Радиодневник писателя. Страницы будущей книги. Публикация, вступительная заметка и примечания В. Есипова

В то время, когда в Советском Союзе свирепствовала цензура, любое живое слово, доносившееся из-за рубежа, воспринималось властью как подрывное действие, и на пути такого слова воздвигались всевозможные препоны и преграды. В частности, радиопередачи зарубежных станций на русском языке глушились. Но, несмотря на это, тысячи читателей Василия Аксенова приникали ухом к радиоприемнику, чтобы услышать его голос, прорывающийся сквозь вой советских глушилок. Находились умельцы, которым удавалось даже записывать его выступления в зарубежном эфире на магнитофон. Одним из таких энтузиастов был свердловчанин Андрей Кулик, родившийся в 1966 году, ныне известный уральский журналист. В конце 1980-х ему удалось записать большое количество аксеновских выступлений, часть которых он расшифровал для печати.

В настоящую публикацию входят тексты трех радиопередач Василия Аксенова, расшифрованные Андреем Куликом. Все они относятся ко времени так называемой перестройки и гласности: два — к 1989 году, один — к 1988-му.

Первый текст касается истории аксеновской повести «Золотая наша Железка», которую автор в 1972 году (за восемь лет до отъезда в эмиграцию) предложил журналу «Юность». Повесть была одобрена журналом и была бы напечатана, если бы не вмешательство заместителя заведующего отделом культуры ЦК КПСС Альберта Беляева, наложившего запрет на ее публикацию. Но через 17 лет, в связи с происходящими в стране переменами, «Юность» решила наконец эту повесть напечатать. Однако дело все же не обошлось без купюр, а предисловие и послесловие к публикации вызвали у Аксенова обоснованную досаду. Все-таки это был еще Советский Союз, хотя и в многообещающей поре перестройки!

Во втором тексте рассказывается об изменениях в далеком отечестве, касающихся выезда за рубеж отдельных писателей и писательских делегаций. В результате этих изменений в Вашингтоне в отдельные дни появлялось изрядное количество известных Василию Аксенову лиц, среди которых встречались даже друзья и близкие знакомые.

«Среди друзей, знакомых, полузнакомых или совсем незнакомых людей вдруг появляются такие, кого уж никак не ждешь, кого в Америке совершенно невозможно себе представить — до такой степени эти люди, чаще всего очень хорошие, считались в Советском Союзе невыездными, совершенно безнадежными по части даже временных отрывов от сокровенных почв», — признавался писатель.

В третьем тексте речь идет о выходе в Советском Союзе в прокат кинокомедии «Пока безумствует мечта» по сценарию Василия Аксенова, премьера которой состоялась в Доме кино в 1979 году. Но затем из-за известной истории с альманахом «Метрополь» картина была снята с экрана.

Аксенов вспоминает, что во время премьеры ни он сам, ни актеры Николай Караченцов и Ролан Быков, ни другие звезды советской комедии и представить не могли, что «фильму понадобится еще одна премьера через десять лет», на которой сам Аксенов уж никоим образом не сможет «присутствовать, находясь за океаном в качестве высланного из страны писателя».

Кроме того, говоря о присуждении Государственной премии запрещенной ранее картине Алексея Германа «Проверка на дорогах», Аксенов с удивлением отметил отсутствие в титрах картины и в наградном списке ее участников кинооператора Якова Склянского. Причиной эмиграции известного кинооператора в США явилось запрещение «Проверки на дорогах» в Советском Союзе. При этом Аксенов резюмирует, что «барьеры» перестройки проходят «как раз на стыке нового мышления и стародавнего советского лицемерия».

Все три текста свидетельствуют о том, что Василий Аксенов, с удовлетворением отмечая позитивные изменения, происходящие на родине, видел из своего вынужденного далека и то, что первые шаги страны на пути освобождения от идеологического диктата непоследовательны и противоречивы.

Виктор ЕСИПОВ

Василий АКСЕНОВ

РАДИОДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ

Страницы будущей книги

1

Однажды ранним утром по ранней весне этого года в моем вашингтонском доме, что стоит на высоком берегу древней индейской реки Потомак, а точнее — на ночном столике в спальне, а еще точнее — прямо у меня под ухом зазвонил телефон. «Здравствуйте, Вася! — сказал приятнейший женский голос. — Это Таня Добрынина из «Юности»!»

И голос, и имя сразу были узнаны, только вот с «Юностью» по причине мгновенного выныривания из сонного царства произошла некоторая, хоть и недолгая, заминка. «Как, — подумал я спросонья, — это прямо, значит, звонят из юности? А разве не из молодости? Разве это не из второй моей, простите, молодости звонят?» Но через несколько секунд я сообразил, что это по международному сателлитному телефону звонит из московского журнала, в котором я лет сто назад начинал свою литературную карьеру, нынешний заведующий отделом прозы.

«Значит так, Вася, мы печатаем Вашу повесть в двух номерах, однако нужно будет сделать некоторые сокращения и уточнения». И далее вполне рутинно начинается перечисление сокращений и уточнений.

Звонок и в самом деле идет из дальних времен, а точнее — из 1972 года, когда «Золотая наша Железка» однажды уже была подготовлена к печати в этом журнале. Таня Добрынина тогда еще была не заведующей, а сотрудником отдела прозы, а во главе отдела стояла Мэри Лазаревна¹, в значительной степени ответственная за появление в ранних 60-х пресловутой «исповедальной прозы», на которую и по сей день ражие критики из «Ненашего современника» продолжают навешивать всех собак.

