Печать времени

Думаю, не ошибусь, если скажу, что сейчас современная хроника И. Дворецкого «Человек со стороны» вызывает особый интерес театров и зрителей. Она поставлена на двух московских сценах – факт довольно редкий. Она играется в Ленинграде, Киеве, Вильнюсе, Архангельске, Барнауле, Владивостоке, Волгограде, Куйбышеве, Мурманске, Новокузнецке, Петрозаводске, Пскове, Свердловске, Симферополе, Ставрополе и других городах. Судя по рецензиям, всюду пьеса и спектакли пользуются успехом, билет в Московский театр на Малой Бронной достать так же трудно, как на «Спартака» в Большой или на «Гамлета» в Театр на Таганке.

Где причины пристального и Заинтересованного зрительского внимания к пьесе И. Дворецкого? По самой своей сути она демонстративно не «кассовая», в большинстве рецензий ее называют «производственной», И называют не без оснований; действие происходит на заводе, в кабинетах, заседание сменяется рапортом, речь идет о технологии, процентах, стиле руководства. Примечательно: режиссер Театра на Малой Бронной А. Эфрос выявил производственную стихию пьесы в зрительном и звуковом образе спектакля: обнаженная кирпичная стена, спущенные театральные софиты, воспринимающиеся как индустриальные конструкции, комбинация деловых столов под зеленым сукном, музыка, воссоздающая заводской шум, голос по радио…

Что это – возрождение того, что называлось «производственными спектаклями», столь распространенными в конце 40-х – начале 50-х годов? Но, помнится, эти спектакли мало привлекали зрителей, в зале не было столь напряженной тишины.

Быть может, пьеса И. Дворецкого совершенна по своим литературным, художественным свойствам? Думаю, что это не так, отчетливо вижу ее беды. В хронике множество лишь обозначенных персонажей, лишенных самостоятельной драматической судьбы, Важный в действии образ Рябинина совершенно не ясен: непонятно, когда, по каким мотивам произошел в нем перелом. Эскизно и неглубоко раскрыта – точнее, приоткрыта – личная жизнь Чешкова, его прежняя драма, его новая, зреющая любовь. Очевидно, что автор пошел на это сознательно, но факт остается фактом. К этому надо добавить, что финальная сцена в горкоме не удалась писателю: в ней звучит некая утешительная, уравновешивающая интонация, чуждая суровой, мужественной пьесе в целом.

Так в чем же все-таки дело, почему пьеса вызывает столь живой интерес, рождает дискуссии, обсуждается не только среди зрителей, но на заводах, в газетах? Так было в Москве, Ленинграде, Свердловске, Новокузнецке.

Вернемся еще раз к понятию «производственной пьесы». Ее главная беда заключалась в том, что многогранная жизнь современника втискивалась в узкую мнимоконфликтную схему, ограниченную хозяйственными проблемами, что внимание не только героев, но и зрителей было целиком поглощено только этими проблемами.

Возьмем наудачу конфликт, главный спор героев (а значит, их действие) в такой, скажем, давней пьесе, как «Чаша радости» Н. Винникова: