Сплав реального и невероятного («Резизор» Гоголя)

Каждое поколение читает эту бессмертную комедию по-своему, открывая в ней новые, современные ценности. Своей «русской, всероссийской пьесой» (Н. Надеждин) писатель показывает героя в реальной обстановке, где парадоксальная ситуация окрашивает действие в гротескные, фантастические тона. Именно так воспринимается сегодня гоголевский Хлестаков, ставится акцент на активизацию личности, раскованность мышления, развитие инициативы, предприимчивости при определенной нравственной корректировке. Гоголь выводит на сцену типично русские характеры, остранняя и укрупняя различные стороны бытия.

Герои «Ревизора» живут косной, бедной на события провинциальной жизнью. И вот в уездном городе русской глубинки появляется Хлестаков – мелкий столичный чиновник, однако невольно крупный мошенник, доводящий окружающее своей активной позицией, ее гротескной сущностью до ирреальных вершин. Самой фамилией главного героя драматург нацеливает на его идентификацию, собираясь «отхлестать» общество с его пороками. При этом выделяется традиционное свойство русской жизни, когда объективная действительность характеризуется взяточничеством и воровством на местах, доведенными до такого абсурда, что, по мнению Гоголя, это уже универсальное качество невероятного, прямо-таки вселенского, масштаба. Хлестаков, принятый в городке за высокую птицу из Петербурга, вводится в комедию для создания интриги, вымысла, основанного на ожидании ревизора.

В такой раболепной среде вымысел сразу же становится коллективным. Поскольку обыватели живут под воздействием подавляющих законов с их запретами и ограничениями, иерархический строй создает всевозможные формы произвола, страха, благоговения, пиететы этикета, то есть всего, что определяется социальным неравенством. Все тут же начинают играть, импровизировать так и этак, на все лады, доходя до экстаза. Чуя тут родственную «прохиндейскую» атмосферу, Хлестаков уже в самом начале заявляет в сердцах городничему, что он-де найдет тут на всех управу, что в Петербурге министры ходят у него по струнке. Вокруг Хлестакова воцаряется такая атмосфера, которая своим гротеском, абсурдом сразу переводит реальное в плоскость невероятного, инобытийного.
Хлестаков, принятый в реальности за ревизора, раскрывает появление «инкогнито» существующего где-то настоящего ревизора – действительного чиновника из Петербурга. Его отдаленную поступь, как шаги командора, чувствуют в Хлестакове все обитатели городка, особенно чиновники. Так, реальное сообщение Добчинского и Бобчинского о появлении в гостинице ревизора поселяет тревогу в обществе. За этим стоит как бы «тайна», гротеск своеобразного «желтого» цвета, как у Лугина из «Штосса» Лермонтова, аберрация зрения, ощущаемая всеми тут в образе этого милого на вид, и в то же время для них всех фактически ужасного, как рок, Хлестакова. Таков этот тип героя с его ярким, фантастически брызжущим светом, ворвавшийся в эту серую, будничную обстановку.
Вслед за главным героем комедии Хлестаковым идентификация обнаруживается и в фамилии самого городничего, Сквозника-Дмухановского, призванного «просквозить» ветерком всю эту затхлую, засиженную «мухами» атмосферу уездного городка, все стороны его общественного обустройства и управления. В комедии идентифицируется также личность других чиновников со значащими фамилиями. В частности, судопроизводство представлено Ляпкиным-Тяпкиным, в котором одновременно сосуществуют подсудимый (Ляпкин) и его судья (Тяпкин). Просвещение выражается в облике Хло-пова, который расшифровывается как «холоп» (и сам холоп, и готовит холопов). Здравоохранение в лице лекаря Гибнера возможно интерпретировать, как все «гибнут» от его лечения. К почтмейстеру Шпекину напрашивается слово «шпик» – «шпион», что подсматривает, вынюхивает, читает чужие письма, доносит чужие секреты. Социальное обеспечение – «богоугодные заведения» – выведено в лице Земляники, который представляет больницу, где по контрасту от больных несет кислой капустой и где, «как мухи», все выздоравливают. Тут же и «силовая структура» – четверо полицейских во главе с Держимордой, толкование которого лежит на поверхности, не требует комментариев.

