Неумирающий Тихон Шумилкин!

Известный синтетический поэт Тихон Шумилкин¹ продолжительное время молчал: он был как громом поражен процессами перестройки. Что-то надо было переделывать, пересматривать. Но как? И что именно?

ТШ погрузился в уныние и подумывал уже о том, не объявить ли себя – вторично²– умершим. И таким образом переждать некоторое время и после вызвать новую вспышку интереса к своему творчеству. Но друзья Тихона разъяснили ему, что мистифицировать свою смерть и даже на самом деле умирать в эпоху перестройки не модно, да и просто никто этого не заметит. Тихон некоторое время поломал голову, а потом решил, что, будучи всегда индивидуально активным и в то же время синтетически коллективным, он и теперь не проиграет. Эта мысль вдохнула в него новые силы, и он вновь обратился к кладезям мысли и художественности – к опубликованным и неопубликованным (пока не оцененным редакторами – этими слепыми котятами) чужим стихотворным и прозаическим произведениям, находя их в книгах, в газетах и журналах, в мусорных ящиках всевозможных редакций.

Тихон, как всегда, был весьма добросовестен. Когда он не видел примет перестройки, он огорчался. Но зато радостно обнаруживал и пускал в ход всю свою энергию для того, чтобы обнародовать все то, что казалось ему годящимся для перестроечного времени.

ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕСТРОЙКИ

Самое заветное сказала женщина-поэтесса:

Как я понимаю перестройку

…………………………………..

Обмираю перед выбором

невольно:

……………………………………

перекраивать себя

по новой больно.

……………………………………

повелев себе сама:

«Себя открой-ка!»

Это – не перелицовка, –

перекройка…

Перекраиваю все.

Страдаю. Трушу,

Но – иду

и перекраиваю душу.

Дамский почерк, конечно, заметен – кроить, перекраивать; мечта: новое, новехонькое платье сшить. Но однако – смелость! Была одной – велела себе и станет совсем другой (в скобках замечу, что моя платоническая возлюбленная поэтесса Офелина недавно призналась мне, что с горечью ощущала себя в годы застоя бациллой разложения, а сейчас, в новую эпоху, с большим рвением перестраивается в микроб созидания). Но дивлюсь – откуда у женщин материал новый берется? Все же женщины из нашего ребра, а не мы – из женского!

ПЕРЕСТРОЙКА КЛАССИКИ

Пушкин нашего времени

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

Я не играл, я вышел из игры.

Все той же головою непокорной

Он выше той Останкинской иглы.

Как осваивается классика! От бюста-памятника под окнами родной избы до дачи – будущего мемориального музея в районе Подмосковья – один шаг.

Тот же автор сообщает:

Как Гоголь безумно метался!

Фамилии птичьей боялся,

Гусиным пером, что упало,

Небо свое веселя, –

Яновский, Панько, В. Алов

И даже четыре нуля.

А мало ли это, много ли,

Я это хочу уточнить –

Из Пушкина выстрелив, Гоголя

Нельзя никогда убить.

Здравая мысль! Так и вижу: Пушкина заряжают, как мортиру… Но напрасно! Не в того целитесь… Вспомнил: «четыре нуля» – один из псевдонимов Гоголя. Не взять ли мне псевдоним «пять нулей»?

Замечательные мысли посещают головы наших поэтов. Вот, скажем, тема «Космос и огород» – в смысле перестройки сельского хозяйства очень актуальная:

Энергетикой рек,

Энергетикой атомных станций

Овладел человек,

Чтобы с тьмою расстаться.

Но земля все никак

Не накопит себе плодородья.

Космос в наших руках,

Сложность вырастить лук

в огороде.

Сложность вырастить хлеб,

Мяса дать сколько надо,

В том постыдного нет,

Это тоже награда…

Братцы мои! Как же мы раньше до этого додуматься не могли?!? И вспыхнут звезды молодые – теперь мы все осознаем, что огороды, лук, хлеб, мясо тоже нужны – и ничего в том постыдного нет! Вот что значит изобрести Агропром и Трудовые коллективы! Сразу они нас до ума довели. Эх, изобрести бы их немножко – хотя бы немножко – пораньше! Ну ничего – и теперь сумеем выправить положение. Не в таких переделках бывали. Альпы переходили, Исмаил брали.

1. См.: «Вопросы литературы», 1985, N 1; 1986, N 5; 1987, N 7, а также «День поэзии 1981», «День поэзии 1986», «Литературное обозрение», 1983, N 12, «Книжное обозрение», 1984, N 10.[↩]
2. Однажды он уже проделал такую мистификацию и поднял тем самым ажиотаж вокруг своего имени.[↩]