Не произошло, как я понимаю, никаких изменений в диспозиции популярного журнала. Наверное, вход остался все тот же, под вывеской с девушкой Красаускаса, по соседству с магазином «Кулинария», куда я по легкомыслию ни разу не удосужился зайти. В большом старом доме на Маяковке, где, наверное, и сейчас располагается дружественный болгарский ресторан «София», когда-то гордо предлагавший недурственных цыплят и малоприятное, но крепкое пойло «Плиска», — там-то я как раз бывал. Звонок через 17 лет предполагал даже самое невероятное — возможность того, что и киоск с вывеской «Ремонт ключей» сохранился и пребывает на прежнем месте, напротив входа в журнал.

Повесть (вернее, роман с формулами) «Золотая наша Железка» я написал в самом начале 70-х под впечатлением поездки в сибирский Академгородок. К тому времени исторический период, именуемый сейчас застоем, уже окончательно устоялся и застоялся. Вонища стояла основательная. Моя проза была явно не ко двору, и мне то и дело давали это понять — и в критике, и в диалогах с начальничками вроде Лесючевского², Полевого³ или тогдашнего цекиста, отвечавшего за художественную литературу, нынешнего прогрессивного перестройщика Альберта Беляева⁴. Я уже писал главную свою книгу — роман «Ожог», был в ударе, вообще в состоянии, как говорится, большой творческой активности, а мне отовсюду вместе с отказами от публикаций поступали недвусмысленные советы: «Давай, сократись, твое время прошло. Лучшее, на что ты можешь рассчитывать, — это литературная поденщина».

О публикации «Ожога» со всей его памятью и анархическим раскатом не могло быть и речи, но я все еще довольно долго цеплялся за советскую литературу — вне ее затхлых квартир было слишком ветрено. Начав писать «Железку», я подумал: «Ну вот, напишу не то, что хочу, то есть не совсем то, что хочу, но зато так, как хочу. Тематически себя стреножу, но зато эстетически закушу удила, пущусь во все тяжкие эксперимента, сделаю нечто сродни «Бочкотаре», на этот раз не о мужиках, а об интеллектуалах-шестидесятниках. Это будет для меня и экспериментом проходимости. Иными словами: после этого и решу, смогу ли я в этом обществе чувствовать себя развивающимся писателем».

В «Юности» уже тогда почти вся редколлегия и редакция были «за», положительный отзыв дал и нынешний главный редактор Андрей Дементьев. Тогдашний главный редактор Борис Полевой, однако, долгое время не высказывался — очевидно, ждал соответствующего резонанса в своих любимых «этажах». Резонанс возбудил тогдашний вольтер-фельдфебель из отдела культуры ЦК КПСС Альберт Беляев. По его приказу «Железка» стала считаться «»энциклопедией модернизма» (цитирую одного из тогдашних внутренних критиков), совершенно неприемлемого в советской литературе», где пышным щавелем тогда расцветали «подлинно народные мастера социалистического реализма» — «деревенщики», все до одного увенчанные Государственными премиями.

И все-таки, как видите, справедливость восторжествовала: Беляев стал редактором либерального еженедельника, а «Железка» всего лишь шестнадцать лет спустя напечатана как раз в том журнале, для которого она была написана. Конечно, я рад этим фактам, даже весьма отдаленным от среднеатлантических Штатов, где я сейчас обитаю. Беляев получил по заслугам. Представляю, как ему муторно сейчас на его посту, — ведь хочется по старой привычке держать и не пущать, а приходится пущать и не тащить. Рад я и тому, что всего лишь через год после клеветнической кампании, организованной против меня органами в журнале «Крокодил», другой советский журнал напечатал мою старую и любимую повесть, и этим журналом оказалась моя alma mater — «Юность».

В интервью Анне Пугач я сказал, что считаю «Железку» чем-то вроде небольшого концерта для клавесина. Говоря это, я имел в виду, что она отражает только некоторую часть того, что было мной написано в отрыве от моего исконного читателя, то есть читателя российской метрополии. Другие вещи, дающие более объемное представление о моей прозе, очевидно, напечатать будет труднее — в частности, роман «Ожог», из-за которого кто-то там в органах заимел на меня зуб, из-за которого весь сыр-бор и разгорелся. По нынешним временам напечатать его будет труднее отнюдь не из-за политической остроты (иные публикации в «Огоньке» почти уже к уровню его остроты приближаются), а по причине всей его стихии современного романтического письма, поступаться которой автор, конечно, не собирается ни при каких обстоятельствах.

* * *

Передав в журнал книжное издание повести, сделанное издательством «Ардис» в начале 80-х## Золотая наша Железка. Роман.

1. Мэри Лазаревна Озерова (?-2003) — заведующая отделом прозы журнала «Юность».[↩]
2. Николай Васильевич Лесючевский (1908-1978) — главный редактор издательства «Советский писатель», известный своими ортодоксальными взглядами. [↩]
3. Борис Николаевич Полевой (1908-1981) — главный редактор журнала «Юность» с 1961 по 1981 год. [↩]
4. Альберт Андреевич Беляев (р. 1928) — заместитель заведующего отделом культуры ЦК КПСС.[↩]