«Philologica». 1998. Т. 5. № 11/13. 432 с.

С большим опозданием вышел из печати очередной том журнала «Philologica».

В разделе «Fundamenta» помещены две работы: статья В. В. Сперантова «Поэтика ремарки в русской трагедии XVIII – начала XIX века (К типологии литературных направлений)» и окончание статьи М. И. Шапира «Феномен Батенькова и проблема мистификации (Лингвостиховедческий аспект)».

В первом из этих исследований стихотворные трагедии сравниваются по пяти признакам: это 1) плотность ремарок, 2) их средняя длина; 3) частота появления ремарок внутри стихотворной строки, 4) лексическое разнообразие и 5) доля характерологических ремарок. Анализу подверглись 70 произведений, принадлежащие 30 авторам (от Сумарокова и Ломоносова до Павла Катенина и Якова Ростовцова). Весь материал удалось более или менее «органично» разделить на четыре группы: авторы первой могут быть условно названы «строгими классиками», авторы второй – «нестрогими классиками», авторы третьей – «сентименталистами», авторы четвертой – «преромантиками». В. В. Сперантов описывает своеобразие ремарок в пьесах каждой группы и устанавливает некоторые закономерности эволюции русской трагедии в 1747- 1822 гг. Кроме того, он учитывает пять пародий: четыре обсценных («Дурносов и Фарнос», «Ебихуд» и др.) и «шутотрагедию» И. Крылова «Трумф» (или «Подщипа»), Обращение к текстам непристойных трагифарсов способствует изучению драматических ремарок в высокой словесности: при пародировании, как правило, сохранялись наиболее яркие приметы жанра и стиля.

В заключительных разделах статьи М. И. Шапира (начало помещено в предыдущем выпуске) продолжается обсуждение вопроса о том, возможно ли решить проблему атрибуции либо атетезы с помощью одних только филологических методов анализа текста. Всестороннее сравнительное изучение языка и стиха подлинных и сомнительных произведений Батенькова приводит автора к неутешительным выводам: мы не знаем, есть ли среди проявлений творческой индивидуальности не подверженные подделке. «Все изменчивое, уникальное, неповторимое не дает пищи для сравнения; все устойчивое, повторяющееся, воспроизводимое поддается отвлеченному, тиражированию» (с. 98). Личность писателя «не находит прямого, безусловного, органического отражения в тексте», а все прочие, культурно опосредованные формы ее выражения «могут отчуждаться от одного субъекта речи и усваиваться другим». Творческая личность остается научной фикцией: