Поттер must die. Детская книга была эпосом, а эпос обернулся трагедией

О пятой книге «Гарри Поттер и Орден Феникса», которую читатели ждали с гораздо большим нетерпением, чем предыдущие, ходили упорные слухи, что она никогда не будет закончена, – дескать, Роулинг исписалась. Очередную книгу мы получили, но это уже не тот Гарри Поттер, к которому мы успели привыкнуть. Нет, фабула и сюжет остались прежними. Изменения прошли глубже – изменился сам жанр книги. Точнее, нам открылся ее подлинный жанр.

Массовые читатели считали и продолжают считать книгу приключенческим романом. Читатели более сведущие увидели в книге современную модификацию романов воспитания XVIII-XIX веков (например, «Эмиля» Ж. -Ж. Руссо или любимых Роулинг романов Дж. Остин и Ч. Диккенса). Но на самом деле «Гарри Поттер» отнюдь не очередная вариация на тему «Дэвида Копперфилда» – четыре первые книги скорее продолжали традицию героического эпоса.

История Гарри Поттера построена по эпической схеме «принц в изгнании»: принц рождается в благороднейшей семье, в раннем детстве лишается отца (нередко убитого его собственным дядей, занявшим престол), теряет все, что имел, скитается в изгнании и забывает о своем происхождении, посланник из родной страны открывает ему истину о том, кто он такой, принц постигает свое истинное предназначение, растет и мужает, наконец, собирает все силы, возвращается домой, свергает узурпатора и правит после этого долго и счастливо ко всеобщей радости.

Именно так, например, выстроены все «королевские саги» древних викингов. И совсем не потому, что все скандинавские короли лишались трона в юности, а потому, что королю было неприлично иметь иную биографию, нежели биографию эпического героя. Эпос древен, как пирамиды. «Принц в изгнании» появился в литературе едва ли не при ее рождении: первым записанным примером этой истории является библейский «Исход», этот же сюжет независимо появляется в Древней Греции в виде истории Тезея. В современном искусстве сюжет «принц в изгнании» был реализован, например, в 1994 году в мультфильме «Король-Лев».

Та же схема была применена и в первых книгах «Поттера». Сирота Гарри открывает параллельный мир волшебников и свое истинное место в этом мире как главного соперника вселенского архизлодея, сражается с Вольдемортом, являющимся сперва в виде теней или в иных воплощениях, а затем в своем истинном облике. Избранность от рождения (как некогда у Одиссея, у Гарри есть шрам, по которому его узнают), ключевое, почти мистическое значение героя для судеб мира, жесточайшие и бескомпромиссные ситуации нравственного выбора, составляющие основу сюжета, – все это характерные признаки эпоса.

Эпос не знает полутонов, его герои одномерны. Именно это мы наблюдали в первых книгах, где действовали «умная Гермиона», «премудрый Дамблдор», «зловредный Малфой», «целеустремленный Блэк», «самовлюбленный Локхарт» и так далее. Несмотря на многочисленные словесные отступления от схематизма, в самом сюжете каждый из них выступал в одной, заданной исходно, роли. Мир волшебников – мир монолитных личностей, где каждый персонаж лелеет «одну, но пламенную страсть». Тому свидетельство изобилие «говорящих фамилий» – разве что один Поттер, пришелец из мира маглов, носит имя, не наделенное особым значением.

Именно в эпичности «Поттера» секрет его бешеной популярности у читателей от мала до велика. Будь поттериана цепочкой сиквелов, вряд ли она получила хотя бы сотую долю того успеха, который ей достался (и который никак нельзя приписать одному только маркетингу, как это часто делают: первые две книги Роулинг вообще не рекламировались, лишь по итогам продаж второй книги издатели наконец осознали, на какую золотую жилу они наскочили).

Правда о «Поттере» заключается в том, что это на самом деле одна история в семи книгах, посвященная одной теме -выбора между добром и злом. «Нет ни добра, ни зла, есть только сила!» – эта фраза еще в конце первой книги позиционировала Вольдеморта как абсолютного антагониста Гарри (и искусителя почти сатанинского масштаба¹). В отличие от Вольдеморта, для Гарри нравственные ценности – это основа существования, за них он и ведет борьбу.

Роулинг – мастер, как было принято говорить, художественной детали. В книгах о Поттере нет ненужных описаний, компонентов, упоминаний. Каждая мелочь работает на развитие сюжета – если не в данной книге, то в следующих. Все ружья, развешанные на стенах, у Роулинг рано или поздно выстреливают: если Гарри в первой книге говорит, что якобы видел в волшебном зеркале себя чемпионом по квиддичу, в третьей он им становится, если Дамблдор в светской беседе упоминает неожиданно увиденную комнату, через книгу эта комната станет местом действия. Если в начале пятой книги упоминается скульптурная группа, в конце она в буквальном смысле слова оживает. Раньше это назвали бы «нормальной литературой», но после того, как в практику вошли рыхлые бессвязные повествования, провозглашенные образцами новых стилей, это следует назвать «хорошей литературой».

Успех книги Роулинг – свидетельство кризиса постмодернизма.

1. Евангельские мотивы в «Поттере», где христианские аллегории рассеяны в тексте и тут и там, от змея как тотемного символа Слизерина до имени героини Джинни – «Вирджиния», «невинная», – заслуживают отдельного рассмотрения.[↩]