Неправильная рецензия бывшей учительницы

Гедройц С. Гиппоцентавр, или Опыты чтения и письма. СПб.: Читатель, 2011.

Когда-то — теперь уже получается, что в давние 80-е — я работала в школе — учительницей литературы. И, стыдно признаться, вместе со своими учениками не любила литературную критику. За редким исключением: Писарева, например, мы читали на уроках вслух. Ну, еще некоторых, даже современных. А учебник практически не открывали…

Обобщенный призыв мой звучал коротко и, наверное, неправильно: «Читайте хорошие книжки. А критику на них — читать не надо».

За последующие годы бывшая молодая учительница, как ей кажется, поумнела.

Бывшее советское литературоведение, правда, тоже изменилось.

Замечательная сентенция «все стили хороши, кроме скучного» наконец-то была услышана. Писать стали как минимум не скучно.

Завлекательно. Иногда просто залихватски. Используя нетрадиционные жанры и даже обсценную лексику. Развенчивая и не жалея. Легко обращаясь с авторитетными (и уж тем более — с неавторитетными) именами. Короче: критика в одном флаконе с детективом, скандальным мемуаром, эротикой и прочими востребованными рынком ингредиентами. И это, вполне вероятно, само по себе и неплохо. Вот еще бы добавить серьезного анализа произведений, глубины, стилистической выдержанности, исторического контекста…

В общем, по Гоголю: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча», я бы тогда тотчас же полюбила литературную критику.

Впрочем, я несправедлива. В современной критике и литературоведении много замечательных имен.

Но одно имя для меня стало полной неожиданностью.

Может быть потому, что живу сейчас в Мюнхене. Не очень далеко от России, но все же… Выпадаю периодически из контекста.

И тут вдруг, совершенно неожиданно, приносит мне немецкий почтальон бандероль. А там книжка… Маленькая. Правда, нехуденькая. С названием странным — «Гиппоцентавр, или Опыты чтения и письма». Между прочим, сам автор прислал. Неведомый мне доселе С. Гедройц.

Очень я удивилась, но открыла книжку сразу, прямо в коридоре. И не могла оторваться. Впрочем, так с каждым бы случилось, если бы его прямо в коридоре застигли ум, юмор, вкус, ирония, стиль! В общем, семья и телефон были забыты. Пока не дочитала.

И поняла, с чего это я (незаслуженно, незаслуженно!) получила тем не менее такой царский подарок.

Впрочем, эту историю надо бы рассказать.

Отголосок ее — в самой книге, точнее, — во вступительной статье, написанной как раз известным литературным критиком Самуилом Лурье.

«Литературная деятельность С. Гедройца продолжалась 10 лет и выразилась в том, что он печатно разобрал-пересказал, превознес, высмеял — примерно 300 чужих книг. Потратив… ночей так 110».

Прерву цитирование. Дальше уж я эту симпатичную историю своими словами расскажу. Потому что конечно же постаралась что-то разузнать. И соединить.

Первый сборник Гедройца, состоящий из таких маленьких рецензий (назывался он «47 ночей» — автор утверждал, что писал исключительно ночами), разошелся очень быстро. А вот результат других ночных бдений оставался известным лишь получателям журнала «Звезда», где этот самый Гедройц публиковался под рубрикой «Печатный двор».

Но другим, которые не подписчики, тоже было интересно. И жалко, что кто-то хороший не прочитает эти блестящие рецензии (ой, там дело не в рецензиях, вы поймете), случайно пропустит и лишит себя…

И вот в Мюнхене это началось — писательница Людмила Агеева такую вещь придумала: «Давайте, — говорит, — вспомним старую традицию: издадим книжку с мыслями Гедройца по поводу других книжек (а на самом-то деле по поводу жизни нашей. — М. Б.) — по подписке». Ну, и понеслось…

Вернусь к тексту предисловия. «В нашем городе (имеется в виду Петербург. — М. Б.) и почему-то в Мюнхене нашлись люди — скинулись… Чтобы, видите ли, никуда не делась интонация С. Гедройца. А то мало ли. Рассеется в атмосфере — только ее и слышали».

А мне повезло. Атмосфера тут в Мюнхене — концентрированно-литературная. Поэтому я услышала и про уникальную интонацию, и про идею Людмилы Агеевой. И пристроилась. С каким-то копеечным взносом. (Теперь уж знаю: есть люди, на Агееву обидевшиеся, — ты что нам не сказала, мы тоже хотим поучаствовать. А она им — поздно, берите такси, поезжайте в «Звезду», там уж последние книжки остались, цена 200 рублей, покупайте скорее.)

В общем, книжка вышла. И таинственный Гедройц, который, по слухам, от литературы нынче отошел, чуть ли не на острове, с говорящим, между прочим, названием «Готланд» от радостей и мерзостей нашей литературной (и не только) жизни скрылся, и вроде там даже монашескую жизнь ведет, — так вот, этот Гедройц отвлекся от своего уединения.

Поскольку удивлен и тронут был таким дружеским поступком. Бдительность потерял и вышел на связь.

И предложил собранную после распространения книжки сумму (ему, похоже, что-то сообщают: не спрячешься нынче нигде, даже на острове) дальше на издание новых книжек передавать. И еще адреса спросил, ну, тех, которые подписались. Короче, вступил в контакт.

Ужасно я обрадовалась. И за него, что рад и что отвлекся, и за Милу, которая молодец, и даже за себя немножко. Ну, что участвовала…

Да и забыла, честно говоря.

И вот, пожалуйста, бандероль. Написано: