Марк Твен и Россия

Многие американские писатели в XIX веке проявляли интерес к далекой и загадочной стране – России. По-своему входила она в духовный мир этих художников и их творчество. Генри Уодсуорт Лонгфелло в молодости изучал русский язык. А когда в конце жизни издал поэтическую антологию «Poems of Places» (1876 – 1879), состоящую из тридцати одного тома, 20-й том этой антологии был посвящен России и в поэтической форме знакомил читателей с историей и бытом далекой страны. Россия служила источником поэтического вдохновения для многих американских авторов. Один из них никогда не пересекали ее границы (Лонгфелло, Холмс), другие много путешествовали по этой стране. А Бэйярд Тейлор (1825 – 1878) был в России дважды: в 1858 году он как путешественник посетил Петербург и Москву; в 1861 – 1863 годах был временным поверенным в Петербурге. Американская поэтесса Эдна Дин Проктор (1829 – 1923), совершившая в 1870 году поездку по России, написала о ней много стихотворений.

Марк Твен сравнительно рано познакомился с Россией. В 1867 году, будучи корреспондентом сан-францисской газеты «Дейли Альта Калифорния», на пароходе «Квакер-Сити» он отправился в многомесячное морское путешествие и среди прочих стран мира посетил Россию. Он был в Севастополе, Одессе, Ялте. И первое впечатление, которое писатель вынес от знакомства с русскими, – их гостеприимство. «<…> Еще ни в одной стране нас не принимали с таким радушием <…>»¹, – писал Твен.

В Севастополе он видел ужасные разрушения – незалеченные следы Крымской войны. «Помпея сохранилась куда лучше Севастополя, – замечал Твен. – В какую сторону ни глянь, всюду развалины, одни только развалины! <…> Будто чудовищное землетрясение всей своей мощью обрушилось на этот клочок суши. Долгих полтора года война бушевала здесь и оставила город в таких развалинах, печальнее которых не видано под солнцем» (т. 1, стр. 369).

В прошлом веке в Соединенных Штатах много писали о сходстве России и Америки. Место, в котором расположилась Ялта, напоминало Марку Твену горы Сьерры-Невады, а Одесса – американский город. «Сойдя на берег, – пишет он, – я ступил на мостовые Одессы, и впервые после долгого-долгого перерыва наконец почувствовал себя совсем как дома. По виду Одесса точь-в-точь американский город: красивые широкие улицы, да к тому же прямые; невысокие дома (в два-три этажа) – просторные, опрятные, без всяких причудливых украшений; вдоль тротуаров наша белая акация; деловая суета на улицах и в лавках; торопливые пешеходы; дома и все вокруг новенькое с иголочки, что так привычно нашему глазу; и даже густое облако пыли окутало нас словно привет с милой нашему сердцу родины, – так что мы едва не пролили благодарную слезу, едва удержались от крепкого словца, как то освящено добрым американским обычаем» (т. 1, стр. 372). Но церковь, пролетка с кучером рассеяли иллюзии, они напомнили Твену, что он не дома.

После поездки в Россию Марк Твен стал проявлять интерес к литературе нашей страны. В его домашней библиотеке был экземпляр нью-йоркского журнала «Гэлэкси» за июль 1872 года, в котором напечатан перевод рассказа Тургенева «Призраки», и «Скрибнерс мансли» за 1877 год с повестью «Степной король Лир». Надо полагать, что не только с этими произведениями русского писателя познакомился Марк Твен до своей встречи с Тургеневым. Устроил эту встречу двух великих классиков американский писатель Яльмар Бойесен во время их пребывания в Париже в 1879 году². Сам Бойесен впервые встретился с Тургеневым несколько раньше, я 1873 году, в Буживале.

Знакомство Марка Твена с Тургеневым произошло, очевидно, в конце апреля или в начале мая 1879 года. В своих воспоминаниях о Тургеневе, опубликованных в 1883 году, Бойесен писал: «Среди нескольких американцев, для которых я испрашивал позволения быть представленными Тургеневу, находился, в частности, один, который понравился ему и посещение которого он вспоминал с удовольствием. Это был Марк Твен. Ему, возможно, приятно будет узнать, что Тургенев, человек, перед которым он благоговел, думал о нем.

«Вот теперь, – воскликнул Тургенев, когда я впервые встретил его после визита мистера Клеменса, – есть человек, который наконец-то соответствует моему представлению о том, каким следует быть американцу. Другие Ваши друзья, находящиеся здесь, и Вы сами просто нетипичные космополиты. Вы бы могли быть почти всем, чем угодно. У этого же человека есть свое лицо, в нем есть дух земли» ³.

Несколько лет спустя в одной из своих статей Бойесен несколько по-иному воспроизвел отзыв Тургенева. «В 1879 году во время длительного пребывания в Париже, – писал он, – я имел удовольствие представить Марка Твена Тургеневу и получил сердечную благодарность от русского писателя за то, что привел знаменитого юмориста к нему в гости. «Вот теперь, – воскликнул он, – есть настоящий Американец – первый американец, который был настолько любезен, что подтвердил мое представление о том, каким следует быть американцу. В нем есть дух земли. Ваши другие друзья г-н О. и г-н Г. могли бы с таким же успехом быть и европейцами. Они, безусловно, прекрасные люди, но они лишены этого духа» ⁴.

После первой встречи двух классиков между ними возникла дружеская переписка. В мае 1879 года Тургенев писал Марку Твену:

«Улица Дуэ, 50

Вторник

Уважаемый сэр, внезапная помеха не позволяет мне навестить Вас сегодня вечером. Я очень сожалею и надеюсь, Вы позволите зайти к Вам завтра. Между тем прошу принять книги, которые я Вам посылаю при сем. – Пожалуйста, примите мои извинения и наилучшие заверения.

