Глазами теоретика и историка литературы
Henryk Markiewicz, Nowe przekroje i zblizenia. Rozprawy i szkice z wiedzy o literaturze, Warszawa, PIW, 1974, 315 str.
«Еще раз: в панораме и крупным планом» – так можно перевести на русский язык название последней книги известного польского литературоведа Генрика Маркевича. Оно нуждается в комментарии: подобным образом составленный том, в котором различные вопросы теории и истории литературы рассматривались в исследованиях синтетического и аналитического характера, суммарно и крупным планом, в панорамах и приближениям был издан Г. Маркевичем в 1967 году, и новая книга намеренно повторяет его заглавие. В известной степени она повторяет также – углубляя и дополняя – и проблематику тех первых работ. Но в отличие от них лишь небольшую часть новой книги польского исследователя занимают историко-литературные статьи, посвященные только польской литературе. На первое место выдвигаются в ней вопросы теории и методологии литературоведения, в этом смысле сборник удачно отражает характер научных интересов Г. Маркевича – видного ученого, много сделавшего для утверждения в польском литературоведении марксистско-ленинской методологии, внесшего свой вклад в изучение литературного процесса XIX и XX веков, в разработку проблем реализма и натурализма, типичности, теории литературных жанров и направлений. Созданные им капитальные труды в области истории и теории литературы, в том числе переведенная на многие языки единственная в своем роде монография важнейших проблем теории литературы в историческом освещении («Основные проблемы науки о литературе», 1965), относятся к крупнейшим достижениям современного польского литературоведения.
Объем и содержание понятия «сравнительное литературоведение», теоретические и терминологические аспекты изучения сатирических жанров, марксистская теория социальной обусловленности литературы, проблема натурализма в литературоведении и эстетике XX века, состояние и тенденции развития эстетической мысли на Западе и в социалистических странах, критический разбор структурно-семиотических методов литературоведческих исследований – вот далеко не полный перечень вопросов, которые охватывают собранные в томе статьи.
Но при всей кажущейся «пестроте» и разноплановости рассматриваемых работ они привлекают внутренним единством. Книга не распадается на отдельные, не связанные между собой части, напротив, она производит впечатление единого целого, сцементированного общим методологическим ключом, особенностями исследовательского почерка Г. Маркевича, основанного на органическом сочетании, более того – на взаимодействии и взаимооплодотворении обобщающе-теоретического и конкретно-исторического подхода к материалу.
Исследования Г. Маркевича отличаются редкой эрудицией и обстоятельностью; собственные теоретические выводы и предложения, как правило, предваряются в них исчерпывающим освещением истории вопроса, четким и объективным изложением взглядов его предшественников и оппонентов. Автор стремится внести максимальную ясность в состояние изучения рассматриваемой проблемы, выявить терминологические расхождения, уточнить критерии и понятия. Его собственная научная позиция всегда четко обозначена, предельно ясна и убедительно аргументирована.
Сборник открывается статьей «Предмет и содержание сравнительного литературоведения», в которой, проследив изменение понятия сравнительного изучения литератур на протяжении нескольких веков в странах немецкого, французского и английского языков на Западе и в социалистических странах, Г. Маркевич предлагает свою систематизацию объема, содержания и классификации этой области литературоведения. Стремление к упорядочению понятий, возражения против неточного употребления и расплывчатости терминов сочетаются с максимальной бережностью по отношению к накопленному наукой опыту.
Верный этому принципу, он развивает и дифференцирует предложенную В. Жирмунским в работе «Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса» (1958) классификацию сравнительно-исторических исследований, выделяя в них аспекты: 1) межлитературных контактов; 2) параллелизмов, то есть охарактеризованных описательно подобий и различий в объектах, относящихся к разным литературам; 3) филиаций, то есть параллелизмов, обусловленных литературными контактами; 4) межлитературных гомологий, то есть параллелизмов, обусловленных контактами с общим литературным образцом; 5) аналогий, то есть параллелизмов, обусловленных не контактами, а другими факторами, например сходностью тематического материала, почерпнутого из внелитературной действительности, близкой социально-культурной обстановкой, принадлежностью художника к одному и тому же характерологическому типу и т. п.
