№6, 1984/Заметки. Реплики. Отклики

Мистификация продолжается

Рукопись Сулакадзева, оказавшаяся при тщательном исследовании мистификацией, породила отголоски в литературе, она стала источником исторически недостоверных утверждений. Журнал «Вопросы литературы» уже обращался к этой теме (см.: Л. Резников. Опасность мистификаций. – «Вопросы литературы», 1981, N 8). Теперь возникла необходимость вновь вернуться к ней.

В 1910 году в журнале «Библиотека воздухоплавания» была опубликована рукопись «О воздушном летании в России с 906 лета по Р. X.», вышедшая в 1819 году из-под пера некоего А. И. Сулакадзева и представлявшая своего рода аннотированную сводку сказочных, легендарных и реальных полетов на протяжении нескольких столетий. Помимо разных историй (главным образом мифических: о ковре-самолете, змее-горыныче и т. д.), отразившихся в печатных источниках, рукопись сообщала о пяти полетах на воздухоплавательных снарядах, якобы состоявшихся неподалеку от Рязани в первой половине XVIII века.

Наибольший интерес вызвала запись, выглядевшая как дословная цитата из старинного документа: «Нерехтец. 1731 года в Рязани при воеводе подьячий Нерехтец Крякутной фурвин сделал как мячь большой, надул дымом поганым и вонючим, от него зделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, и после ударила его о колокольню, но он уцепился за веревку чем звонят, и остался тако жив. Его выгнали из города, он ушол в Москву, и хотели закопать живого в землю или сжечь. Из записок Боголепова».

Это свидетельство, способное возбудить сенсацию, заинтересовало немало людей. Шутка ли, приоритет в создании аэростата принадлежал, оказывается, не братьям Монгольфье, как считалось 128 лет, а рязанскому подьячему, поднявшемуся в воздух на 52 года раньше, чем во Франции. Однако уже тогда возникли серьезные сомнения в подлинности этого факта, которые помешали принять сенсацию на веру.

Прежде всего, слишком одиозной была фигура самого автора рукописи А. И. Сулакадзева. Хотя его «творчество» еще не было всесторонне исследовано историками, все же он успел прославиться уже при жизни как фальсификатор старинных рукописей и «открыватель» придуманных им самим фактов. В рукописи «О воздушном летании…» заметны были исправления некоторых слов, хотя характер поправок невооруженным глазом разглядеть было трудно. К тому же последняя часть фразы: «и хотели закопать живого в землю или сжечь» – была явно приписана под последней строкой позднее – более мелким почерком.

Странным казалось также то, что ни в огромном архиве Сулакадзева, проданном его наследниками коллекционерам рукописей, ни в каталогах, изданных до продажи, не значилось ни записок Боголепова, ни других материалов, на которые ссылался Сулакадзев. Наконец, совершенно необъяснимым было то, что такое событие, как первый полет человека на аэростате, которое не могло не произвести громадного впечатления на тысячи людей, почему-то начисто исчезло из их памяти, не получив никакого отражения ни в документах, ни в печатных публикациях, ни в устных сказаниях современников и потомков и не оставив даже косвенных доказательств своей реальности.

В целом история с полетом рязанского подьячего не была принята русскими, а затем советскими учеными. Вплоть до 1949 года его имя почти не упоминалось в серьезных изданиях, посвященных истории воздухоплавания, или упоминалось с оговоркой, что к свидетельству Сулакадзева надо подходить «с большой осторожностью», так как подтверждающих данных не имеется. В научный оборот имя Крякутного ввели в 1949 году, когда в «Известиях» появилась статья, где говорилось, что П. Д. Корзинкин обнаружил в бумагах Сулакадзева сведения о Боголепове, из записок которого якобы взяты сведения о полете и который оказался дедом Сулакадзева.

Это «открытие» (ничем, кроме слов самого Сулакадзева, не подтвержденное), несмотря на то, что записок Боголепова и других документов о полетах по-прежнему никто не видел, было, однако, в сложившейся тогда обстановке принято как доказательство существования подьячего и его аэростата. Статью о Крякутном поместили в «Большую советскую энциклопедию», описание его полета вошло в научные труды и школьные учебники. Все это продолжалось несколько лет.

В середине 50-х годов в печати вновь высказаны серьезные сомнения в достоверности фактов, сообщаемых рукописью «О воздушном летании…». В 1956 году была посмертно опубликована написанная еще до войны статья академика М. Н. Сперанского, который подверг рукописи Сулакадзева тщательному изучению со стороны материала, почерка, языка и содержания. Сулакадзев был охарактеризован им как «выдумщик «новых» фактов в области древности» 1. Рукопись «О воздушном летании…» подверглась более пристальному исследованию, и Д. П. Эрастов с помощью фотоанализа установил, что в ней другим пером и более растекающимися маслянистыми чернилами сделаны исправления, носившие характер редакторской правки собственного сочинения: под словами «нерехтец крякутной фурвин» было раньше написано «немец крщеной фурцель», а в рассказе о полете на воздушном змее одного «карачевца» последнее слово было переправлено из «кавказца» 2.

