«Польша сказалась мне голосом поэзии»

¹,. В 2000 году вышла из печати обширная двухтомная антология В. Британишского и Н. Астафьевой «Польские поэты XX века». В рецензии на нее нобелевский лауреат Чеслав Милош писал: «Когда я спросил у Иосифа Бродского, что он думает о Британишском, тот ответил: «Ты в хороших руках»»². В надежных руках В. Британишского оказался не только Милош, но и множество польских поэтов, привитых русской культуре, русскому сознанию многолетней неутомимой деятельностью этого переводчика и интерпретатора польской поэзии; деятельностью, оцененной в многочисленных рецензиях в русской и польской печати на антологию и на книгу Британишского «Речь Посполитая поэтов. Очерки и статьи» (2005)³. Замечу, что ее автор хорошо известен и как самобытный поэт, издавший несколько поэтических книг (последняя из них – «Двуглас», 2005 – сборник его и Н. Астафьевой стихов параллельно на русском и польском языках), и как переводчик американской поэзии (в 2004 году вышла книга его переводов из Э. Э. Каммингса, в 2005-м – антология «От Уитмена до Лоуэлла»).

Книга В. Британишского «Поэзия и Польша. Путешествие длиной полжизни» раскрывает перед нами еще одну грань его таланта – умение красочно представить читателю своеобразие каждого из польских поэтов, о котором он пишет. Книга повествует о впечатлениях автора от событий истории Польши, явлений ее культуры и литературы, от прочитанных книг и многочисленных встреч с польскими литераторами, а также историками, философами, художниками, режиссерами. Жанр книги можно определить как «автобиографическая критика». Здесь литературно-критические наблюдения автора над польской поэзией XX века, теоретические и историко-литературные размышления о поэзии заключены в автобиографические рамки, спаяны с историей знакомства В. Британишского с Польшей, с деятелями польской культуры.

«Польша сказалась мне голосом поэзии». Эта фраза П. Вяземского прекрасно передает восприятие Польши В. Британишским – через ее поэзию, которую он знает, пожалуй, как никто другой в России. Впечатляет масштабность разговора: В. Британишский пишет и о поэте XVI века Кохановском, и о польском барокко, а также о Стаффе, Ивашкевиче, Павликовской-Ясножевской, Иллакович, Милоше, Ружевиче, Херберте, Шимборской, Пшибосе, Вирпше, Свирщиньской, Ворошильском, Леце, Мендзыжецком, Хартвиг, Гроховяке, Харасымовиче, Посвятовской, Рымкевиче, о многих других, в том числе о менее прославленных в Польше (и, соответственно, у нас), но ярких и значительных поэтах Слободнике, Хуще, Ожуге, Яхимовиче, Корнхаузере и Загаевском, поэтах-критиках Лукасевиче и Бальцежане и т.д.

Описания жизненных перипетий множества польских поэтов, встреч с ними, дружеских бесед и споров, иногда застолий сочетаются в книге с глубокими, емкими характеристиками творчества этих поэтов, с микромонографическими очерками жизни и творчества особенно близких Британишскому литераторов (В. Ворошильский, 36. Херберт, – В. Слободник, Я. Спевак, А. Каменьская, В. Вирпша, Е. Литвинюк, Ю. Вачков и многие другие), с обильным цитированием их писем автору. При этом Британишский свободен от стереотипов и предрассудков профессиональной среды, он часто выступает против устоявшихся канонов и общепринятых мнений. «Литературная среда любой страны и любой эпохи всегда видит себя не такой, какая она есть, всегда имеет ложные критерии, отсюда и ложные оценки, она несправедлива, а что еще хуже, беспощадна к тем, кого не признает» (с. 267), – пишет Британишский. Вопреки мнению некоторых своих польских друзей он высоко оценил, например, поэзию А. Свирщиньской (эта оценка была поддержана Ч. Милошем).

Следует сказать, что со многими польскими поэтами русского читателя впервые познакомил именно В. Британишский. Подлинной сенсацией была его ббширная статья «Введение в Милоша», опубликованная в «Вопросах литературы» в 1991 году (N 6), которая начиналась верным замечанием «Милоша у нас еще не знают». Эта, а затем и другие статьи В. Британишского о Милоше дают полное представление о разностороннем творчестве нобелевского лауреата. Я не говорю уже о поэтических переводах В. Британишского Из Милоша, а также о переводе очень важной для понимания положения интеллигенции в сталинские времена книги Милоша «Порабощенный разум» (она издана у нас в 2003 году). Да и творчество выдающегося поэта Херберта, которого Бродский называл лучшим поэтом XX века, стало известно у нас лишь благодаря усилиям В. Британишского, который не только замечательно перевел тысячи строк поэта, но и тонко проанализировал его творчество и ранее – в нескольких своих очерках о поэзии Херберта, и в этой книге.

Традиции могучих корней современной польской поэзии, по мнению Британишского, уходят корнями в поэзию Я. Кохановского, польского барокко, великих польских романтиков, Ц. К. Норвида, Л. Стаффа. Современные поэты представлены автором на широком фоне национальной и мировой литературы и культуры, упоминается множество имен польских и зарубежных писателей, композиторов и художников, поэтические произведения сопоставляются с музыкальными и живописными. Из книги В. Британишского читатель узнает и о главных политических событиях в стране, о ее интеллектуальной жизни, о журналах и газетах, о достижениях польского кинематографа и театра. В результате возникает яркая и очень личная картина современной польской поэзии, сквозь «магический кристалл» которой автор воспринимает историю и жизнь Польши в течение сорока последних лет со всеми ее сложностями, приобретениями и потерями.

Суждения В. Британишского о Польше и польской поэзии пристрастны, они, как правило, не содержат критических оценок и замечаний. Это, впрочем, осознает сам автор, когда пишет «о столь любимой мною Польше (и столь, наверно, идеализируемой мною)» (с. 184). Увлечение Польшей после 1956 года не случайно. И в 1956 году, и позже Польша всегда оказывалась в авангарде кардинальных общественных преобразований в странах соцлагеря. Немалая часть русской интеллигенции в 60 – 70-е годы XX столетия восхищалась демократизмом польской жизни по сравнению с Советским Союзом. Это был пик популярности в России не только польской поэзии, но и польского кино, театра, живописи, когда польское слово, польская культурная жизнь являлись для русских «шестидесятников» живительным глотком свободы, когда многие в России изучали польский язык, чтобы читать доступные тогда польские газеты и журналы, а также современную западную литературу в польских переводах.

К 60-м годам относится и начало увлечения Британищского польским языком и польской поэзией, и его первая поездка в Польшу (в 1963 году). На первых порах, пишет автор, «Польша была для нас окном в свободу, иллюзорным продолжением вовне той оттепели, что кончалась внутри, в России. Позже Польша была для нас окном в Европу. Иногда окном и в свободу, и в Европу одновременно! Но раньше или позже для многих из нас Польша становилась окном в самое себя (курсив мой. – В. Х.), окном в Польшу, в польскую культуру, одну из самых фундаментальных, многовековых европейских культур, но и остросовременную, ярко цветущую культуру XX века» (с. 95).

В книге много важных суждений историко-литературного и теоретического характера. Так, В. Британишский прослеживает на примере разных поэтов соотношение и эволюцию систем стихосложения в польской поэзии XX века (силлабическая, силлаботоническая, тоническая, свободный стих), подчеркивая важную роль свободного стиха, полагая, что немалое будущее есть у верлибра и в русской поэзии. Сам автор много писал верлибром, что, по его словам, «создавало большие дополнительные трудности с публикацией стихов <…> и психологические трудности, изолируя <его> от всех тех стихотворцев в Москве и Ленинграде, которые верлибра не принимали на дух» (с. 218). В начале 70-х годов Д. Самойлов писал, что, возможно, «в будущем русская поэзия придет к свободному стиху», но «нынешние образцы верлибра еще не обеспечены потенциалом таланта. Свободный стих в переводе чаще всего терпит крах. Нет еще оригинального подхода к свободному стиху. Видимо, не настало для этого время»⁴.. Размышления В. Британишского о верлибре, его собственный поэтический опыт и переводы польского верлибра принципиально меняют оценку Самойлова. Не менее интересны и суждения Британишского о хориямбах, обилие которых характерно для польского ямбического стиха, рассматриваемого в книге на примере произведений Херберта.

