Ночь с «Лолитой». Роман Владимира Набокова в СССР

«Мне трудно представить себе режим, либеральный ли или тоталитарный, в чопорной моей отчизне, при котором цензура пропустила бы «Лолиту»<…> Как писатель, я слишком привык к тому, что вот уже скоро полвека чернеет слепое пятно на востоке моего сознания – какие уж тут советские издания «Лолиты»», – писал Владимир Набоков в 1965 году в «Постскриптуме к русскому изданию»¹. Четверть века спустя по итогам ежегодного всесоюзного читательского конкурса его «особая любимица», его «лучшая английская книга», которую он переписал заново на родном языке из «прихоти библиофила», вошла в сотню лучших книг, выпущенных в СССР в 1989 году².

Тема восприятия «Лолиты» в Советском Союзе до сих пор не поднималась исследователями. Некоторые сведения по этому вопросу можно найти в двух давних статьях о том, какие произведения Набокова и сведения о нем просачивались на его родину³. Николай Мельников, составитель весьма ценного сборника статей о Набокове, указал на первое упоминание «Лолиты»⁴, но ошибся, заявив, что «советская печать угрюмо отмалчивалась» и после этого «курьезного фельетона» о романе ничего не писали. Действительно, статей, посвященных исключительно этому роману, после «Чар Лолиты» не было вплоть до его публикации в СССР⁵. Однако отклики на него в работах по американской литературе, и о творчестве Набокова в частности⁶, появлялись. Они дают представление о том, как менялось восприятие «Лолиты» на протяжении тридцати лет с момента первой рецензии на нее до публикации.

Самым ценным источником для нашего исследования, без которого оно потребовало бы несравненно больше времени, послужила библиография Н. Артеменко-Толстой и Е. Шиховцева⁷. На сегодняшний день это наиболее полный перечень откликов на творчество Набокова, которые появлялись в советской периодике и книгах. К сожалению, эта библиография малодоступна (насколько нам известно, в российских библиотеках ее нет), и даже составитель самого объемного указателя Г. Мартынов пребывает в уверенности, что она «давно устарела». Однако в его работе раздел, посвященный публикациям о Набокове в СССР, значительно короче библиографии, составленной Артеменко-Толстой и Шиховцевым, а приписываемое им себе «открытие» ⁸набоковского стихотворения⁹ сделали именно они¹⁰. Их библиография показывает, что исследователи совершенно незаслуженно обходят интереснейшую тему восприятия Набокова в СССР.

К тому времени, когда первый легальный тираж «Лолиты» законно воцарился на полках союзных библиотек, потрепанные издания и фотокопии романа уже тридцать с лишним лет кочевали по книжным шкафам «чудовищно провинциальной» страны, где «людям приказывают, что им читать и о чем думать»¹¹.»Каждый призрачный контрабандист», ввозивший его книги в Советский Союз, равнялся для Набокова «ста легитимным читателям в других частях света»¹². Заинтригованные скандалом американские и английские туристы, которые покупали светло-зеленые парижские томики «Лолиты», предоставляя своим правительствам жонглировать понятиями «порнография» и «художественная ценность», рисковали самое большее несколькими неприятными минутами на таможне. Даже те, у кого книгу конфисковали на границе, получали ее обратно безо всяких последствий для себя¹³. Советских путешественников «имущественный вопрос» беспокоил в последнюю очередь, хотя цена книги на черном рынке достигала 80 рублей, – на эти деньги, превышавшие размер минимальной заработной платы на 10 рублей, можно было скромно прожить целый месяц.

Эллендеа Проффер, которая в 1970 году первая написала о русских читателях Набокова, засвидетельствовала, что в Советском Союзе всякий всерьез интересующийся литературой человек прочитал по меньшей мере два его романа, и почти всегда одним из них была «Лолита». Следующими по популярности шли «Приглашение на казнь» и «Дар»¹⁴. Согласно гораздо более позднему свидетельству Алексея Зверева, к концу хрущевского периода в Москве были широко известны «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» и «Смех в темноте», поскольку книги на английском были в определенном смысле безопаснее для читателей, чем опороченная «Лолита»¹⁵.

На свое семидесятилетие Набоков получил дюжину поздравительных телеграмм от поклонников из СССР¹⁶.»Лолита», в среде интеллигенции доступная и популярная, шла «в джентльменском наборе с «Тропиком Рака» и «Тропиком Козерога» Генри Миллера, с «Александрийским квартетом» Л. Д. Даррелла, с «Любовником леди Чаттерлей» Д. Г. Лоуренса»¹⁷. За русскую версию издательства «Phaedra» (1967) коллекционеры могли выторговать первоиздания «Петербурга» Андрея Белого или «Tristia» Осипа Мандельштама. Русская «Лолита» пользовалась даже большим спросом, чем «Доктор Живаго»¹⁸, сместивший детище Набокова с первого места в американском списке бестселлеров. В Ленинграде в 1969 году «Лолиту» можно было взять на ночь за 5 рублей, если ты обещал не копировать книгу, и за 10 рублей с разрешением на съемку¹⁹.

Набоковский бум в Советском Союзе происходил в такой ограниченной среде, что, когда через четыре года после издания русской «Лолиты» в журнале «Смена» (1971, N 24) появилось стихотворение Андрея Вознесенского «Фиалки», полностью его поняли очень немногие. Большинство советских людей совершенно не распробовали соли четверостишия:

Боги желают кесарева,

кесарю нужно богово.

Бунтарь в министерском кресле,

а Папа зубрит Набокова.

Точно так же строка о «бесстыдстве детских твоих губ Лолиты» в стихотворении Евгения Евтушенко «От желания к желанью» (1972) вызывала запланированные ассоциации лишь у очень узкого круга читателей.

Знакомство с произведениями Набокова автоматически приобщало к неофициальной «элитарной» культуре, к некоему слою избранных, ощущавших себя в противостоянии режиму²⁰. Во многих домах появился вырезанный или переснятый из журнала «Америка» портрет писателя с обязательными атрибутами – бабочкой, шахматной доской и радугой. Он сменил портрет Хемингуэя, долгое время украшавший дома фрондерствующей интеллигенции. Однако истинных ценителей Набокова было не так уж много, большинство охотившихся за его книгами просто следовали моде. И это с грустной иронией отметил Александр Кушнер в стихотворении, «второе дно» которого могли обнаружить только те, о ком он писал («Прощай любовь!», 1975):

Он в свитерке по всем квартирам

Висел, с подтекстом в кулаке.

Теперь уже другим кумиром

Сменен, с Лолитой в драмкружке.

Популярность Набокова в СССР не означала восхищения писателем. На его книги с жадностью бросались, но, переворачивая последнюю страницу, многие испытывали разочарование, так и не сумев понять, в чем их волшебство и почему его слава так разительно непохожа на его книги. Слишком сильно их язык, их темы отличались от того, к чему привыкли советские читатели, имевшие возможность знакомиться с запрещенной литературой. Они оказались даже в более сложном положении, чем русские эмигранты в 1920 – 1930-х годах, наблюдавшие появление и расцвет Сирина. Дело не только в том, что читатели столкнулись с новым для себя художественным явлением. Необходимо отметить по крайней мере три фактора, определявшие читательские ожидания: Набоков был запрещенным автором с интересной биографией, его имя овевала скандальная слава, его произведения непересыхающим ручейком попадали в СССР совсем не в том порядке, в каком писались и публиковались. Неудивительно, что в конце 1980-х годов, когда о писателе заговорили в полный голос, первые статьи о нем были полны ошибок и враждебности, основанной на непонимании его творчества и слухах о его жизни. И если прежде это можно было списать на идеологическое давление «сверху», то теперь критики могли высказываться свободно, и оказалось, что многие хулили запрещенного Набокова совершенно искренне.

Почти все поклонники писателя были моложе сорока лет. Старшее поколение приравнивало Набокова к Гумберту Гумберту и считало его книги омерзительными, а сюжет «Лолиты» вызывал у них отвращение: «Возможно, такие психопаты существуют, но зачем о них писать?»; «Уверен, что сам автор такой же больной, как и его герой». Как им, привыкшим к тому, что литература должна поучать и обличать, мог понравиться писатель, который «тратил» свой талант на рассказы о ненормальных мужчинах и дурных девчонках? Плохой человек не может написать хорошую книгу. Описание убийц и уродов, да еще в вызывающей манере («литературный снобизм»²¹), в глазах старшего поколения служило верным и довольно неприглядным отражением самого автора, который ко всему прочему считался холодным и жестоким по отношению к собственным персонажам. Начитанные супруги яростно спорили о «Лолите»: жена нападала на то, о «чем» написана книга, а муж защищал ее тем, «как» это сделано. Даже самые восторженные почитатели сходились на том, что русский перевод романа вышел топорным; им казалось странным, что автор «Дара» и «Приглашения на казнь» мог написать так плохо²². Почти никто из прочитавших сначала английскую, а потом русскую версию «Лолиты» не оценил усилия Набокова, который решил перевести роман сам из опасения, что «в руках какого-нибудь вредоносного работяги-переводчика русский вариант «Лолиты» окажется совершенно убогим, неумело скроенным из вульгарных выражений или промахов»²³.