Особенно перспективными польский ученый считает исследования филиаций и гомологии; к типологическому изучению литератур (в его терминологии – к исследованию аналогий, ибо термин «типология» он находит «семантически перегруженным») Г. Маркевич относится сдержанно, что, по-видимому, связано с его убеждением в невозможности выделить типологические связи в их чистом виде («филиации и гомологии всегда переплетены с аналогиями, и разграничение их является одной из труднейших, подчас невыполнимых задач исследования»), а также – с характерной для исследовательского метода Г. Маркевича ориентацией на четкие, определенные понятия, стремлением избежать критериев и терминов многозначных, расширительных.
Опытом конкретизации высказанных в этой работе общих посылок можно считать статью «Международное значение польской литературы в суждениях критиков и историков литературы». Автора интересуют критерии, на основании которых можно выявить разные стороны вклада польской литературы в мировой литературный процесс, объективно его оценить.
Критерии эти менялись в разные исторические эпохи, равно как менялось и представление о значительности этого вклада, но неизменно при оценке шансов выхода польской литературы на мировой форум исследователи принимали во внимание антиномии специфически национального и универсального начал, затрудняющие ее восприятие иностранным читателем. Проблема эта, как справедливо пишет Г. Маркевич, остается открытой, ждет всестороннего научного изучения, учитывающего также мнения зарубежных исследователей. Думается, что выделение этого последнего аспекта имеет важное значение: несомненно, анализ восприятия польской литературы иностранным читателем в прошлом и настоящем поможет объективно разобраться в созданных ею эстетических ценностях, будет способствовать уточнению характеристик и совершенствованию инструментария сравнительно-исторических и – несмотря на недоверие к ним Г, Маркевича – типологических исследований.
Следующая группа статей сборника объединяется вокруг вопросов истории и теории сатиры. Это статьи «Пасквиль и памфлет», «Пародия и другие литературные жанры», «Как был сделан «Любимчик» (последняя представляет собой разбор нашумевшего в свое время памфлета К. Ижиковского). Мы видим здесь тот же характерный для книги в целом прием: объединение в один проблемно-тематический «куст»»панорамы» и «крупного плана». Органическое сочетание теоретизирующей, обобщающей мысли с конкретной, аналитической, по сути, делает невозможным в работах Г. Маркевича не только противопоставление синтеза и анализа, но и просто разграничение исторического и теоретического методов исследования.
Принципиальное значение имеют в томе статьи «Марксистские теории классовой дифференциации литературы» и «Толстой и Горький в трудах Ленина».
Именно в них высказано методологическое кредо автора, сформулированы основные теоретические позиции, которые ученый отстаивает в своей многолетней борьбе за утверждение в польском литературоведении марксистской методологии, за очищение марксистской теории литературы от ревизионистских искажений и вульгаризаторских упрощений, за углубленное и творческое прочтение классиков марксизма-ленинизма.
Пафос этих работ – утверждение марксистских принципов классового подхода к явлениям, возвращение к тем «изначальным положениям исторического материализма, о которых можно было бы и не вспоминать, если бы не то обстоятельство, что его противники так часто их забывают».
Но Г. Маркевич не ограничивается напоминанием и повторением элементарных истин. Во всеоружии глубоко научного подхода, учитывающего сложную диалектику литературных явлений, он выступает в защиту классового, идеологического аспекта литературоведческих исследований, которому немалый урон, особенно в польском литературоведении, нанесли ошибки вульгарного социологизма.
Тип марксистских исследований, которые пропагандирует ученый, – это исследования, порывающие с «обличительной односторонностью, с переоценкой генетической проблематики, с поспешной и часто дилетантской классовой атрибуцией», демонстрирующие «диалектическую связь между классово обусловленным характером литературы… и ее общенациональным и универсальным значением».
