Собрание сочинений Блока
Александр Блок, Собр. соч. в восьми томах. Под общей редакцией В. Н. Орлова, А. А. Суркова, К. И. Чуковского, Гослитиздат, М. – Л. 1960 – 1963; Александр Блок, Записные книжки. 1901 – 1920, «Художественная литература», М. 1965.
Выходом «Записных книжек» завершилось издание нового собрания сочинений Блока.
В тяжелые годы реакции, когда казалось, что жизнь утратила всякий смысл, Блок написал горькие строки:
Печальная доля – так сложно,
Так трудно и празднично жить,
И стать достояньем доцента,
И критиков новых плодить…
В эти годы историческая концепция Блока еще только складывалась, связи его с эпохой еще только налаживались. На смену мистическим предчувствиям и «эзотерическому» языку приходили реальные предчувствия реальных общественных потрясений. Но они пока не закрепились настолько, чтобы спасти от отчаяния. «Молчите, проклятые книги! Я вас не писал никогда!» – так закончил Блок свое стихотворение.
Прошло десять лет. Пришло осознание кровной связи с временем, с историей. И Блок по-иному стал смотреть на свое предназначение. Роль поэта стала вырисовываться в его сознании как роль трагическая: истинный поэт не может изменить времени, в которое он живет, но он платит за связь с временем жизнью. «Кровавый отсвет» событий увидел Блок на лицах своих современников и на своем тоже. И тут он высказал мысль, имевшую и для него самого большое значение: «…во всяком настоящем художнике асе возможности развиваются из одного первоначального источника». Так он опроверг самого себя, показал неслучайность пройденного им пути. И когда в декабре 1917 года ЦИК принял декрет о монополизации литературного наследства писателей после их смерти. Блок ответил одобрительным отзывом. И добавил: «Когда умру – пусть найдутся только руки, которые сумеют наилучшим образом передать продукты моего труда тем, кому они нужны». Это было сказано в день начала работы над статьей «Интеллигенция и революция». Блок уже предвидел и предчувствовал нового читателя. В словах его нет ни иронии, ни отчаяния; в них – понимание значительности сделанного и понимание того, что созданное им потребуется людям. И оно потребовалось.
Первым собранием сочинений Блока было собрание, подготовлявшееся самим поэтом, но вышедшее уже после его смерти. Ныне тома этого издания (осуществившегося к тому же неполностью) – библиографическая редкость. Более известно собрание сочинений Блока в двенадцати томах, издававшееся в Ленинграде в 1932 – 1936 годах. Обширную статью написал для этого издания Луначарский. Впервые здесь широко были представлены черновые материалы «Двенадцати» и «Возмездия». Но это было лишь собрание художественных произведений: в него не вошли ни обширные дневники, ни записные книжки, ни письма.
Однако, несмотря на неполноту, эти двенадцать томов вместе с двумя томами писем Блока к родным (1927 и 1932 годы) и опубликованными П. Медведевым выдержками из дневника (1928) и записных книжек (1930) составили главную часть того основного- фонда, которым пользовались исследователи Блока в течение тридцати лет. В это время интенсивность собирательской и публикаторской работы несколько снижается; к Блоку устанавливается настороженное и недоверчивое отношение, особенно усилившееся в послевоенные годы. (Хотя, нужно сказать, и в это время издавались избранные сочинения Блока, главным образом под редакцией В. Орлова.)
Но вот пришел 1955 год – 75-летие со дня рождения поэта, и в отношении к Блоку наступил перелом. Начали говорить о необходимости нового собрания сочинений, которое объединило бы не только художественное наследие Блока – стихотворные сборники, прозу и драматургию, но и дневники, записные книжки, письма. И с 1960 года тома нового собрания сочинений – первого собрания сочинений Блока в собственном смысле – стали выходить в свет. Ныне оно завершено. Мы имеем восемь основных томов и дополнительно том записных книжек, изданный отдельно. Группа ленинградских исследователей во главе с В. Орловым в течение нескольких лет проводила большую работу по осуществлению этого издания. Три первых тома, куда вошли все стихотворные произведения Блока, том дневников и том записных книжек, подготовил к печати В. Орлов; два тома прозы подготовили Д. Максимов и Г. Шабельская; том театра составлен П. Громовым; М. Дикман составила том писем; два обширных указателя имен и названий составил А. Бихтер.
Всему собранию сочинений предпослана общая статья В. Орлова, которая фактически затрагивает лишь поэтическое творчество Блока. Предполагавшиеся специальные вступительные статьи к томам театра, прозы, дневников и писем были, к сожалению, уже в процессе работы заменены небольшими послесловиями. Обнаружить их можно, только зная об их существовании (хотя среди них имеются написанные ярко и выразительно, например послесловие Д. Максимова к прозе Блока). Было бы гораздо удобней, если бы сохранился первоначальный широкий и щедрый план: издание-то массовое, к тому же такое, где стихи чередуются с прозой, проза – с драматургией, драматургия – с дневниками.
Но, несмотря на этот изъян, новое собрание сочинений – серьезный шаг в освоении литературного наследия одного из самых проникновенных русских лириков. По богатству материалов (как в основном корпусе томов, так и в приложениях) оно превосходит все прежние издания Блока. Наконец-то мы увидели Блока во всей сложности, его незаурядной и разносторонней личности.
