К вопросу о поэзии русского барокко

В советском литературоведении славянское литературное барокко стало предметом постоянных исследований¹. Определены также общие идеологические закономерности движения барокко с Запада на Восток Европы². Проблема русского барокко была поставлена еще И. Ереминым³, а затем подверглась длительному научному обсуждению.

«Была ли так называемая «литература барокко» в славянских странах?» – этот вопрос, обращенный к участникам IV Международного съезда славистов (Москва, 1958), вызвал различные ответы⁴ и породил оживленную дискуссию, отразившуюся также в материалах VI Международного съезда славистов (Прага, 1968) и в советской периодической печати. Никто не отрицал, что в русской литературе второй половины XVII – первой половины XVIII века возникли новые явления переходного порядка (от Средневековья к Новому времени), но исследователи по-разному называли их. П. Берков, В. Кузьмина и О. Державина скептически относились к термину «литература барокко», предпочитая ему понятие «предклассицизм», и отрицали существование литературного барокко в славянских странах XVII-XVIII веков – в Польше, на Украине, в Белоруссии и России⁵. Так, П. Берков писал: «О «литературном барокко» можно говорить с полным основанием применительно к далматинской и хорватской литературам. Значительно осторожнее должны быть суждения о «барокко» в польской и чешской литературах. Сомнительно, объясняет ли термин «барокко» всю сложность явлений украинской литературы XVII-XVIII вв. То, в чем предлагают видеть «русское барокко», правильнее всего понимать как переход от старинных средневековых стилей русской литературы к классицизму XVIII в., вместо неопределенного по своему содержанию термина «барокко» проще называть это направление «предклассицизмом». Сомневаюсь, будет ли достигнуто когда-либо полное согласие в понимании существа «барокко» в литературе вообще, а без этого нельзя решить вопрос, была ли так называемая «литература барокко» в славянских странах» ⁶.

Отметим пока лишь, что уже около пятнадцати лет (с конца 60-х годов) вопроса о том, была ли литература барокко у западных славян, не существует. Историография монографических работ о польском и чешском барокко насчитывает десятки названий. Вывод В. Кузьминой об отсутствии барокко в русской литературе основан на очень ограниченном материале – на анализе творчества Феофана Прокоповича и Кантемира – писателей XVIII века, принадлежащих к тому этапу развития русской литературы, когда в ней отчетливо проявились классицистические тенденции. Для нас очевидно, что исследователи подвергали сомнению термин «барокко», исходя из укоренившейся традиции. В 50 – 60-е годы, когда возникла упомянутая дискуссия, не была еще полностью преодолена вульгарно-социологическая концепция барокко (сложившаяся в 20-е годы XX века) только как искусства контрреформации и феодальной реакции. Но уже то, что проблема славянского литературного барокко была вынесена на научное обсуждение, свидетельствовало о начале ее пересмотра. Термин «предклассицизм» не получил в науке перспективного применения.

И Еремин выразил вполне определенное суждение: с конца XVI века барокко широко распространилось на Украине и в Белоруссии, а с 60-х годов XVII века – в России. Он продолжал настаивать на том, что «барокко» в странах восточнославянских – важный и несомненно прогрессивный этап литературного развития. Направление это ускорило здесь процесс становления «новой» литературы, обогатило литературу новыми темами, сюжетами, способами художественного изображения, привило ей новые, ранее не известные жанры и виды художественного творчества – поэзию и драматургию. И уже одно это было крупным приобретением восточнославянских литератур, во многом определившим новые пути их дальнейшего развития… В России в лучших произведениях своего крупнейшего представителя – Симеона Полоцкого – «барокко» приобрело отчетливо просветительский характер – в духе наступающей петровской эпохи». Одну из первоочередных задач советского литературоведения И. Еремин видел в том, чтобы «подробно выяснить исторические причины появления «барокко» в восточнославянских литературах, своеобразие его исторического развития здесь, его литературную судьбу» ⁷. Работы И. Еремина о поэтическом стиле Симеона Полоцкого и русском барокко были насыщены конкретными фактами и отличались тонким стилистическим анализом. Последовавшие за ними многочисленные исследования данной проблемы не только не опровергли их положений и выводов, но, напротив, подтвердили их научную ценность. В трудах Д. Лихачева, И. Голенищева-Кутузова, А. Морозова, А. Панченко, А. Робинсона, Л. Софроновой, И. Чернова, украинских исследователей И. Иваньо, В. Крекотеня, Д. Наливайко и других ученых сложилось определенное представление о барокко в восточнославянских странах, которое убедительно характеризуется как очень значительное литературное направление. Оно предстает в его исторически и национально обусловленном своеобразии, неоднородности в разных странах, в объединении с разными литературными тенденциями и традициями. Д. Лихачев указал на особую роль барокко в условиях русского исторического развития. «Отсутствие ренессанса, – пишет он, – поставило русское барокко в иное отношение к средневековью, чем в европейских странах, где барокко явилось на смену Ренессанса и знаменовало собой частичное возвращение к средневековым принципам в стиле и мировоззрении. Русское барокко не было возвращением к средневековью», оно «приняло на себя функции Ренессанса». Этим «может быть объяснен жизнерадостный, человекоутверждающий и просветительский характер барокко». Последний, то есть просветительский, характер барокко «сыграл огромную роль в секуляризации литературы» ⁸. Кроме Симеона Полоцкого, Д. Лихачев называет «придворными» просветителями в стиле барокко Сильвестра Медведева и Кариона Истомина.

