круга специалистов. Однако книга Ю. Оксмана существенно отличается от аналогичных изданий: исследователь предпринял попытку расширить возможности жанра, сделать летопись интересной и доступной не только для специалистов, но и для массового читателя.
Превосходно владея всем громадным материалом, связанным с изучением Белинского и накопившимся более чем за столетие, Ю. Оксман создал своего рода энциклопедию жизни Белинского, книгу не только справочную, но и такую, которую можно с увлечением читать подряд, как читаешь дневник замечательного человека. Здесь и быт, и окружение, и исторические события, и литературно-общественная борьба, а главное – духовный путь Белинского, столь сложный и извилистый, но все же единый по своему смыслу и значению, путь создания революционно-демократической идеологии.
Главное отличие книги Ю. Оксмана от работ того же типа состоит не только в полноте и новизне привлеченного материала, но и в методах его использования. Автора интересуют не только внешние биографические факты; исходя из положения, что жизнь такого человека, как Белинский, – это прежде всего его творчество, Ю. Оксман дает нам картину духовного развития критика-мыслителя, удачно реферируя его основные произведения и важнейшие письма – вехи на этом пути. Перекрещиваясь с жизненно-творческим путем, идет другая линия: прослежены с первых шагов деятельности критика отклики друзей и врагов на его выступления, что дает и яркую картину литературно-общественной борьбы.
Работы все это потребовало поистине громадной. В «Летописи» свыше пяти тысяч справок. Перед нами итог многолетних изысканий автора, начатых еще в 1914 – 1917 годах и отразившихся в свое время в коллективной работе «Летопись жизни Белинского» (1924), составленной Н. Бельчиковым, П. Будковым и Ю. Оксманом под редакцией Н. Пиксанова. При подготовке к печати нового своего труда Ю. Оксманом были заново проведены широкие текстологические и источниковедческие разыскания. Все сделанное до сих пор в области изучения политической и литературной биографии Белинского (в том числе советской исторической и филологической наукой) подвергнуто критической проверке, уточнено и дополнено. Автором привлечены не только все статьи и письма Белинского, но и произведения его современников, их эпистолярное наследие, различного рода мемуары и дневники. С максимальной полнотой использована периодическая печать 30-х и 40-х годов, номер за номером просмотрены комплекты газет и журналов того времени, изучены цензурные документы, государственные и частные архивы, недоступные ранее исследователям.
Тщательные текстологические наблюдения позволили внести существенные поправки в печатные тексты цитируемых статей и писем, нередко искажавшихся в дореволюционных изданиях цензурой, расшифровать многие литературные замыслы Белинского.
В «Летописи» подвергнуты тщательному анализу издания сочинений Белинского, засоренные статьями и рецензиями, явно ему не принадлежащими. Ю. Оксман отвергает поспешные выводы некоторых исследователей (В. Спиридонова, В. Путинцева, В. Нечаевой и др.), включавших без достаточных оснований в наследие Белинского произведения, написанные другими лицами. В ряде случаев в «Летописи» раскрыты имена этих лиц. Так, статья «О речах, произнесенных в торжественном собрании Московского университета 11 июня 1838 г.» принадлежит М. Каткову (стр. 367), рецензия на книгу В. Иславина «Самоеды в домашнем общественном быту» – М. Салтыкову (стр. 574), вставки в рецензию Белинского на «Басни Крылова» – А. Никитенко (стр. 575) и т. д.
Достоверная по своему фактическому содержанию, новая работа о Белинском переносит нас в атмосферу далекой эпохи, заставляет читателя жить ее интересами и удивляться масштабу деятельности критика. Справочно-библиографический материал «Летописи» дает возможность уточнить существенные стороны биографии Белинского – его отношение к декабристам и их наследию историческое своеобразие деятельности разночинцев в дворянский период освободительного движения, политическое значение письма великого критика к Гоголю. Многие из тех проблем, которые ставятся в новой работе Ю. Оксмана, были в свое время затронуты им в статьях: «Белинский в неизданной переписке современников» и «Переписка Белинского» («Литературное наследство», т. 56, 1950), «Письмо Белинского к Гоголю как исторический документ» («Ученые записки Саратовского государственного университета имени Н, Г. Чернышевского», т. XXXI, выпуск филологический, 1952).
