Сидя на санях: Осип Мандельштам и харизматическая традиция русского модернизма

Основанная на моей недавней работе о Мандельштаме (Gregory Freidin , A Coat of Many Colors: Osip Mandelstam and His Mythologies of Self-Presentation, Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1987), настоящая работа опирается на новый материал и по-новому оценивает ряд аспектов наследия поэта. Пользуюсь случаем выразить мою признательность Л. Флейшману за его ценные замечания.

 Пушкин и Скрябин… явили пример соборной русской кончины, умерли полной смертью, как живут полной жизнью, их личность, умирая, расширилась до символа целого народа, и солнце-сердце умирающего остановилось навеки в зените страдания и славы.

О. Мандельштам, «Пушкин и Скрябин».

У него не было мелких повседневных желаний, какие бывают у всех. Мандельштам и, допустим, машина, дача или полированный гарнитур – совершенно неправдоподобно, несовместимо.

Н. Штемпель, «Мандельштам в Воронеже»

[Фадеев] заплакал, узнав о смерти Мандельштама: «Великий поэт погиб». Надя горько усмехнулась: «Не сберегли, а теперь преувеличивают. Ося – не великий поэт».

Э. Герштейн, «Новое о Мандельштаме».

На розвальнях, уложенных соломой, Едва прикрытые рогожей роковой, От Воробьевых гор до церковки знакомой Мы ехали огромною Москвой…

Знатокам и любителям русской поэзии хорошо известно это четверостишие. Им начинается одно из ключевых стихотворений «цветаевского» цикла, в биографии Мандельштама связанного с тем периодом, когда, по словам Цветаевой, она дарила своему влюбленному петербургскому собрату – вместо себя — Москву¹ . Однако мало кто догадывался, что первые два стиха представляют собой не просто опоэтизированные реалии мученичества a la russe² , а до протокольности точное описание того, в каком виде гроб Пушкина был доставлен из Петербурга в Михайловское:

«Простые сани (розвальни), наполненные соломой, под соломой завернутый в рогожу ящик; в ящике гроб; в гробу Пушкин; впереди жандармский офицер» ## Александр Лясковский , Мартиролог русских писателей (1700 – 1900), Berlin: Bibliofil, 1956, p. 137. Аналогичное описание находим в дневниковых записках друга Пушкина, А.

1. Марина Цветаева , История одного посвящения. – «Oxford Slavonic Papers» 9 (1964). Существует обширная научная литература, где более или менее подробно рассматривается этот эпизод. См., например: Clarence Brown , Mandelstam, Cambridge, England, 1973; Kiril Taranovsky , Essays oh Mandel’stam, Cambridge, Mass., 1976; W. Schlott , Zur Funktion antiker Gottermythen in der Lyrik Osip Mandel’stams. Europaische Hochschulschriften Reihe XVL. – «Slawische Sprachen und Literaturen», Bd. 18, Frankfurt am Main and Bern, 1981; Simon Karlinsky , Marina Tsvetaeva, Cambridge University Press, 1985; G. Freidin , A Coat of Many Colors: Osip Mandelstam and His Mythologies of Self-Presentation; Ewa. Vitins , Mandel’shtam’s Farewell to Marina Tsvetaeva. – «Slavic Review» 2 (1988); Софья Полякова ,Закатныеоныдни: ЦветаеваиПарнок, Ann Arbor, 1983.[↩]
2. В моей книге я помимо прочего соотносил эти реалии с «Боярыней Морозовой» Сурикова.[↩]