Н. В. Морженкова. Авангардистский эксперимент Гертруды Стайн: в поисках жанра

Любая попытка исследовать феномен Гертруды Стайн представ­ляет собой весьма рискованное предприятие, автор которого вынуж­ден балансировать между герметичностью стайновских текстов и необходимостью их обоснованной интерпретации, между авангард­ным литературным материалом, программно противопоставленным литературной традиции и словно бы «очищенным» от литературных влияний, и необходимостью определить его генезис. Н.Морженко­вой удачно избран жанровый ракурс, позволяющий увидеть в стай­новском наследии нечто большее, чем плоды солипсистского экспе­риментирования. Монография оказывается в ряду исследований последнего времени, в которых достаточно убедительно продемон­стрировано, что жанры остаются «ведущими героями» литературно­го процесса не только в «доромантические» эпохи, но и в XIX—XX веках.  Таким  образом,  ставится  под  сомнение  распространенное мнение, что со времен модернизма центральной фигурой литератур­ного процесса становится не жанр, а автор.

В первой главе рассмотрены формы работы Стайн с романными конвенциями. Убедительно обнаружены генетические связи экспе­риментов в «Трех повестях» с поэтикой Флобера; вскрыты истоки стилистического своеобразия стайновской прозы (просторечие, вы­рванное из— ситуативности — с.12, 34, связь с «заумными считал­ками»— с. 70); остроумно подмечается, что в жанре детектива у Стайн разыскиваемым оказывается сам жанр (с.102). Вывод о том, что пародирование, травестирование и универсализация становятся главными приемами работы с романными моделями, а роман был центральным полем эксперимента Стайн в сфере жанровой поэти­ки, не вызывает сомнений.

Вторая глава посвящена жанру портрета и пейзажной драмы, с акцентом на их интермедиальной природе. Она убедительно вскрывает работу Стайн с глубинной жанровой «памятью» порт­рета и пейзажа, привлекавших ее своей бессюжетностью и атемпо­ральностью. Вывод о том, что за жанровым определением произ­ведений как «портретов» и «пейзажей» стоит глубокое понимание жанра, а не авангардистский эпатаж, работает на деконструкцию стереотипов в рецепции модернизма. Квалифицированный и изощ­ренный анализ модернистских текстов подтверждает незауряд­ную чуткость исследовательницы к «внутренней форме слова» (хотя само это понятие парадоксальным образом отсутствует в теоретическом аппарате).

В заключительной третьей главе, где речь идет об автобиографи­ческих сочинениях Стайн, Н.Морженкова демонстрирует начитан­ность в обширном корпусе литературы об автобиографическом жан­ре и его эволюции в ХХ веке. Здесь, впрочем, есть и ряд спорных мо­ментов. Таков, к примеру, тезис о том, что принципиальная незавер­шенность автобиографии является новаторством Стайн: разве авто­биография не является незавершенным жанром по самой своей сути? Вместе с тем, очень проницательно звучит вывод о том, что для Стайн автобиография— это «само пишущаяся» жизнь (с. 273), предполагающая всякого рода игры и трансформации с автобиогра­фическим субъектом.

Еще во введении сформулирована основная гипотеза работы, постулирующая природу стайновского авангардистского экспери­мента как эксперимента преимущественно с жанром — в самом широком понимании этого слова, включая и первичные, и вторич­ные речевые жанры. По прочтении книги эта гипотеза переходит в ранг четко выстроенной и хорошо обоснованной концепции. Ме­нее успешно, на мой взгляд, обстоит дело с тезисом о «жанровости бытия», спорадически всплывающем на страницах монографии. Сопряжение жанра с основанием сверхиндивидуального бытия и «онтологической единосущностью мира» в заключительных стро­ках работы (с. 293) мало проясняет суть понятия.

На страницах книги исследовательница упорно предостерегает читателя от «поверхностных» (то есть биографических) толкова­ний и уводит к глубинным процессам текстопорождения, к восхо­дящим к архаике смыслам. На мой взгляд, этим рассуждениям по­рой не хватает как раз соотнесенности с жизнью писательницы, с ее культурным кругозором. К примеру, интересно было бы знать исто­ки осведомленности Гертруды Стайн в мифологиях разных стран, придающих ее романам соответствующий колорит, который так виртуозно препарируется в монографии. В этой связи встает вопрос и о релевантности для Н.Морженковой различия между авторской интенцией и бессознательной интертекстуальной игрой.

Несколько портят впечатление при чтении достаточно тща­тельно выверенного текста отдельные тавтологические конструк­ции («биографические факты из жизни автора», «рецептивное восприятие») и неблагозвучные неологизмы («высвобаживать»; «оцельнять», «всюдный»).

В целом же, мы имеем дело с основательным исследованием, где представлена хорошо выстроенная концепция жанровой по­этики Стайн. Книга богата мыслью, примечательна тонким фило­логическим чутьем и проникновенностью текстуального анализа. Монография, на первый взгляд лишенная внешних признаков острой, боевой полемичности, по сути своей глубоко полемична ко многим общепринятым подходам к модернизму.

О.АНЦЫФЕРОВА

г.Иваново