Исследователь не повторяет сказанного им ранее. Всестороннее освещение жизни и деятельности Белинского на широком общественно-политическом фоне эпохи позволило ему внести существенные дополнения в политическую биографию великого критика. Так, материалы «Летописи» дают возможность по-новому осмыслить степень знакомства Белинского с работами Маркса. Белинский знал не только сборник К. Маркса и А. Руге «Deutsch-Franzosische Jahrbucher», с важнейшими статьями которого критика познакомил Кетчер. Белинский, несомненно, мог знать и о других работах Маркса. Ю. Оксман делает вполне допустимое предположение, что Белинский, часто встречаясь в Париже с Анненковым, внимательно следившим за полемикой Маркса с Прудоном и другими утопистами, не мог не знать о новых работах Маркса и, в частности, о его книге «Нищета философии».
Жанр «Летописи» не дает возможности автору сосредоточить внимание на литературно-эстетических концепциях Белинского во всех их деталях. Да эту задачу автор перед собой и не ставил. Но, читая «Летопись», мы невольно включаемся в круг идей великого критика, яснее представляем себе, как затруднены были в условиях николаевской реакции поиски правильной революционной теории.
Касаясь характера изложения материала в «Летописи», следует отметить некоторую диспропорцию в реферировании отдельных работ Белинского. Почему, например, так кратко, несоразмерно с другими, менее значительными произведениями, излагаются первые статьи знаменитого пушкинского цикла?
Больше хотелось бы прочесть в книге о «Дмитрии Калинине» и о влиянии этой драмы на судьбу Белинского, о редакционном коллективе «Телескопа» и «Молвы», о кружке Н. С. Селивановского, в котором, как свидетельствует «Летопись», Белинский впервые встретился с братьями Полевыми, Боткиным, Мочаловым, Щепкиным, Кетчером и некоторыми другими представителями московской литературной и театральной общественности.
С другой стороны, в «Летописи» есть, на наш взгляд, и кое-что лишнее. Некоторые разделы перегружены справочно-библиографическим материалом. Исследователь, стремясь учесть решительно все биографические данные, иногда уделяет чрезмерно много места фарам бытового характера.
Вряд ли следовало вводить в «Летопись» имена людей, ничем непримечательных, в жизни Белинского случайных, не оказавших на него никакого влияния. Учесть все возможные справки этого рода в «Летописи» все равно не удастся, пропуски неизбежны. Зато таким лицам, как Станкевич, следовало уделить больше внимания. Целесообразно было бы сказать о нем еще до того, как отмечено знакомство его с Белинским, который, конечно, и раньше много слышал о нем от общих знакомых. Может быть, излишни в новой работе строки из письма юного Чернышевского, направленные против Белинского (в связи с «Выбранными местами» Гоголя): ведь это факт биографии Чернышевского, а не Белинского.
Следовало бы аннотировать некоторые неизвестные читателю имена лиц, сыгравших ту или иную роль в биографии критика. Ведь, по замыслу автора, книгу будут читать не только специалисты.
В целом «Летопись жизни и деятельности В. Г. Белинского», бесспорно, дает ясное и верное представление об идейных позициях критика, о смысле и значении каждой из его работ, об условиях, в которых они создавались. Хотелось бы только больше четкости в формулировках, когда речь идет об отношении эстетических и историко-литературных взглядов Белинского к эстетике Гегеля. Дело здесь, разумеется, сложнее, чем это представлялось некоторым критикам-конъюнктурщикам; не решили этой проблемы ни Пыпин, ни Венгеров, ни даже Плеханов… Объективность истинного искусства Белинский признавал всегда. Лишь одно время он отождествлял эту объективность с самоцельностью искусства – положение идеалистической эстетики вообще, которое Белинский признавал, постоянно противореча себе, задолго до знакомства с учением Гегеля. Задача состояла в том, чтобы снять противоположность между объективностью искусства и тем, что Белинский называл «субъективностью» – активным отношением к общественной жизни.
И еще одно замечание. Вполне понятно желание автора заставить говорить факты, по возможности не вступая в полемику с первоисточниками. Нет, конечно, никакой нужды опровергать Булгарина, Межевича или Бранта, приводя их злобные отзывы о Белинском. Но молчание было бы излишним объективизмом в том случае, когда несправедливые суждения о нем исходят от тех, кого мы привыкли считать друзьями великого критика, – от Боткина, Бакунина, Кавелина. Разговоры в редакции «Московского наблюдателя» об отсутствии у Белинского «объективного наполнения» требовали такого же вмешательства со стороны автора «Летописи», какое он осуществил при передаче высказываний Белинского о «примирении с действительностью» (1840) или данных о парижских дискуссиях 1847 года об исторической роли буржуазии.
Не мешало бы резче указать и на тенденцию некоторых бывших друзей Белинского умалить его как мыслителя, объясняющуюся противоположностью идеологии. Эта тенденция сказалась при жизни, критика, но еще яснее обнаружилась после смерти, когда его идеи получили свое дальнейшее развитие. Всякая ошибка Белинского непомерно преувеличивалась. Чрезвычайная строгость его к самому себе была в полной мере использована ему во вред.
Вызывают возражение некоторые выводы частного характера. Ю. Оксман считает, что анонимная рецензия на «Кобзарь» Шевченко, напечатанная в «Отечественных записках» (1840, N 5), Белинскому не принадлежит, и предлагает исключить эту рецензию из собрания сочинений Белинского. Мы согласны с автором «Летописи», что доводы В. Спиридонова и Ф. Приймы, включивших анонимную рецензию на «Кобзарь» в наследие критика, явно недостаточны. Но не вполне убедительно звучат и негативные выводы Ю. Оксмана. Вопрос об этой рецензии значительно сложнее, и он должен быть поставлен заново.
В книге приводятся многочисленные справки по поводу бездоказательной атрибуции текстов, ведущей к включению в наследие Белинского анонимных статей и рецензий из тех журналов, в которых он был руководящим критиком. Однако не понятно, почему автор «Летописи» обошел молчанием попытку В. Нечаевой приписать молодому Белинскому повесть «Человек не совсем обыкновенный», принадлежащую бездарному беллетристу 30-х годов А. Г. Теплякову.
Не совсем точно датируется в книге определение Белинским искусства как мышления в образах – январь 1841 года. Этой дате противоречит сделанное самим же Ю. Оксманом изложение статьи о «Горе от ума» (1840), где мы уже находим близкие формулировки (стр. 227, 281).
В примечаниях к «Летописи» порой слишком скупо отмечается литература предмета, имеющая прямое отношение к биографической канве и полезная для более углубленных справок. Мы имеем в виду, например, работы В. Березиной «Белинский в период между «Телескопом» и «Московским наблюдателем» («Ученые записки Ленинградского государственного университета», N 218, стр. 19 – 57), Б. Земенкова и С. Рейсера «Памятные места в Москве и Ленинграде, связанные с Белинским» («Литературное наследство», т. 57, стр. 375 – 408), А. Дементьева «Очерки по истории русской журналистики 1840 – 1850 гг.» (М. – Л. 1951).
В интересах читателей следовало бы где-то в одном месте (например, в предисловии к «Летописи») дать сводку всех рассеянных в книге данных о статьях и заметках Белинского, не вошедших в последнее академическое издание его сочинений. Как установлено Ю. Оксманом, таких пропусков довольно много. К их числу относятся заметки о премьере «Ревизора» в Москве («Молва», 1836, N 8), программная статья о книге И. Бичурина «Китай в гражданском и нравственном отношении» («Современник», 1848, N 1) и другие материалы.
Исследование Ю. Оксмана написано ясным и точным языком. Это немаловажное достоинство научной книги, рассчитанной на широкие круги советской интеллигенции.
Новый труд о Белинском – это не только наиболее полный и достоверный свод материалов о жизни и деятельности великого мыслителя-революционера, ко и критический итог изучения его наследия за 120 лет. Эту книгу следует рассматривать как значительный шаг на пути к созданию подлинно научной биографии Белинского.