Новые методологические аспекты в изучении славянского

Международные съезды славистов, каждые пять лет собирающиеся в одной из столиц какого-либо славянского государства, – примечательное явление современной научной и культурной жизни. Начинает восприниматься уже как нечто привычное- широкая программа этих съездов, учитывающая разветвленные интересы сегодняшней славистики; возможность творческих встреч ученых самых разных стран, научных интересов и направлений; приурочиваемый к съезду выход новых книг, сборников, статей по филологии, фольклористике, этнографии, истории…

Громадный объем работы, осуществляемой на съездах, размах подготовки к ним, широкий резонанс, который они получают, – все это свидетельствует о возрастающем в современном мире научном и общественном интересе к культуре славянских народов, к их прошлому и настоящему.

У славистов всего мира немало общих проблем, взаимных интересов и нерешенных вопросов, с которыми они собираются на очередной съезд. В то же время отдельные разделы славистики настолько разрослись, получили такую самостоятельность, что работа съезда неизбежно веяний раз как бы разветвляется на несколько направлений, каждое из которых живет в съездовские дни относительно независимо, будучи поглощено своими большими делами и заботами. Это естественно и неизбежно. Важно только, чтобы направления эти не были взаимно изолированы, ибо в конечном счете успех каждого из них и славистики в целом во многом зависит от единства задач и сознания общности научного дела.

1

Одним из основных и наиболее традиционных разделов славистики является фольклористика. Проблемы славянского народного творчества на предшествующих съездах славистов занимали значительное место. Есть основания надеяться, что и в Праге этим проблемам будет уделено много внимания, Дело не в количестве докладов. Хочется, чтобы участники съезда подвергли обсуждению широкий круг действительно актуальных проблем.

И вот первый немаловажный вопрос, от ответа на который зависит и содержание программы съезда, и характер предстоящих дискуссий: что, собственно, следует понимать под славистической фольклористикой? Есть ли у нее свой специфический предмет, своя проблематика, свой круг интересов?.

Если отвлечься от некоторых традиционных и практически иногда существенных соображений, обусловленных состоянием науки и возможностями ее развития в отдельных странах (в первую очередь неславянских), то славистическую фольклористику правильнее и перспективнее всего рассматривать как определенное направление в науке, которое имеет своим предметом славянскую общность и межславянские отношения и связи в области народного творчества. Славистическая фольклористика начинается там, где то или иное явление устного творчества какого-либо одного славянского народа, не теряя нисколько своей национальной значимости и своих национальных связей, рассматривается в более широких – межнациональных – связях и соответствиях, находит место в ряду аналогичных явлений фольклора других славянских народов, получает более глубокое истолкование в свете общеславянских (или межславянских) историко-фольклорных процессов и само служит их прояснению. По своим задачам, по своему характеру славистическая фольклористика может успешно развиваться лишь в масштабах межнациональных; творческие контакты между учеными, обмен информацией, дискуссии в этих масштабах обязательны для нее, как воздух. Методическую основу ее составляет сравнительно-исторический анализ фольклора, и именно сюда направлено главное внимание ученых.

Работа нескольких поколений фольклористов-славистов, среди которых мы видим немало выдающихся ученых славянского и неславянского мира, велась в двух главных направлениях, между собою тесно связанных: с одной стороны, накапливались и исследовались факты и предлагались концепции, относящиеся к общей истории славянской народной поэзии; с другой – межславянские материалы использовались для объяснения национальной истории фольклора.

К сожалению, результаты и самый ход этой работы, продолжающейся вот уже более полутора столетий, в науке не систематизированы и критически не осмыслены. Многое забыто и как бы утрачено для современной исследовательской мысли, на многом лежит печать прежних, не всегда объективных и точных оценок. История славистической фольклористики – тема, которая ждет своих исследователей и которая могла бы составить содержание интереснейшего коллективного труда ученых ряда славянских (а может быть, и не только славянских) стран.

Наука XIX века дала нам ряд блестящих, хотя и глубоко спорных, опытов более или менее целостной исторической картины славянского фольклора, проникновения в древнейшие его пласты, выявления общей основы поэтического творчества отдельных славянских народов. Позитивистская фольклористика конца XIX-XX столетия подвергла эти опыты сокрушающей критике, обнаружила в них романтические преувеличения, натяжки, методическую уязвимость аргументов и… надолго сняла самую проблему славянской фольклорной общности. Открытия, сделанные в свое время Ф. Буслаевым, А. Веселовским, Фр. Миклошичем, И. Первольфом, А. Потебней и другими, почти не получили развития.