По мнению А. Морозова, «в русской литературе черты барокко (с различным социальным значением) можно проследить от Симеона Полоцкого до М. Ломоносова, В. Петрова и отчасти Г. Державина» ⁹.

А. Робинсон считает, что «вопрос о «направлении барокко» в русской литературе XVII в. нуждается в дальнейших как теоретических, так, в особенности, историко-литературных исследованиях, связанных, во-первых, с выяснением качественного своеобразия заимствуемого барокко и, во-вторых, с изучением воздействия на него русской усваивающей среды» ¹⁰. Отмечая существенное видоизменение идеологически-функционального содержания и значения барокко в условиях России, А. Робинсон обращает внимание на следующее: «Главная закономерность внутренней эволюции литературного барокко в России состояла в том, что оно вынуждено было преодолеть давние и сильные традиции своего индивидуализма и духовной депрессии (трагизм, пессимизм, скептицизм, минорная тональность творчества вообще) и сочетать по возможности прежние литературные достижения и формы… с духом государственного оптимизма и «служебного» единодушия как формы нового коллективизма становящейся Российской империи. Эти глубокие преобразования барокко были осуществлены группой писателей, среди которых первое место занимали Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев и Карион Истомин» ¹¹.

Научные сдвиги в отношении проблемы литературного барокко можно наблюдать и в последнем издании «Краткой литературной энциклопедии». Если в ее первом томе (1962) речь идет только о барокко западноевропейском, то в последнем томе специальная статья посвящена славянскому барокко, в том числе его украинскому я русскому вариантам (авторы статьи – А. Морозов, Л. Софронова). Разделы о русском литературном барокко стали уже законным достоянием учебников¹², хотя исторически, теоретически и терминологачески этот предмет трактуется различно и историко-литературной монографии о нем еще не создано.

Большое внимание проблема славянского литературного барокко привлекла к себе на IX Международном съезде славистов (Киев, 1983), она выдвинулась на одно из первых мест в секции «Литературоведение». В докладах и в дискуссии были затронуты разные аспекты развития барокко в Сербии, Польше, в Румынии, на Украине и в России¹³. В настоящее время уже не нуждается в обосновании тезис о существовании литературы барокко у славян, в том числе я в России, доказательств требовало бы обратное утверждение. Доклады IX Международного съезда славистов убедительно подтвердили, что самым важным достижением последних десятилетий в изучении литературного барокко явилось признание того, что оно вышло за пределы католической контрреформации. По мере движения с Запада на Восток Европы барокко утрачивало свою ортодоксально-католическую направленность, конфессиональность, но сохраняло свойственные ему художественные черты. В силу своей стилистической многогранности и полисемантической значимости барокко легче других направлений приспосабливалось к национальным и народным условиям разных стран. Воспринимая местные традиции, оно не утрачивало своего художественного облика, но начинало служить национально-культурным интересам. Не приходится поэтому удивляться, что литература барокко существовала не только в католических, но также в протестантских и в православных странах, в том числе и у восточных славян. Однако в разных странах литература барокко имела различный жанровый объем и разную общественно-политическую целеустремленность. Именно в этом смысле существуют большие различия между барокко польским, с одной стороны, украинским и белорусским – с другой и русским — с третьей¹⁴. Хочется выразить надежду, что созданная в рамках ЮНЕСКО комиссия по изучению барокко в славянских странах будет содействовать разрешению этих важных и сложных проблем.

В восточнославянской среде, так же как в Западной Европе, барокко развивается как широкое явление духовно-эстетической культуры, охватывающее разные виды творческой деятельности (архитектура, живопись, музыка, литературная практика). В словесном искусстве оно предстает как первое литературное направление. Важнейшую роль в его усвоении и преобразовании сыграли школьная теория и практика, Киево-Могилянская коллегия (с 1632 года), образованная по типу старых западноевропейских университетов и более новых польских академий. Благодаря учреждению и распространению у восточных славян схоластического просвещения, которое было одной из форм приобщения к западноевропейской цивилизация, барокко властно начинает претендовать на господствующее положение в литературной жизни и выступает в качестве художественной доминанты в стихотворстве, драматургии, ораторской прозе.