Искренне Ваш И. Тургенев» ⁵.

Дневниковые записи Марка Твена расширяют представление об их знакомстве. 8 мая 1879 года автор «Тома Сойера» сделал запись в своем дневнике; «Заходил к Тургеневу с Бойесеном и пил чай из самовара» ⁶. 11 мая он посетил в Париже художественный салон, где также встретился с Тургеневым. Об этой встрече Марк Твен рассказал в одном из черновых вариантов своей книги «Пешком по Европе». «Одна знаменитость, – писал он, – которая интересовала меня более всего, был известный Тургенев, великий как своими свершениями в литературе, так и своим отважным до самопожертвования патриотизмом» ⁷. Дневниковая запись Марка Твена от 12 мая 1879 года говорит уже о их взаимной симпатии: «Заходил Тургенев, провел вечер. Принес мне одну из своих книг. Подарил ему «Тома Сойера» ⁸. Позже Марк Твен прислал в подарок Тургеневу свою книгу «Налегке», а на вышедшем только что экземпляре другой – «Простаки за границей» – сделал надпись: «Г-ну Ивану Тургеневу с совершенным почтением от Автора. Париж. Май, 1879» ⁸. Тургенев забыл взять эту книгу с собой, и она сохранилась в архиве американского писателя. Позже Марк Твен сделал к этой надписи дополнение: «Тургенев просил меня написать автограф на этой книге. Очевидно, я забыл вернуть ее ему. С. Л. К. (Сэмюэл Ленгхорн Клеменс. – В. А.), май, 1908» ⁸.

Тургенев был знаком с произведениями Марка Твена. В воспоминаниях Бойесена сохранились отзывы о них. «Налегке», – писал Бойесен, – он прочитал с истинным удовольствием. «Простаки за границей» не очень заинтересовали его. Их юмор со специфическим привкусом гротеска Тургенева не привлекал. Однако в повести «Налегке» были места, которые, по его словам, равнялись или даже превосходили все у Брет Гарта. Он говорил, что «Похорон г-на Феншоу» достаточно, чтобы обеспечить автору бессмертие» ⁹. При случае Тургенев защищал Марка Твена и делал это так, что никто не мог ему возразить. Яльмар Бойесен вспоминает об одном таком эпизоде. «Однажды вечером того же года (1879. – В. А.), когда я с Тургеневым зашел на холостяцкую вечеринку в доме известного литератора, беседа зашла об американском юморе. Несколько французов, среди них Альфонс Доде, заявили, что достоинство американского юмора сильно преувеличено. Им он казался более гротескным, нежели смешным.

– Недавно в «Revue Des Deux Mondes» появилось несколько американских рассказов, – сказал Доде. – Все они принадлежали Марку Твену. Ни в одном из них я не нашел абсолютно ничего смешного.

– Что это за рассказы? – спросил я.

– Один из них назывался «Скачущая лягушка», – ответил он. – Немудреная история о двух молодцах, споривших из-за лягушки. Один держал пари, что она сможет прыгнуть на определенную высоту, другой утверждал, что нет. Затем, когда наступает время проверить физические способности лягушки, обнаруживается, что ее доверху наполнили дробью и, конечно же, она не может прыгать.

– Что же, – засомневался я, решив поддержать своего друга Клеменса, – разве это не смешно?

– Нет, – решительно ответил Доде, – мне слишком жаль бедную лягушку.

Остальные, кроме Тургенева, присоединились к этому приговору. По мнению Тургенева, рассказ был так плохо переведен, что его настоящий колорит исчез во французском варианте. По этому поводу он рассказал эпизод, кажется, из «Налегке», чтобы доказать, что американский юмор не лишен остроты. Это был рассказ о наводнении на равнине. Группа переселенцев в своих фургонах расположилась лагерем на небольшом пригорке, а вода вокруг них все прибывала и прибывала.

1. Марк Твен, Собр. соч. в 12-ти томах, т. 1, М., 1959, с. 367. В дальнейшем ссылки на это издание приводятся в тексте.[↩]
2. В данной статье воспроизводится часть уже опубликованных в журнале «Вопросы литературы» (1981, N 6) материалов – с целью дать более полное представление о теме «Марк Твен я Россия».[↩]
3. Hjalmar Н. Воуеsen, Reminiscences of Tourguéneff. -«Harper’s Weekly», New York, 1883, September 29, vol. 27. N 1397. p. 615. Здесьидалеепереводавторастатьи.[↩]
4. H. H. Воуеsen, The Plague of Jocularity. – «The North American Review», New York, 1895, November, vol. 161, N 468 p. 531- 532.[↩]
5. Письмо в подлиннике написано по-английски. Это единственное до сих пор известное письмо Тургенева к Твену приводится по ксерокопии оригинала, хранящегося в Брэнкрофтской библиотеке Калифорнийского университета. Публикуется впервые. Автор статьи приносит благодарность профессору Калифорнийского университета Хью Маклейну, приславшему эту и другие приводимые ниже копии писем из Брэнкрофтской библиотеки, а также из Хоутонской библиотеки Гарвардского университета[↩]
6. «Mark Twain’s Notebooks and Journals». Ed. by F. Anderson, L. Salamo and B. Stein, vol. 2, Berkeley, 1975, p. 308.[↩]
7. Ibidem, p. 304.[↩]
8. Ibidem.[↩][↩][↩]
9. Hjalmar H. Boyesen, Reminiscences of Tourguéneff, p. 615.[↩]