Место исследований широкого исторического плана заняли поиски, как казалось самим исследователям, вполне реальных и конкретных фактов, характеризующих непосредственные фольклорные связи между славянскими народами на исторически обозримых отрезках времени. Работа эта велась, как правило, в масштабах отдельных сюжетов, редко – жанровых циклов или целых жанров. Естественно, что и приводила она к результатам вполне частным. Большая научная проблема как бы рассыпалась на множество мелких и конкретных тем. Шли годы, число этих тем все росло, и не видно было, чтобы наука обнаруживала тенденцию к их интеграции.

Делались попытки подвести под это некую методологическую базу: обобщения возможны, дескать, лишь на основе всей совокупности фактов, – следовательно, необходимо предварительное монографическое изучение отдельных и частных тем. Если учесть, что созданию монографии об одном сюжете ученый отдавал нередко до десяти лет жизни и более, можно себе представить, какие перспективы ждали науку, провозгласившую своим принципом: «Обобщения потом!»

Между тем все дело было не в обилии фактов, подлежащих предварительному анализу, а в методологии их изучения. Позитивистская фольклористика XX века, за редкими исключениями, исповедовала теорию и методику миграционизма. Факты сходства в сказках, эпических песнях, балладах и других жанрах фольклора различных народов, в том числе и славянских, с точки зрения этой теории, имели своей главной и едва ли не единственной причиной прямые встречи между носителями фольклора этих народов (сказочниками, сказителями, певцами), в результате которых происходили передачи и заимствования устных произведений.

Среди множества работ, выполненных в духе миграционизма, можно привести, в качестве наглядного образца, фундаментальнейшую монографию М. Халанското «Южнославянские сказания о Кралевиче Марке в связи с произведениями русского былевого эпоса» (1893 – 1896). Исследователь доказывал, что в одних случаях русские былины являются результатом переработки южнославянских юнацких песен; в других случаях, наоборот, южные славяне заимствовали былины; в третьих – сходные сюжеты былин и юнацких песен обязаны заимствованию из германских эпических сказаний и т. д.

Современные миграционисты отчасти усовершенствовали методику своих предшественников, они располагают теперь гораздо большим фактическим материалом, однако их методологическая вооруженность по основным вопросам обогатилась мало.

Беспристрастного читателя множества миграционистских работ не может не поразить предельная слабость аргументации, с помощью которой устанавливается самый факт заимствования. В сущности говоря, заимствование всякий раз постулируется, исходя из видимого сюжетного сходства сопоставляемых произведений. Исследователь-миграционист не считает нужным каждый раз заново доказать заимствование, он исходит из заданного убеждения в том, что иначе и быть не могло, и решительно устремляется на поиски ответов: кто у кого заимствовал? Каким путем? Что произошло с произведением в новой для него среде? Куда оно пошло дальше и т. д.?

Постулатом многие десятилетия являлось всеми признанное положение А. Веселовского: независимо возникать могут лишь отдельные сходные мотивы; одинаковые же сюжеты, представляющие собою сложные и якобы неповторимые соединения, могут появляться у разных народов только путем заимствования.

Сама по себе научная теория, основанная на признании большой роли в истории фольклора широкого и исторически обусловленного культурного общения между народами и ищущая в исторически реальных фактах такого общения объяснение некоторых загадок народного творчества, не просто имеет все права на существование, но и заслуживает всяческой поддержки. Однако миграционизм – в том виде, как он сложился и проявил себя, особенно в последние десятилетия, – смею утверждать, в области изучения славянского фольклора не разрешил почти ни одного вопроса и никак не способствовал разработке важнейших проблем его истории.

Методологический догматизм, свойственный миграционистам, претензии на универсальность применения стандартной методики, принципиальный отказ от поисков исторических закономерностей в развитии народного творчества, неспособность сколько-нибудь удовлетворительно объяснить многочисленные факты общности в фольклоре – все это вместе взятое обусловило весьма критическое отношение к работам миграционистов в современной науке.

В советской фольклористике был, мы помним, период, когда под подозрение была взята сама проблема фольклорной общности и когда критика ошибок и крайностей миграционистской теории оборачивалась отрицанием сравнительного изучения фольклора вообще.