Гарантированная историей

Людям, чья сознательная жизнь приходится на первые пятилетки и кто в их броских и четких лозунгах слышит поэзию молодости; людям, которым первой «взрослой» одеждой стала в 1941 году шинель «на вырост», ботинки на два номера больше и полутораметровые обмотки, – этому поколению, пожалуй, нет сегодня необходимости объяснять подробно, какие изменения произошли в стране и обществе после принятия Конституции 1936 года. Общество зрелого, развитого социализма складывалось на их глазах, с их непосредственным участием. Этот процесс стал частью их биографии, пережит ими и остается их – как бы это точнее сказать? – эмоциональным, нравственным достоянием.

Замечено, что у людей, добрых душой и ответственных в своих суждениях и действиях память устроена так, что в ней сохраняется самое значительное, самое светлое и радостное. Уверен, что «люди из захолустья», кто из них здравствует поныне, давно забыли хаос бытовой неустроенности, тяжкий труд грабарей, забыли, как пот заливал глаза, когда приходилось помогать лошаденке вытаскивать из грязи груженную строительными материалами телегу, но уверен, что навсегда запомнились им первые успехи в соревновании: нет, не патефон с единственной пластинкой, не кусок «чертовой кожи» на брюки или ситца на блузку, которые торжественно вручались ударникам, а горячие слова благодарности, уважения и почета труженику.

Они ведь впервые в жизни ощутили вкус славы, и не какой-нибудь, а трудовой – родниковой чистоты славы. О человеке труда слагались песни. Но как непросто было реальному, конкретному человеку поверить, что это о нем песни! Как непросто было безвестным украинским девчатам, строившим Днепрогэс, поверить, что это именно их на столичных сценах называют «девушки нашей страны» и изображают героинями, которым подвластно если не сотворение, то преображение мира.

Нынешним сверстникам героев первых пятилеток может показаться невероятным, что простому человеку было так сложно поверить в успех, в постоянство удачи и счастья. Но это было действительно сложно. Ведь веками велось так, что радость случалась человеку реже, чем праздничные дни среди будничных. В такой жизни сам собой складывался предрассудок, будто за смех непременно придется расплачиваться слезами, за радость – горем, за успех – неудачей. Один из героев романа украинского писателя Леся Мартовича «Предрассудок», попавший под власть этого дьявольского наваждения, прожил всю жизнь в страхе перед любым эмоциональным движением и превратился в своего рода Обломова: единственный способ укрыться от возможного горя – избегать любой радости, а это оказывается возможным или кажется возможным лишь в том случае, если ничего не предпринимать.

Да, это было труднейшее с точки зрения психологии дело – строить социализм и незаметно для себя, порой наперекор себе становиться социалистом; нелегко рождались новые города, но несравненно сложнее был процесс рождения нового человека.

Я, понятно, далек от мысли, что все участники новостроек, описанных Леоновым («Соть»), Микитенко («Девушки нашей страны»), Малышкиным («Люди из захолустья»), Копыленко («Рождается город»), Проскуриным («Судьба»), – называю первые пришедшие на память книги об этих годах, о людях той поры, проявившихся в схожих обстоятельствах, – видели за котлованом своей строительной площадки панораму социалистической истории. Но они ее делали, как свою судьбу. Большое тем более великое, видится на расстоянии. И в наше предельно сконденсированное и насыщенное время сорок лет – достаточное расстояние, чтобы увидеть, какой это был огромный исторический перелом, когда социализм начал переходить к развитию на своей собственной основе. Потому что такой основой является новый человек. А новый человек начинается тогда, когда начинает угадывать, чувствовать в себе личность историческую.

О нет, мы не скупились на критику недостатков. О них мы говорили часто и жестко, победы воспринимались как нечто само собой разумеющееся, ими мы жили; недостатки в работе мешали жить, делали жизнь неполной, неполновесной. В этой личной и общественной скромности сознательно или подсознательно люди наши видели или чувствовали какой-то новый, неизведанный, но верный источник развития каждого и всех и, что особенно важно, душевного совершенствования каждого и всех. Повторяя эти слова – «каждого и всех», я хочу подчеркнуть рождение в обществе нового нравственного качества – прекрасного человеческого чувства коллективизма, которое, может быть, начинается с умения страдать за неудачу товарища, как за свою собственную неудачу, коль от этого страдало общее – мое, твое, наше – дело, пусть самое маленькое, частное, связанное с историей до того незаметно, что это обнаруживалось только под «микроскопом». Но обнаруживалось. Потому что, в конечном счете, у людей нет дел не исторических. И если великое видится на расстоянии, то, опять же, мы преодолели достаточное расстояние, чтобы увидеть, как труден был этот исторический переход – к развитию социализма уже на социалистической основе. Потому что социализм для этого должен был одержать и победу нравственную. И он добивался этой победы по мере того, как все большие и большие массы людей сроднялись с ленинской мечтой о рождении человека, который заботился бы не о себе только, не о близких только, но и о далеких, о всех. Словом, нравственная победа социализма наиболее ярко выражается в торжестве чувства коллективизма, в победе над злейшим врагом человека и человечности, врагом многоликим и многоопытным, потому что стар он, как мир, – над индивидуализмом.

Все это – превращение «человека из захолустья» в личность, сознающую себя действующим лицом истории, рождение коллективиста в человеке, пытавшемся отгородиться от всех забот и бед других людей, потому что хватало беды своей, коллективиста, спаянного с другими общими заботами, тревогами, радостями и победами, – все это вместе с другими нашими завоеваниями свидетельствует об исторической необратимости социалистического и коммунистического преображения нашей Родины и в конечном итоге всего мира. Человек может многое потерять, лишиться многого, редко кого судьба миловала от утраты близких, но чувство собственного достоинства, обретенное в «трудах и бою», чувство, выражаемое самыми простыми и самыми весомыми словами: «Я гражданин Советского Союза», – не поддается эрозии и никакой идеологической радиации, сколько бы потоков грязной лжи и «нейтронных бомб» ни запускали в эфир всякие «голоса», «волны» или «свободы». Понятно, это не касается всяческих отщепенцев, потому что о ком бы из них ни писать, самым подходящим заголовком был бы такой: «Человек без человеческого достоинства». На Востоке есть такая шутка: «Отару назад повернет чабан – окажется первым хромой баран». Но человечество не отара, и повернуть его вспять никому не удастся.