Ivan Bunin: The Twilinght of Emigrant Russia, 1934–1953

 A Portrait from Letters, Diaries, and Memoirs / Edited with an Introduction and Notes by Thomas Gaiton Marullo. Chicago, 2002. 436 p.

Документальный портрет Ивана Бунина представляет собой трехтомную биографию в «письмах, дневниках и мемуарах». Замысел Т. Марулло – показать в неразрывной связи жизнь великого русского писателя и трагическую судьбу России на переломе столетий и после революции.

Взгляд на личность изучаемого писателя проникнут у самого Т. Марулло несколько старомодной любовью, приводящей к созданию картины куда более благостной, чем она была в действительности. Желание представить Бунина главным образом в ипостаси творца приводит иногда к очаровательному купированию цитируемых источников. Умело сдвигающий цитаты Т. Марулло отнюдь не стремится к всеохватности, но из хаоса сведений и свидетельств он создает целостный образ.

Поэтому из богатого мемуарно-эпистолярного наследия Буниных в книге Т. Марулло почти исключаются кровавыми слезами нужды и старости написанные страницы о жалкой повседневности, со всей ее грубостью и открытыми язвами Иова (образ, излюбленный писателем в конце жизни), ибо на страницах этого биографического коллажа не место физиологическим подробностям.

По существу, в книге два главных лица: Бунин и Вера Николаевна, названная автором-составителем «героиней» эмиграции (с. 345). Дневниковые или эпистолярные фрагменты смонтированы таким образом, что становится очевидным: писатель и его жена проживали не одну, единую, а словно две параллельные жизни. Это прямолинейное представление о творческом гении и жертвенном ему служении скорее упрощает и уплощает личности Буниных, нежели объясняют их. Так, из их жизни под филигранными ножницами Т. Марулло как-то напрочь исчезает Л. Зуров – лицо в этом литературном семействе не последнее, душеприказчик В. Н. Буниной (он упоминается на страницах книги всего семь раз).

Зато последовательно выстраивается картина литературных вкусов и предпочтений Бунина, ценная именно своей репрезентативностью. Выразительны, в частности, перекрестные цитаты из А. Жида, Г. Адамовича и Бунина, дающие особенно наглядное представление о столкновении менталитетов и фатальной невозможности установления литературного контакта (с. 156 – 160), или заочный диалог Бунина с советскими писателями – М. А. Шолоховым и А. Н. Афиногеновым, о влиянии Нобелевского лауреата на младших современников, живших в СССР.

Нелишне будет отметить полноту подстрочных примечаний. Если достаточно банальный исторический комментарий необходим прежде всего американскому читателю, то приводимые Т. Марулло пространные выдержки из читаемых Буниным авторов иногда исключительно удачно дополняют лаконичные высказывания русского писателя (например, весьма выразительны цитаты из текстов французских писателей: А. Жида – с. 354, 355, или братьей Гонкуров – с. 118, 119).

Отбор и композиционное размещение материала, при котором оценки и признания разных лиц словно взаимно дополняют друг друга или вступают в заочный спор, следует признать самой большой удачей составленного Т. Марулло биографического портрета Бунина. Так, Марулло удается продемонстрировать, как в течение предвоенных и послевоенных лет поляризуются мысли мятущегося Бунина между двумя писателями, в одном из которых для него символически воплощаются Россия и большевизм (А. Н. Толстой), в другом – эмиграция и свобода (М. А. Алданов; последний, кстати, предстает в коллаже Марулло настоящим царем Мидасом эмиграции). Прекрасно обыгрывается мотив «пустой раковины», как неожиданно и несправедливо назвал в 1936 году Бунина А. Н. Толстой (с. 71).

Продолжая заложенную Вересаевым традицию, американский буниновед совершает тот же существенный промах – не подвергает критическому осмыслению источники своей работы, кстати, весьма репрезентативные. Между тем книга Т. Марулло сама становится одним из авторитетных путеводителей по биографии русского писателя, и потому нельзя не выразить сожаление, что справки об упомянутых на ее страницах выдающихся лицах сведены в именном указателе (с. 395 – 404) до minimum minimorum, не говоря уже о почти полной редукции научного аппарата.

Это подвижническое исследование сознательно не следует моде; оно обращено к тем, кто (уже) не боится простоты и даже трюизмов, а в отсутствии нарочитой усложненности и в отказе от следования модным теориям видит наиболее верный путь к постижению сути вещей.

Т. МАРЧЕНКО