Такой необычной странной расстановки персонажей не было до Гоголя ни в одной русской комедии. Гоголь отражает эту «машину» без лишней детализации,’ административных подробностей, не совсем точно воспроизводя структуру властей. По замечанию современников, не было в российском уезде каких-либо «богоугодных заведений». Неправдоподобное отступление Гоголя от реальной структуры чиновников имеет свою логику. Для Гоголя не столь важна функция сама по себе, сколько индивидуальность, чтобы придать одному месту сразу несколько функций или усилить ее. Функция каждого чиновника, всей конкретной обстановки, внутри которой закипают страсти, связанные с появлением Хлестакова, возрастает настолько, что подразумевает существование еще одного, необычного, алогичного плана.
Изображение городка не гротескно, обобщения в комедии изначально не аллегоричны. Однако абсурдность среды, возникающая под давлением злоупотреблений, провоцируемых ирреальными силами где-то над сценой, создает атмосферу вселенского масштаба всей этой невероятной, гомерической бюрократической системы. Приезд Хлестакова в патриархальную среду обитания воспринимается не просто как появление романтического героя, способного изменить тут что-то, в глобальном смысле приезд высшего лица перерастает в сверхъестественное явление. Воздействие иррациональных сил в образе ревизора заявляет о возможности кардинально переменить обстановку. Хлестаков, словно тень, дьявольски сразу же ложится на весь городок, на всех его «доблестных» обитателей. Сонная, рутинная жизнь провинции как бы озаряется вспышкой невероятного, создавая странные отношения между людьми.

В замкнутом пространстве городка возникает особая, нереальная, вымышленная атмосфера. В такой наэлектризованной обстановке не только Хлестаков становится удивительным, «странным», но также доведены до состояния аффекта и все обитатели городка. Все начинают вести себя неадекватно в жутком беспокойстве за себя, свое место. Обнаруживаясь случайно, раскрытая «тайна» переводит беспокойство жителей в страх. Все в городке начинают жить и действовать, как под гипнозом, в их действия вмешивается что-то чужое, сверхъестественное, иррациональное, заставляя их делать то, чего они, возможно, и не делали бы в другой ситуации. Например, дать взятку и принять ее не составляет проблем. Реально-бытовой план в «двоемирии» гоголевской фантастики оказывается странно окрашенным воздействием ирреальных сил не только откуда-то свыше, из космоса, но и возникающих тут же, реально, у всех на глазах. Нагнетание «странного», необычного у реальных героев комедии выводит ситуацию в фантасмагорический мир неправдоподобия и инобытийности.

В результате давления инобытийного все смешалось в городке, как и в умах обывателей. Все становятся другими до неузнаваемости – и верхние слои, и нижние; те, которые обирают, и другие, с которых дерут три шкуры. Как на стадионе, замкнутое пространство городка переполняют коллективные эмоции.

Со всеми вместе куда-то несет и самого Хлестакова. Его монолог – это хвастливая болтовня подвыпившего человека. Столичный гость в экстазе рисует картину про суп, который, бывало, везут ему в Петербург на пароходе из Парижа. Неподдельный смех вызывает его якобы авторство романа «Юрий Милославский» Загоскина. От неестественности создаваемого положения смеха так много, что, забираясь в подкорку, он воздействует уже изнутри на внешнее, реальное и ирреальное в человеке.

Другой важной особенностью в «Ревизоре» представляется амбивалентность, то есть двойственность. Таковы «двойники» – пара городских болтунов Добчинский и Бобчинский. О том, что Ляпкин-Тяпкин есть как бы двое в одном лице, мы уже говорили.