Вскоре после этого рязанскому подьячему пришлось убраться из школьных учебников и со страниц энциклопедии. История с рукописью «О воздушном летании…» была включена в учебные пособия по источниковедению для вузов как пример подделки, сделанной с целью «удивить современников сенсационным открытием».

Но пресловутый подьячий оказался живуч. Исчезнув из научных монографий и учебников, он продолжал кочевать по страницам художественных произведений и популярных статей, авторы которых не знали о разоблачении вымысла Сулакадзева или просто игнорировали его. Это обстоятельство, а также использование сулакадзевских писаний при освещении других проблем побудило критика Л. Резникова выступить в журнале «Вопросы литературы» со статьей «Опасность мистификаций», где шла речь о книгах ряда писателей – А. Беляева, В. Казакова и В. Пикуля, использовавших различные домыслы при описании полета Крякутного. При этом автор отметил, что не может «слишком уж упрекать» названных беллетристов, так как «виноваты они лишь в незнании статьи В. Покровской, раз и навсегда прикончившей «крякутнинскую» подделку Сулакадзева».

Критик имел основания так полагать. Обычно те авторы, которым недоставало мужества отрешиться от фальшивки Сулакадзева, все же излагали ее содержание глухо, смущенно, не упоминая ни Крякутного, ни Фурцеля. Например, А. А. Чернов в научно-популярной книге «Путешествия на воздушном шаре» (Л., Гидрометеоиздат, 1975), хотя и представил Сулакадзева только как «русского библиофила, собравшего свыше 2000 старинных рукописей», предпочел говорить лишь о попытке полета безымянного рязанца (впрочем, Чернов приоритет в создании аэростата отдает даже не этому рязанцу, а португальцу Лоренцо де Гусмао, совершившему, по некоторым данным, подъем на воздушном шаре еще в 1709 году).

Никто из авторов, пересказывавших записи Сулакадзева, не пытался оспаривать ученых, доказавших недостоверность рукописи. Этот вопрос просто обходился стороной. Но вот недавно Приволжское книжное издательство выпустило научно-популярную книгу В. Казакова «Вспомни, облако!» (кн. 1 – 2, 1981 – 1983), посвященную истории развития авиации. Следует отметить, что книга эта изобилует большим количеством исторических ошибок и неточностей. Приведем некоторые из них.

В. Казаков называет недостоверную дату испытания самолета А. Ф. Можайского и в этой же главе путает Александра III с Александром II. Трижды ошибается при описании похищения ребенка американского летчика Ч. Линдберга и обстоятельств его отъезда из Америки (неправильно называет имя похитителя, ошибочно сообщает, что летчик не смог уплатить выкуп, и фантазирует о попытке похищения второго ребенка). Купца-предпринимателя И. Посошкова автор именует крестьянином. Римского папу Климента XIV – итальянским королем. Битву монголо-татар 9 апреля 1241 года с поляками и немцами (в книге сказано только о немцах) В. Казаков переносит из-под польского города Легница в окрестности Лейпцига. Отец братьев Райт по воле автора живет в конце XVIII, а не XIX века.

Но главное «открытие» В. Казакова – все тот же образ «неистового подьячего Крякутного», о котором он уже писал в журнале «Техника – молодежи». Домыслы были, как говорилось, опровергнуты, но писателя это не смутило. Более того, не считаясь с законами научно-популярного жанра, где автор, что ни говори, связан документально подтвержденными историческими фактами, В. Казаков обогащает биографию Крякутного новыми подробностями (см. кн. 2, с. 14 – 21). Но теперь В. Казаков не довольствуется вымыслами, которым хочет придать авторитет документально подтвержденной истины; он переходит в наступление, обрушиваясь на тех, кто смеет разоблачать фальшивки Сулакадзева: М. Сперанского, В. Покровскую, М. Кочегуру и особенно Л. Резникова. «Двадцать три года те, кто разделяет мнение ниспровергателей Крякутного, пытаются зачеркнуть в история имя легендарного подьячего, – патетически восклицает В. Казаков. – И не получается».

Л. Резников заметил, что не может строго осуждать В. Казакова, которому, вероятно, неизвестно, что Сулакадзев – фальсификатор и в рукописи «О воздушном летании…» имеются его подделки. Но критик оказался слишком снисходителен к писателю. Этот факт, признает В. Казаков, хорошо ему известен. Но…

  1. М. Н. Сперанский, Русские подделки рукописей в начале XIX века. – Сб.: «Проблемы источниковедения», вып. V, М., Изд. АН СССР, 1956, с. 73.[]
  2. См.: В. Ф. Покровская,Еще об одной рукописи А. И. Сулакадзева. – «Труды отдела древнерусской литературы», т. XIV, М. -Л., Изд. АН СССР, 1958, с 634 – 636.[]

Цитировать

Изюмский, А. Мистификация продолжается / А. Изюмский // Вопросы литературы. - 1984 - №6. - C. 212-223
Копировать