Однако значение нынешнего собрания сочинений этим не исчерпывается. Большой и трудно обозримый материал сосредоточен в примечаниях, различного рода справочных и вспомогательных разделах. Впервые сведены воедино (в седьмом томе) автобиографические материалы. Перед нами целая эпоха – в борении страстей, переплетении биографий и судеб. Восстановлены забытые имена – некоторые из них забыты незаслуженно; вводятся в научный и читательский оборот материалы, привлекавшиеся ранее к изучению Блока в совершенно недостаточных дозах. При жизни Блока никто не считал его стоящим в центре поэтического движения. На эту роль претендовали другие. И вот сейчас мы наглядно убеждаемся в том, что, не эти другие, а именно он находился в центре – от него исходило самое главное, что характеризовало русскую поэзию начала века, к нему обращались за советом, и он отвечал – сдержанно, веско, с пониманием всей сложности переживаемой эпохи.
Стихи, проза, пьесы Блока имеются в канонических прижизненных публикациях (что, впрочем, не помешало П. Громову чрезвычайно богато и в своеобразной интерпретации представить черновые материалы блоковской драматургии). А вот дневники и записные книжки, первый опыт издания которых относится к концу 20-х годов, в таком полном виде появляются в печати впервые. В. Орлову пришлось проделать нелегкую и ответственную работу: восстановить повременные записи, делавшиеся часто наспех, неразборчивым почерком, чтобы уловить и прокомментировать связи между разными записями и фактами биографии. Труд кропотливый, требующий внимания и времени. Зато теперь мы имеем такой текст дневников и записных книжек, какого еще не знали. Дневники и записные книжки Блока читаются сейчас как связный, но только растянувшийся на два десятилетия, единый рассказ поэта о своей нелегкой судьбе.
Но и это собрание сочинений не является полным. К восьмому тому приложен список произведений Блока, в него не вошедших. Кое-что из них следовало бы ввести. Может быть, небезынтересен был бы «Очерк литературы о Грибоедове» (работа компилятивная, но свидетельствующая о широте филологических познаний молодого Блока); не лишними оказались бы предисловие и примечания Блока к однотомнику Лермонтова 1920 года. За исключением ранней рецензии на книгу Н. Котляревского («Педант о поэте»), никаких других работ Блока о Лермонтове в собрании сочинений не оказалось…. Но больше всего недоумений вызывает то, что под письма отведен всего один том. Из 1800 выявленных писем Блока в него вошло только 464. И хотя подбор писем безукоризнен, фактически мы знакомимся только, с образцами огромного эпистолярного наследия Блока – явления в своем роде уникального, не оцененного до сих пор по достоинству и даже не обследованного в полной мере. Целые пласты писем Блока, остались за пределами собрания сочинений, и неизвестна, когда теперь они будут систематизированы.
Шире могли бы быть представлены дополнительные и черновые материалы. До сих пор лишь в извлечениях известна записка Блока о «Двенадцати». Не опубликован полностью протокол допроса Блока в ЧК в феврале 1919 года, копия которого хранится в архиве поэта в ИРЛИ. Никак не используются в примечаниях неопубликованные воспоминания жены поэта Л. Д. Блок.
Имеются и пробелы в разделах примечаний. Нельзя не посетовать на то, что примечания к письмам так скупы и сдержанны, что ничего не сказано в пятом томе о причинах, побудивших Блока взяться за такую странную на первый взгляд статью, как «Поэзия заговоров и заклинаний». В обстоятельных и богатых примечаниях к записным книжкам обойден молчанием зафиксированный Блоком дважды (8 и 9 января 1918 года) эпизод беззаконного убийства матросами лидеров кадетской партии Шингарева и Кокошкина, содержавшихся в Мариинской больнице. Эпизод этот, всколыхнувший всю тогдашнюю прессу, произвел на Блока сильное впечатление. Со специальным требованием немедленного розыска преступников и предания их суду революционного трибунала выступил В. И. Ленин. Запись Блока (10 января): «Совет Народных Комиссаров порицает самосуды», – относится именно к этому событию и, видимо, имеет в виду как раз вмешательство В. И. Ленина (телефонограмма В. И. Ленина была опубликована в «Правде» 9 января). Почему-то из обоих указателей, имен и названий (в восьмом томе и в томе записных книжек) исчезли все имена и названия библейского происхождения, часто встречающиеся в статьях и записях Блока последних лет. Есть и более мелкие недочеты (например, в пятом томе в примечаниях к рецензии Блока на сборники Бальмонта «Будем как солнце» и «Только любовь» перепутаны сноски, причем одна сноска совсем пропала).
Но не в этих недостатках дело. После длительного перерыва исследователи и любители поэзии получили новое собрание сочинений Блока, превосходящее фактическим и справочным материалом все ранее выходившие его сочинения. И оно уже заняло свое место на книжной полке. Теперь нам следует подумать о собрании сочинений Блока академического типа. Известный опыт уже накоплен, к тому же приближается 50-летие со дня смерти поэта – дата, которую надо будет отметить достойным образом.
Л. Долгополов
г. Ленинград