Когда радио «Свобода» запланировало издать и подпольно распространить в СССР некоторые русские романы Набокова, он мечтал, что первой в этой серии станет русская «Лолита». Но в итоге вышли «Приглашение на казнь» и «Защита Лужина» – под маркой издательства «Эдисьон Виктор» и с указанием цены, которая в действительности не имела значения, потому что книги раздавали бесплатно²⁴.

Думаю, за пятнадцать лет, предшествовавших выходу «Лолиты», у Набокова появилось столько же почитателей его таланта в США, сколько и в СССР за тот же срок, прошедший после публикации романа. И эта популярность среди немногих избранных, с опасным привкусом нелегального восхищения, была тем поразительнее, чем плотнее было молчание в России на фоне мировой шумихи вокруг Набокова.

В Америке «незаметнейшему писателю с непроизносимым именем»²⁵## Набоков В. Интервью Герберту Голду и Джорджу А.

1. Набоков В. Постскриптум к русскому изданию // Набоков В. Собр. соч. американского периода в 5 тт. Т. 2. СПб.: Симпозиум, 1999. С. 389.[↩]
2. 100 лучших книг 1989 года, названных читателями «Книжного обозрения» в итоге ежегодного всесоюзного конкурса // Книжное обозрение. 1990. N 33. 17 августа. С. 9.[↩]
3. Proffer E. Nabokov’s Russian readers // TriQuarterly. 1970. N 17; Paperno S., HagopianJ.V. Official and unofficial responses to Nabokov in the Soviet Union // The achievements of Vladimir Nabokov. Essays, studies, reminiscences and stories, ed. by G. Gibian and S.J. Parker. Ithaca, N.Y.: Center for International Studies, Cornell University, 1984.[↩]
4. МельниковН. [Преамбулакподборкерецензийна»Лолиту»] // Классикбезретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 267.[↩]
5. Чаплыгин Ю. Чары Лолиты // Литература и жизнь. 1959. N 41. 5 апреля.[↩]
6. Чернышев А., Пронин В. Владимир Набоков, во-вторых и во-первых… // Литературная газета. 1970. N 10. 4 марта.[↩]
7. Artemenko-Tolstaia N., Shikhovtsev E. V.V. Nabokov in the USSR // The Nabokovian, N 23 (fall 1989); N 24 (spring 1990); N 25 (fall 1990).[↩]
8. Мартынов Г. В. В. Набоков: Библиографический указатель. СПб.: Фолио-Пресс, 2001. С. 30, 33.[↩]
9. Сирин Вл. На смерть Блока // Александр Блок: Новые материалы и исследования. Кн. 3. М.: Наука, 1982. С. 584 – 585.[↩]
10. The Nabokovian, N 25 (fall 1990). P. 27.[↩]
11. Набоков В. Интервью Питеру Дювалю-Смиту // Набоков о Набокове и прочем: Интервью, рецензии, эссе / Редактор-составитель Н. Мельников. М.: Независимая газета, 2002. С. 117.[↩]
12. Набоков В. Интервью Мати Лаансу // Там же. С. 368.[↩]
13. Бойд Б. Владимир Набоков: американские годы: Биография. М.: Независимая газета, СПб.: Симпозиум, 2004. С. 361.[↩]
14. Proffer E. Op. cit. P. 253, 256.[↩]
15. Zverev A. Literary Return To Russia // The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. by V. Alexandrov. New York: Garland, 1995. P. 293.[↩]
16. Paperno S., Hagopian J.V. Op. cit. P. 115.[↩]
17. Топоров В. Набоков наоборот // Литературное обозрение. 1990. N 4. С. 72.[↩]
18. Proffer E. Op. cit. P. 254.[↩]
19. Paperno S., Hagopian J. V. Op. cit. P. 113.[↩]
20. Долинин А. Поглядим на арлекинов. Штрихи к портрету В. Набокова // Литературное обозрение. 1988. N 9. С. 15.[↩]
21. Михайлов О., Чертков Л. Набоков // Краткая литературная энциклопедия. Т. 5. М.: Советская энциклопедия, 1968. С. 60.[↩]
22. Proffer E. Op. cit. P. 254, 256, 258.[↩]
23. Набоков В. Интервью Олвину Тоффлеру // Набоков о Набокове… С. 148–149.[↩]
24. Бойд Б. Указ. соч. С. 600 – 601.[↩]