Примером блестящего применения подобных общеметодологических положений являются для Г. Маркевича статьи В. И. Ленина о Толстом. Мы находим в книге очень интересный, во многом свежий и новаторский разбор этих классических для марксистского литературоведения работ, в котором Г. Маркевич использует сформулированное в предшествовавшей статье положение о разных способах трактовки классового характера литературы (генетический, экспрессивный, функциональный и другие аспекты). В «глубоких и плодотворных, по сей день актуальных» методологических посылках Ленина особенно привлекают польского исследователя «две разные, хоть и связанные между собой», историко-социологические интерпретации: «первая, генетическая, показывает историческую обусловленность созданной Толстым картины мира. Вторая трактует ее как экспрессию настроений и идей определенных общественных групп».
Г. Маркевич справедливо подчеркивает широту и многоаспектность смысла, вкладываемого В. И. Лениным в понятие противоречия, которое, как он отмечает, «является словом-ключом» в ленинской трактовке творчества великого русского писателя. Убедительно возражая против понимания ленинской мысли только как выявления противоречий между художником и мыслителем, между творчеством и мировоззрением, Г. Маркевич обращает внимание на методологическую продуктивность ленинского понимания категории общественного сознания как многослойной структуры, которую нельзя сводить к идеологии, поскольку в ней присутствует важная для художественного творчества сфера теоретически не оформленных пластов сознания.
Значение ленинской темы в рецензируемом томе, думается, не исчерпывается вдумчивым, творческим разбором теоретико-методологической стороны замечательных ленинских работ. В статьях Г. Маркевича воссоздается целостный впечатляющий образ Ленина – любителя и ценителя литературы, человека с большим эстетическим чутьем и огромными знаниями, политического деятеля, ценящего могучую роль художественного слова и кровно заинтересованного в его «слиянии» с социализмом. Эти качества Ленина превосходно показаны Маркевичем на примере взаимоотношений Ленина и Горького.
Трудно переоценить значение лекции о марксистском литературоведении, которая содержится в рассмотренных нами статьях. Лекции, не только содержащей много нового в сравнении с прежними выступлениями исследователя по этим вопросам, но и несомненно имеющей более общее значение, – она свидетельствует о высоком уровне завоеваний современного польского марксистского литературоведения. Последнее обстоятельство особенно важно, поскольку в послевоенном польском литературоведении в целом еще немалую роль продолжают играть немарксистские традиции, подчас ему свойственна некритичность в отношении к опыту буржуазного литературоведения.
Здесь мы подходим к еще одному важному аспекту рецензируемой книги – к намечаемым в ней путям решения проблемы контактов и использования марксистским литературоведением опыта, «технологий», исследовательских подходов, вносимых в науку о литературе представителями нетрадиционных и немарксистских направлений. Эта проблема встает в нескольких статьях сборника, выделяющихся в нем в самостоятельный раздел, – «Взгляд на современную теорию литературоведческих теорий за границей», «Творчество Романа Ингардена и развитие литературоведческих исследований», «Summa litteratura» Станислава Лема, изложенная не кибернетически», «Литература в трактовке семиотики (на полях трудов Ю. Лотмана)».
Статьи эти содержат критический разбор названных проблем, подразумевающий глубокое и емкое, вполне адекватное научной ценности рассматриваемых теорий их изложение. (В отдельных случаях, как, например, в статье «Взгляд на современную теорию литературоведческих теорий за границей», содержательность и лапидарность подобной критической информации доведены до виртуозности: сжатую и четкую характеристику состояния и динамики развития западных эстетических теорий за послевоенное тридцатилетие Г. Маркевич умещает на двадцати страницах.)
В оценке трактуемых явлений исследователь всегда сохраняет четкость идеологических и методологических принципов, необходимую критическую дистанцию, стремясь в то же время не оставить без внимания все то ценное, что может быть критически переработано и усвоено марксистским литературоведением.
Подобная позиция в работах Г. Маркевича оправдана принципиальностью в борьбе против агрессивных идеологических форм буржуазного сознания, громадными, творчески применяемыми знаниями. Его книга не только является свидетельством успехов современного польского литературоведения, но и открывает перед ним новые перспективы.