Сквозь призму сатиры

Л. А. Спиридонова (Евстигнеева), Русская сатирическая литература начала XX века, «Наука», М. 1977, 304 стр.

Излишне, наверное, говорить о том внимании, которое привлечено сейчас: к литературе начала XX века. Ранее почти не изученная эпоха становится одним из центров притяжения как читателей, так и литературоведов. Важную роль в комплексном исследовании этого сложнейшего времени должно сыграть изучение сатиры. Создать панораму сатирической литературы начала века и поставила своей задачей Л. Спиридонова.

Новая ее работа, как и прежние, посвященные журналу «Сатирикон» и поэтам, группировавшимся вокруг него, сохраняя все особенности научной книги, написана легко и непринужденно. Любой другой тон вошел бы в противоречие с материалом книги. Сатира – вещь смешная, и сухие периоды в разговоре о ней читаются почти как пародии.

Сатира начала XX века представляет собой одну из самых заметных страниц в истории русской сатиры вообще. Устойчивым читательским вниманием пользуются произведения не только классиков социальной сатиры того времени – Горького, Демьяна Бедного, Маяковского, – но и Аверченко, Саши Черного, Бухова, Тэффи…

Сделанное ими неровно. Рядом со смешными, талантливыми рассказами, стихами, пародиями встречаются натянутые каламбуры, откровенная слабость версификаторства, убогие «перепевы» Пушкина, Лермонтова, Некрасова и других поэтов прошлого века, оскорбительные пародии, – все это надо тщательно отделять от того, что сохранило свою действенность до сего дня.

Как правило, это исследователю удается. Почти каждое анализируемое в книге произведение достойно пристального внимания. Но иногда случается и иное.

Так, например, верно говоря во введении об отличии сатиры от просто выраженного в произведении критического отношения к действительности, Л. Спиридонова относит к сатире (причем к лучшим ее образцам того времени) стихотворение Бальмонта «Наш царь». Разумеется, оно резко критично. Но ведь в нем нет того, что отличает сатирические произведения от всех прочих, – нет комического. Это стихотворение типологически близко знаменитому «К временщику» Рылеева, в котором Л. Спиридонова вполне справедливо отказывается видеть сатиру в нашем смысле слова, а не в том, которое ему придавал сам Рылеев, ставя в подзаголовке: «Подражание Персиевой сатире «К Рубеллию».

Обращает на себя внимание то, что, нигде этого не декларируя, Л. Спиридонова относит к «высшему» сорту сатиру на темы политические, а все остальные ее виды – к, «низшему». Конечно, политическая сатира имеет значение первостепенное – с этим нельзя не согласиться. Но разве, например, рассказы Аверченко о современной ему литературе и журналистике не столь же разоблачительны, как «Робинзоны» или «История болезни Иванова», получившие в работе высокую оценку?

Вспомним его «Почести» – рассказ о тысячном фельетоне небезызвестного М. Меньшикова. На первый взгляд это обыкновенная сатира «на лица» – самого Меньшикова, Суворина, Розанова… Но постепенно рассказ приобретает смысл гораздо более емкий, превращается в обличение общественной системы, которая сама же презирает тех, кто «верой и правдой» служит ее идеалам. И даже рассказ «Неизлечимые», рассчитанный, казалось бы, на легкую насмешку над определенным разрядом писателей – присяжными порнографами, – в конце концов, оборачивается символическим изображением Пошлости, готовой испакостить все, до чего она сможет дотянуться. А лапы у нее длинные…

В контексте эпохи самые невинные шутки подчас оказывались зловещей иронией, издевкой над бессмысленностью окружающей действительности. Анализируя творчество Аверченко, автор показывает нам, что в его рассказах «государственный механизм напоминает иррациональную фантастическую страну чудес Кэрролла» (стр. 139). Но ведь то же самое можно сказать и о других сторонах жизни, которые Аверченко талантливо препарирует, вскрывая в них ту же иррациональность, абсурд.

Л. Спиридонова правильно отмечает, что в начале XX века сатира нередко уходила от «чистой» политики в сторону более безобидных конфликтов. Но в лучших произведениях того времени, даже у писателей буржуазно-демократического лагеря, звучали ноты обличения, которые сохранили свою силу до нынешнего дня.