Польша в XX веке дала мировой культуре блестящих поэтов: двух лауреатов Нобелевской премии (Ч. Милоша и В. Шимборскую), Б. Лесьмяна, Л. Стаффа, Ю. Тувима, Я. Ивашкевича, В. Броневского, К. И. Галчиньского, Т. Ружевича, 36. Херберта, ЯМ. Рым-, кевича, В. Виртцу и десятки других. «В высшей степени замечательная поэзия нашего столетия написана на польском языке»⁵. – заметил И. Бродский, который неплохо знал эту поэзию и немало переводил из нее. Многих замечательных польских поэтов XX века В. Британишский представил нашему читателю в своих переводах и очерках, со многими из них – в большинстве своем уже ушедшими из жизни – он прочно дружил, переписывался и вот теперь, в новой своей книге, рассказал о них не только как о поэтах и переводчиках русской поэзии, но и как о живых людях, часто со сложными биографиями, с разной идеологической ориентацией, но искренне преданных искусству поэзии.

В то же время Британишскому присущ и русский «угол зрения» – в рассказе о польской поэзии невозможно обойтись без сравнений ее с русской, тем более что собственный опыт Британишского-поэта естественно связан с родной поэзией. Поэтому на страницах книги появляются фигуры Бродского, Слуцкого, Самойлова, Горбовского, других поэтов, а также полонистов, прежде всего тех, которые, как Д. Самойлов, считали, что «любовь к Польше – неизбежность для русского интеллигента»⁶..

Книга В. Британишского – это и интеллектуальная биография ее автора, в которой отразились важнейшие элементы биографии его поколения. В ней воссоздана, в частности, история подготовки и публикаций автором переводов с польского. Его путь переводчика не был усыпан розами. Имена ряда польских поэтов в Советском Союзе нельзя было даже упоминать (они считались «ревизионистами» или «антисоветчиками»), существовали запретные темы (как, например, Катынь или Варшавское восстание), после «Солидарности» в течение нескольких лет запретной была и сама Польша как таковая.

По словам В. Британишского, в пору его идейных исканий «огромной нравственной опорой стало творчество некоторых польских поэтов, выдающихся гуманистов нашего времени: стихи Тадеуша Ружевича и Збигнева Херберта, поздняя лирика Ярослава Ивашкевича, многие вещи Леопольда Стаффа» (с. 115).

Лирическое «я», соединяющее литературно-критические и информационно-описательные фрагменты книги, придает повествованию доверительную интонацию, подчеркивает непосредственность впечатлений автора. Часто это лирическое «я» становится лирическим «мы», поскольку неизменной спутницей интеллектуального «путешествия длиной в полжизни» В. Британишского была его жена Наталья Астафьева – яркий поэт и прекрасный переводчик с польского (между прочим, автор замечательной антологии «Польские поэтессы», 2002). Не случайно книга открывается посвящением: «Наташе – Наталье Астафьевой – соавтору этой моей (нашей) книги и соавтору моей (нашей) жизни».

1. Бршпанишский Владимир. Поэзия и Польша. Путешествие длиной полжизни. М: Аграф, 2007. 656 с.[↩]
2. Miibsz Czesiuw. Poeci polscy po rosyjsku // Tygodnik powszechny. 2001. N 16. S. 12.[↩]
3. См., например: Корнхаузер Ю. Встречи с польской поэзией // Вопросы литературы. 2006. N 4.[↩]
4. Самойлов Д. Книга о русской рифме. М.: Советский писатель, 1973. С. 28.[↩]
5. Знамя. 1996. N 4. С. 7.[↩]
6. Самойлов Д. Перебирая наши даты. М., 2000. С. 277.[↩]