О чем умалчивают книги
Роман Белоусов, О чем умолчали книги, «Советская Россия», М. 1971, 304 стр.
В истории любой литературы есть свои «белые пятна», нераскрытые тайны, неразрешенные загадки. И это – несмотря на старания многочисленной армии ученых-филологов, литературоведов, библиографов, архивных и других работников многих поколений.
Для того чтобы расшифровать самое маленькое «белое пятнышко», раскрыть самую маленькую тайну или сделать самое небольшое открытие, исследователь должен обладать талантом, огромной эрудицией, зорким глазом, трудолюбием, терпением, интуицией и, конечно же, беззаветной и бескорыстной любовью к предмету своего исследования.
Имена Гавроша и Робинзона Крузо, д’Артаньяна и Тартарена, барона Мюнхгаузена, Тома Сойера и дядюшки Тома, Рахметова и Вронского, Шерлока Холмса и многих других литературных героев знакомы нам с детства. С одними из них мы быстро расстаемся и забываем об их существовании, другие сопровождают вас всю жизнь, мы не однажды возвращаемся к ним, раздумываем и гадаем об их дальнейшей судьбе…
В книжке «О чем умолчали книги» Р. Белоусов рассказывает о прототипах многих литературных героев, об их жизни до появления на страницах любимых нами произведений и об их жизни после того, как мы расстаемся с ними, перевернув последнюю страницу.
В книге двадцать один очерк о литературных героях писателей разных времен и народов. Рассказывая о персонажах тех или иных книг, автор часто сообщает мало известные широкому кругу читателей факты биографий их создателей.
Р. Белоусов не навязывает читателю свою точку зрения, он излагает версии – если их несколько – историков и литературоведов, современников и мемуаристов, приводит высказывания самого автора о своих героях. Так, в очерке «Последний бой Вронского» он пишет: «Прямых указаний на то, кто послужил прообразом Вронского, ни у Толстого, ни в воспоминаниях современников нет». Но, сопоставляя факты из жизни офицера лейб-гусарского полка Николая Николаевича Раевского, внука генерала, героя 1812 года, с фактами из жизни Вронского, автор обращает внимание читателя на многочисленные совпадения в биографиях подлинного и литературного героев: и тот и другой бывали в Туркестане (по первоначальному замыслу Толстого, там должен был появиться будущий Вронский), оба были офицерами привилегированных полков, у каждого из них была любовная история с женщиной из высшего света, и обе они покончили с собой, и Раевский и Вронский после смерти любимых женщин, летом 1876 года (год окончания действия романа Толстого), отправляются добровольцами в сербскую действующую армию, воевавшую против турок, и т. д. Все это, вместе взятое, дает возможность автору прийти к выводу, что главным прототипом Вронского был Н. Н. Раевский.
В своих лучших очерках Р. Белоусову удается воссоздать эпоху, в которую жили прототипы литературных героев. Удачный и умелый отбор деталей и характерных черточек быта той или иной поры оживляют повествование, делают его убедительней и достоверней. К таким очеркам относятся «Сэр Джон Фальстаф, анкетные данные», «Слава и позор барона Мюнхгаузена», «Оскорбленные прототипы Тартарена», «Две жизни Шарля д’Артаньяна», «Португальская монахиня или гасконский дворянин?», «Рождение Гавроша» и некоторые другие.
Интересна история одной литературной мистификации, известная лишь узкому кругу шекспироведов и наделавшая немало шума в конце XVIII века, когда были «обнаружены» многие «автографы» Шекспира и документы, относящиеся к его эпохе. Подделки были так ловко сфабрикованы, что ввели в заблуждение даже знатоков. Шестнадцать писателей и ученых поставили свои подписи под свидетельством о подлинности автографов. А Б. Шеридан, руководивший в то время Друлилейнским театром, поставил неизвестную дотоле трагедию Шекспира «Вортижерн», написанную белыми стихами, о борьбе бриттов во главе с королем Вортажерном против пиктов и шотландцев в V веке нашей эры, – ее «рукопись», как и другие подделки, появилась в лавке лондонского букиниста Самюэля Айрлэнда. Вся эта история закончилась грандиозным скандалом: сын букиниста Уильям во всем признался. Отец, считая, что сын продался «врагам», отрекся от него я прогнал из дома. По свидетельству врача, старик и на смертном одре поносил недругов и верил в подлинность «шекспировских документов».
Иногда незначительный, казалось бы, повод используется автором как тема для интересного рассказа. Таков очерк «Узник семибашенного замка».
Несколько лет назад внук Л. Н. Толстого С. С. Толстой передал в московский музей великого писателя личную печать своего деда с фамильным Гербом Толстых, на части которого изображены семь башен с полумесяцами. И автор книги рассказывает историю появления в гербе Толстых семибашенного замка, связанную с деятельностью одного из талантливейших русских дипломатов петровского времени, Петра Андреевича Толстого, первого русского посла «на Туретчине». Посол прибыл в Адрианополь в начале 1702 года, отношения с Портой былы сложные, и миссия Толстого была нелегкая. В конце 1710 года Порта объявила войну России, а посол угодил – неслыханный в дипломатии случай – в стамбульскую крепость-тюрьму Едикюле, что значит «семибашенная». Пробыв в Порте Оттоманской тринадцать лет, Толстой в 1724 году получил графский титул и семь башен с полумесяцами в фамильный герб. А несколькими годами ранее за успешные дипломатические действия «в Туретчине» П. А. Толстой получил от Петра I почетную награду – «персону царскую диамантами обложенную» – портрет царя, украшенный алмазами.
Очерк о прототипе великолепного д’Артаньяна – едва ли не лучший в книге, его с неослабевающим вниманием прочтут и юные поклонники хитроумного и отважного гасконца, и взрослые читатели. Здесь же – правда, кратко – говорится и о прототипах друзей д’Артаньяна – Атоса, Портоса и Арамиса.
Большинство очерков, составляющих книгу, было в разное время напечатано в сокращенном виде в повременных изданиях. Для книги автор переработал» их, значительно расширил, но тем не менее на некоторых из них остался налет газетной публикации и небрежность слога. Таким нам представляется, например, очерк «Многоликий Травен» и некоторые другие. Это тем более досадно, что большинство очерков написано хорошим литературным слогом и читается легко. Р. Белоусов не расшифровывает «белых пятен» на литературной карте, не открывает ничего нового, как это, например, делает в своих работах И. Андроников. А «белых пятен» только на карте русской литературы еще довольно много…
Иногда литературные загадки разгадывают сами современники, даже сами прототипы выведенных автором персонажей. Расскажем одну из таких историй. Речь, пойдет о комедии «Горе от ума». Как только она стала известна в Москве, в 1823 году, сразу же начались догадки, кого под каким именем изобразил автор. Некоторых узнавали сразу. Так по строкам:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист… –
все сразу опознали графа Федора Толстого, прозванного «Американцем». Рассказывают, что «картежный вор» (так его окрестил Пушкин), встретив как-то Грибоедова, спросил:
– Эк ты про меня написал: «И крепко на руку нечист», – как это понимать?
– Да уж больно часто в игре у тебя туз оказывается…
– Так ты бы так и написал. А то подумают, что взятка беру.
В бессмертной комедии Ф. Толстому уделено всего несколько строк, а между тем он был одной из любопытнейших фигур той эпохи.
Преображенского полка поручик, молодой граф Толстой – потом он станет партнером и собутыльником Пушкина, его недругом, а затем приятелем – был известен всему Петербургу как пьяница, картежник и завзятый дуэлянт. А так как он на расстоянии двадцати шагов пулей вбивал гвозди и был одним из лучших рубак в гвардии, то список его жертв рос достаточно быстро. Чтобы избавить столицу от буйного графа, его назначили в свиту русского посла Н. П. Резанова, отправившегося в Японию с экспедицией И. Крузенштерна и 10. Лисянского в августе 1803 года. В Бразилии граф обзавелся обезьянкой, которую научил разливать вино, курить трубку, тасовать карты и другим забавным штукам. На острове Нукухива, из группы Маркизских островов, где Крузенштерн дожидался Лисянского, шедшего на другом корабле, Толстой свел знакомство с одним туземцем, приближенным местного короля, самым искусным татуировщиком королевства. Посулив ему большой топор – подарок для тех мест поистине королевский, – он попросил татуировщика покрыть его грудь и спину замысловатыми узорами – змеями, птицами, цветами – и, вернувшись в Россию, хвастался татуировкой перед знакомыми.
Однажды, когда русские корабли шли к Гаваям, Толстой пустил свою мартышку в капитанскую каюту, когда Крузенштерна не было. Мартышка набезобразничала в каюте, залила чернилами судовой журнал. Терпение капитана, недолюбливавшего молодого графа, лопнуло, он призвал Толстого и объявил ему, что на Камчатке, куда шли корабли, он высадит его на берег, что и сделал, прибыв в Петропавловск.
Толстой через некоторое время на купеческом судне съездил на Аляску, на Алеутские острова и вернулся в Петербург через Сибирь. В столице он снова зажил прежней жизнью…
Р. Белоусов ставит в книге перед собой другую задачу – рассказать о малоизвестных широкому кругу читателей (особенно молодому читателю) литературных фактах, о прототипах героев популярных книг. И делает это талантливо и добросовестно. Прочитавшему книгу нетрудно представить, какой огромный труд вложил в нее автор, сколько сотен книг, монографий, статей и других публикаций на многих языках ему пришлось проштудировать. Эта кропотливая работа позволила автору насытить очерки огромным фактическим материалом, и в атом одно из главных достоинств книги.
Однако в тех случаях, когда автор целиком доверяется лишь одному источнику, не проверяя факты по другим, он порой бывает введен в заблуждение (например, Блок не коллекционировал марок, как об этом говорится в книге, а в течение нескольких лет собирал открытки с репродукциями произведений искусств).
Данная работа – не первая книга Р. Белоусова. Несколько лет назад он выпустил интересную книгу о слепом русском писателе Василии Ерошенко, человеке необыкновенной судьбы. В. Ерошенко много ездил по свету, особенно по странам Дальнего Востока, жил в Японии и Китае, был другом Лу Синя, который посвятил ему один из своих рассказов – «Утиную комедию», и переводил его рассказы на китайский язык. Писал В. Ерошенко на японском языке и языке эсперанто, поэтому его произведения были неизвестны советскому читателю, хотя в Японии вышло собрание его сочинений. В своей книге о В. Ерошенко Р. Белоусов рассказал – интересно и увлекательно – о жизни писателя и включил в нее переводы на русский язык некоторых его произведений. И этот очерк, без сомнения, мог бы украсить рецензируемую книгу.
Книги по «занимательному литературоведению» у нас чрезвычайно редкое явление, их, пожалуй, можно пересчитать по пальцам одной руки. Работа Р. Белоусова – заметное явление в этом жанре литературы.