Анализируя многочисленные направления в сатире начала века, Л. Спиридонова справедливо выделяет сатиру социал-демократическую как ведущую в литературном процессе того времени. Характеристики сатирического творчества М. Горького и поэзии Демьяна Бедного в книге точны и свежи. Отметим, что эти характеристики основаны, прежде всего, на архивных и малоисследованных материалах, но они выдерживают проверку и тем, что вошло в золотой фонд русской сатиры.

К анализу творчества двух этих выдающихся представителей пролетарской сатиры тесно примыкают менее развернутые, но весьма выразительные характеристики других сатириков социал-демократического направления: В. Воровского, И. Логинова, И. Тачалова, Ф. Шкулева и др. Подробнее других развернут анализ фельетонов В. Воровского, примечательного явления в предоктябрьской сатире. С сожалением можно отметить лишь то, что не отражено в книге творчество некоторых других пролетарских сатириков. Скажем, здесь было бы вполне уместно «Редакторово житьишко» К. Еремеева.

Пожалуй, наиболее удачные разделы в книге те, где говорится о давнишней привязанности автора – поэтах (а также и прозаиках) «Сатирикона». Казалось бы, все уже было сказано в более ранней работе, специально посвященной этой теме. Но в рецензируемой книге мы находим много свежих материалов, на некоторые автор смотрит теперь по-новому, глубже и вернее. Саша Черный, Аверченко, Бухов, Тэффи, Потемкин, Горянский, Князев – вот герои той части книги, где речь идет о «Сатириконе». И вполне естественно, что в связи с журналом заходит речь о раннем сатирическом творчестве Маяковского. Как известно, он нередко печатался в «Новом Сатириконе», и творчество крупнейших поэтов журнала находится в достаточно определенном соотношении с поэзией Маяковского. Эта сторона творчества великого поэта была пристально исследована Л. Спиридоновой в прежней работе; здесь же она обращается к сатирическим элементам в других его произведениях, окружающих «гимны», и это сразу дает новую перспективу, выделяя творчество Маяковского из ряда даже самых одаренных и талантливых поэтов «Сатирикона».

Недаром в книге приводится отрывок из позднего письма В. Князева к А. Бухову, где это осмысляется так: «…Можно было негодовать, улюлюкать, злобствовать, но в глубине души чуткие (не я, конечно) сознавали – это биологически необходимо, чтоб бегемот пришел в посудную лавку «Сатирикона» и натворил там мессинских бесчинств…» (стр. 241). Если у Маяковского «освоение сатирических жанров шло… параллельно с нарастанием революционных мотивов в творчестве» (стр. 242), то эволюция тех, кого мы привычно называем поэтами «Сатирикона», в основном пошла иначе. Поэтому так уместен рассказ о дальнейшей эволюции многих сатириконцев, закончившейся в эмиграции. Пожалуй, впервые мы встречаем такой подробный анализ мельчающей и вымирающей в зарубежье сатиры Аверченко, Тэффи, Горянского, Потемкина. Творчество некоторых из них протянулось далеко за пределы «начала XX века», но в нем не произошло того качественного скачка, как у писателей, оставшихся на Родине, – они так и не вышли за пределы своего «начала века».

Касаясь этой стороны работы, хотелось бы указать на досадное отсутствие анализа ленинской статьи «Талантливая книжка», посвященной, как известно, сборнику рассказов Аверченко «Дюжина ножей в спину революции». И еще попутное замечание. В книге «Журнал «Сатирикон» и поэты-сатириконцы» мы читали, что В. Горянский умер в 1944 году и его последние годы были запятнаны сотрудничеством в профашистской прессе. В рецензируемой работе дана другая дата смерти – 1949 год – и о столь позорном факте нет ни слова. Это несоответствие неплохо было бы объяснить.

Хорошо, что в книге упомянуты (и не просто упомянуты) такие поэты, как Н. Агнивцев и Дон-Аминадо (А. Шполянский), почти совершенно забытые.

Нам трудно судить о творчестве Дон-Аминадо, протекавшем в основном в эмиграции, но интересная поэзия Н. Агнивцева давно заслуживала такого точного анализа. Жаль, что перепутаны даты выхода в свет сборников Н. Агнивцева: «Мои песенки» вышли в свет в 1921 году (а не в 1925), «Блистательный Санкт-Петербург» – в 1923 году (а не в 1929).

Критические замечания, о которых шла речь, конечно, не опровергают авторскую концепцию, а лишь вносят в нее отдельные уточнения. Видимо, книга Л. Спиридоновой – не итоговая работа, а этап исследовательского пути, и потому наши замечания могут оказаться автору в этом пути полезными.