Общекультурные процессы, связанные с формированием восточнославянского барокко, в значительной мере способствовали сближению литератур украинской, белорусской и русской в ответственный, исторически переходный период истории трех братских народов. Воссоединение Левобережной Украины (включая Киев) с Россией в 1654 году и начало борьбы за освобождение Белоруссии от власти Речи Посполитой сопровождались восстановлением духовных и культурных взаимосвязей, прерванных монголо-татарским игом.

В России барокко не проходило стадии самозарождения. Оно привилось здесь в результате просветительской деятельности и литературного творчества представителей украинской и белорусской интеллигенции, При усвоении общеевропейского литературного направления Россией большое значение имела двойственная природа эстетики барокко, синтезировавшая традиции Средневековья и Ренессанса.

1. См., например: «Славянское барокко. Историко-культурные проблемы эпохи», М.. 1979; «Барокко в славянских культурах», М., 1982.[↩]
2. См.: А. Н. Робинсон, Закономерности движения литературного барокко. – In: «Wiener slavistisches Jahrbuch», Bd. 26, 27, Wien, 1980, 1981.[↩]
3. См.: И. П. Еремин, Поэтический стиль Симеона Полоцкого. – «Труды Отдела древнерусской литературы», т. VI, М. – Л., 1948.[↩]
4. «Сборник ответов на вопросы по литературоведению. IV Международный съезд славистов», М., 1958, с. 75 – 92 (далее: «Сборник ответов…»).[↩]
5. См.: «Сборник ответов…», с. 84 (ответ П. Беркова); В. Кузьмина, Барокко и классицизм в русской литературе первой трети XVIII в. -In: «Ceskoslovenska Rusistika», R. XIII, I (k mezinarodimu sjezdu slavistu), 1968, s. 15 – 18; О. Державина, К вопросу о русском литературном «барокко». – Ibidem, s. 19 – 21.[↩]
6. «Сборник ответов…», с. 84.[↩]
7. »Сборник ответов…», с 84 – 85. [↩]
8. Д. С. Лихачев, Развитие русской литературы X-XVII веков. Эпохи и стили. Л., 1973, с. 204, 207; его же: «Барокко и его русский вариант XVII века». – «Русская литература», 1969, N 2, с. 41 – 42.[↩]
9. »Сборник ответов…», с. 90; ср.: А. Морозов, Проблема барокко в русской литературе XVII – начала XVIII века (состояние вопроса и задачи изучения). -«Русскаялитература», 1962, N 3; его же, Проблемы европейского барокко. -«Вопросы литературы», 1968, N 12. [↩]
10. А. Н. Робинсон, Борьба идей в русской литературе XVII века, М., 1974, с. 11 (здесь же содержится критическая оценка дискуссии о русском барокко, см. с. 7 – 16).[↩]
11. А. Н. Робинсон, Симеон Полоцкий и русский литературный процесс. – В кн.: «Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность», М., 1982, с. 19 – 20.[↩]
12. См.: «История русской литературы X-XVII веков». Под ред. Д. С. Лихачева, М., 1980 (автор главы «Барокко в русской литературе XVII в.» А. Панченко); В. В. Кусков, История древнерусской литературы, М., 1982.[↩]
13. Доклады по данной теме представили! П. Бухвальд-Пельцова (Польша) «Эмблематика в Киевской Руси в период барокко»; Я. Пельц (Польша) «Вдохновляющая роль Яна Кохановского как создателя национальной литературы в славянских и соседних с ними странах в период барокко»; М. Шмюкер-Брелер (ФРГ) «К вопросу о восприятии «Лебедя с перием…» Иоанникия Галятовского»; И. Кицимиа (Румыния) «Проблема барокко в славянских литературах и в румынской литературе»; Д. Мазилу (Румыния) «Украинская литература барокко и восприятие моделей античности»; М. Павич (Югославия) «Смена барокко и классицизма в сербской литературе в сопоставлении с русской литературой»; З. Генык-Березовска (Чехословакия) «Украинское литературное барокко в развитии литературных направлений»; Д. Наливайко, В. Крекотень (СССР) «Украинская литература XVI-XVIII вв. в славянском и европейском контексте»; Х. Грдинич (Югославия) «Моральная символика и эмблематика киевского происхождения в сербской литературе с начала XVIII до первой половины XIX в.».[↩]
14. Русское барокко вызывает широкий интерес у зарубежный ученых. Обзор их работ не входит в задачу статьи.[↩]