Между Данте и Маяковским…

«Между Данте и Маяковским»¹ – первый сборник статей выдающегося итальянского слависта Микеле Колуччи, выпущенный после его смерти. Задача этой книги, как и следующего тома, в котором будут представлены работы по русистике, – собрать под одной обложкой тексты, написанные в разные годы (1964 – 2001), что позволит читателю составить исчерпывающее представление о научных интересах и о фигуре автора.

Микеле Колуччи (1937 – 2002) принадлежал к знаменитой римской школе славистов, связанной с университетом «Ла Сапьенца». Он был учеником Этторе Л о Гатто, Джованни Мавера, Риккардо Пиккьо и Анджело Мария Рипеллино, под руководством которого Колуччи защитил дипломную работу на тему «Русский и итальянский футуризм». Время учения во многом определило интересы Колуччи, его пристрастия, – древнерусская литература и авторы XX века, при этом редкое умение сочетать строго академический подход в лучших традициях итальянской филологической школы и собственное литературное творчество². работу над переводами. Важной вехой в развитии итальянской русистики стала «История русской литературной цивилизации» в двух томах под редакцией Р. Пиккьо и М. Колуччи (1977) – на сегодняшний день самая полная и авторитетная история русской литературы, написанная итальянскими авторами. Среди значимых работ Колуччи нельзя не упомянуть комментированный перевод «Слова и Моления» Даниила Заточника, подготовленный вместе с А. Данти, блестящие переводы поэзии Ахматовой и Баратынского.

Сравнительное изучение славянских и романских литератур занимает в наследии Колуччи особое место: недаром его диплом посвящен взаимосвязи итальянского и русского футуризма. Позднее Колуччи станет секретарем итальянской секции Международного комитета по славянско-романским исследованиям.

Как подчеркивает Р. Джулиани, Колуччи не занимался теорией литературы, однако его взгляды и методы исследования понятны из его работ. В соответствии с традициями итальянской школы, изучение литературного текста требует, прежде всего, тщательной реконструкции исторического и культурного контекстов. Говоря словами Колуччи, описывая произведение, необходимо «выявить все горизонтальные и вертикальные связи», соединяющие его с европейской словесностью. При этом важную роль играет эрудиция исследователя, накопленный багаж знаний, позволяющий свободно перемещаться из одной эпохи в другую, сравнивать, казалось бы, далекие тексты. Можно сказать, что помимо принципа историзма, для исследовательского метода Колуччи не менее важно ассоциативное мышление. Поэтому, наверное, нам, живущим в эпоху узкой специализации, так трудно ему подражать.

В сборнике собраны двадцать статей, посвященных сравнительному изучению итальянской и русской, итальянской и польской, русской и португальской литератур. Они поделены по разделам в соответствии с хронологическим принципом: «Славянско-романские связи: XVIII век», «Славяиско-романские связи: XIX век», «Маринетти и футуризм: между Италией, Россией (и Болгарией)», «Данте в России в XX веке», «Слависты», «О литературном переводе», «Статьи, не попадающие в названные разделы» и «Неизданное». Разделы предваряются вступлениями, написанными составителем книги. Как путеводная нить, они помогают читателю двигаться от одной статьи к другой, расставляют акценты, позволяют понять, что привлекало Колуччи в том или ином историческом периоде. Как и подробные примечания к каждой статье, вступительные заметки играют и еще одну важную роль: они делают книгу понятной не только для специалиста по славянской филологии, но и для читателя, далекого от русистики.

В первом разделе собраны три статьи: «Франческо Филиппи-Пепе и его «Памятник» Петру Великому», «Ян Потоцкий и «итальянские мотивы» «Рукописи, найденной в Сарагосе»», «Херасков и Камоэнс». В первой рассказано о любопытнейшем произведении – малоизвестной итальянской поэме, воспевающей творение Фальконе. Отечественному читателю при взгляде на этот памятник, конечно, приходят в голову пушкинские строки. Но вдохновил он и многих других стихотворцев, начиная с самого скульптора. Сельский врач Филиппи-Пепе также не остался к нему равнодушен. Как пишет Колуччи, «путешествуя верхом на осле по склонам Апеннин, от одной крестьянской семьи к другой <…> он сочинял стихи, а когда ненадолго слезал с седла, спешил записать их на обрывках бумаги» (с. 40). В поэме, написанной по латыни, воспевается императрица Екатерина, великая империя, которой благоволят небеса, и, конечно, Петр Великий, вырвавший свою страну из мрака варварства. Вторая статья раздела – свидетельство интереса Колуччи к польской литературе. В ней подробно разбираются итальянские мотивы в романе классика польской литературы Яна Потоцкого. Привлекая архивные материалы, Колуччи доказывает, что Потоцкий хорошо знал Италию, причем жизнь итальянского юга описана у него слишком реалистично и пессимистично. Последняя статья раздела посвящена творчеству Хераскова и тому, как была решена в России задача создания национальной эпической поэмы. Колуччи предполагает, что одним из источников вдохновения Хераскова, наряду с Гомером, Вергилием, Мильтоном, Вольером и Тассо, могла быть поэма Камоэнса «Лузиады».

Второй раздел объединяет статьи, посвященные золотому веку русской литературы. Любопытно, что Колуччи привлекали не только великие писатели – Лермонтов, Гоголь, Чехов, о которых он писал в «Истории русской литературной цивилизации», но и авторы менее известные – Муравьев-Апостол, Шевырев, Шишков. Особенно он любил Баратынского, благодаря переводам Колуччи итальянская публика по настоящему узнала «русского Леопарди». Первая статья, «Фигура итальянца в романе В. К. Кюхельбекера «Последний Колонна»», дает представление об образе итальянца, прочно утвердившемся в русской литературе еще в XVIII веке. Кюхельбекер подарил ему новые краски, благодаря личному знакомству с карбонариями и итальянскими масонами. Вторая статья раздела «Об одной итальянской истории русской литературы» написана в ином ключе. В ней речь идет о первой истории русской литературы, изданной в Италии, – книге С. Шевырева и Дж. Рубини (1862). Колуччи доказывает, что вклад итальянского соавтора сводился к подготовке итальянского текста. В центре внимания фигура Шевырева – специалиста по русской литературе и прекрасного знатока итальянской литературы, переводчика Данте. Последняя статья раздела «Достоевский и итальянская культура» носит обзорный характер. Рассказывая о восприятии Достоевского в Италии и переводах его романов, Колуччи выделяет три периода: сначала Достоевский помогал итальянским писателям расстаться с наследием натуральной школы; затем, между Первой и Второй мировыми войнами, внимание авторов привлекает его этика как альтернатива фашистской риторике; наконец, начиная с середины 40-х годов, он окончательно встает в один ряд с классиками современной литературы – Прустом, Джойсом и Кафкой.

Следующий раздел целиком посвящен Ф. Маринетти и литературе футуризма, к которой Колуччи питал неуемную страсть. В главной статье раздела «Русский и итальянский футуризм» автор обращается к больному вопросу о генетической связи между итальянским и русским футуризмом. Бросая вызов Роману Якобсону, кстати непосредственному свидетелю событий, Колуччи доказывает, что русский футуризм не был самостоятельным явлением и что он, бесспорно, испытал влияние итальянского старшего брата. Фигуре Маринетти посвящены две другие статьи: «Маринетти – военный корреспондент на Балканах («Дзанг Тумб Тумб»)» и «Неизданный роман Филиппо Томмазо Маринетти». Разбирая знаменитое стихотворение, Колуччи показывает нам Маринетти-журналиста, описывающего военные действия взглядом необъективным, целиком и полностью зависящим от идей, которыми был увлечен автор, считавший, как и значительная часть интеллигенции того времени, что «война – единственная гигиена мира». К фигуре поэта-футуриста, который видел только то, что ему хотелось видеть, Колуччи обращается и в следующей короткой статье, посвященной неосуществившемуся замыслу Маринетти написать роман на русскую тему «Дон – Неаполь».

Следующий раздел – «Данте и Россия в XX веке» – включает три статьи: «Примечания к «Разговору о Данте» Мандельштама», «Один из русских Данте нашего века: «Последний круг» Зинаиды Гиппиус» и «Данте в России и западной русистике в последнюю четверть века». Читая Мандельштама, Колуччи доказывает, что поэт уходит от традиционного восприятия Данте, унаследованного от эпохи романтизма, и прочитывает его «совершенно бессистемно» – увлекательно, гениально, связывая поэзию Данте с самыми смелыми литературными экспериментами XX века. Тому, каким увидела Данте Гиппиус, посвящена следующая статья. Оценивая произведение Гиппиус как откровенно слабое, Колуччи видит в нем пример восприятия Данте с точки зрения символиста. Последняя статья носит обзорный характер и освещает дантовские исследования в России во второй половине XX века.

В разделе «Слависты» представлены два портрета. – Романа Якобсона и Анджело Мария Рипеллино. Статья о Якобсоне была написана для выступления на конференции «Роман Якобсон. Лингвистика и поэтика», состоявшейся в Риме в 1986 году. Колуччи сосредотачивает внимание на работах Якобсона, посвященных современной русской литературе, и вновь возвращается к спору о русском и итальянском футуризме. Вторая статья – портрет учителя и, одновременно, соперника – как в научных исследованиях, так и в искусстве перевода.

Следующий раздел, посвященный художественному переводу, особенно интересен. Колуччи не занимался теорией перевода, зато был блестящим переводчиком. Теоретические положения, которые он излагал в своих статьях, всегда основывались на личном опыте. В первой статье «Балтрушайтис и Д’Аннунцио» подробно разбираются русские переводы из Д’Аннунцио, выполненные литовским поэтом, и по ходу предлагаются критерии оценки перевода. Особого внимания заслуживает вторая статья «Как переводить русских (и не только русских) поэтов». Колуччи излагает в ней собственные взгляды, обсуждает вопросы, с которыми сталкиваются все переводчики (например, нужно ли сохранять рифму), блестяще иллюстрируя свои идеи собственными переводами из Баратынского. Последняя статья сборника «Итальянские переводы пушкинской поэзии в XX веке» предлагает обзор переводов, начиная с «Евгения Онегина» в переводе Дж. Кассони (1906) и до наших дней.

Две статьи, включенные в следующий раздел, не связаны между собой. Первая отражает интерес Колуччи к древнерусской литературе («Образ западного христианства в культуре Киевской Руси») и основывается на изучении обширного корпуса текстов. Вторая посвящена совсем другой теме – «Роль еврейского элемента в «Конармии» И. Бабеля». Этого писателя Колуччи считал одним из лучших европейских авторов прошлого века.

Завершает сборник статья «Рим в поэзии Вячеслава Иванова», в которой, как понятно из названия, разбирается образ Рима в произведениях этого удивительного поэта.

Достоинства книги Микеле Колуччи более чем очевидны. Особых слов благодарности заслуживает ее составитель, ученица Колуччи, Рита Джулиани, проделавшая огромную работу и подготовившая блестящий комментарий. За его строками встает живой человек – со своими пристрастиями, достоинствами и недостатками. Поскольку мне посчастливилось лично знать Колуччи, могу подтвердить, что эта книга – его верный портрет. Единственная досадная ошибка составителя связана с неправильной расшифровкой имен: известного литературоведа Нины Генриховны Единой и автора интересных работ о футуризме Натальи Алякринской.

1. Colucci Michele. Tra Dante e Majakovskij. Saggi di letterature comparate slavo-romanze. Introduzione e cura di Rita Giuliani. Roma: Carocci, 2007. 353 p. [↩]
2. Одно стихотворение Колуччи из сборника «Конец тысячелетия» (2001) перевел на русский язык Е. Солонович, см.: «Арион»: 2002. N 2 («Ты опоздал, двери закрыты…»).[↩]